Полицейское управление округа Колумбия наконец-то получило первоклассный лабораторный комплекс для судебно-медицинской экспертизы, основной частью которой было вскрытие трупов. Бет Перри в сопровождении двух детективов отдела по расследованию убийств, работавших по этому делу, вошла в шестиэтажное здание на перекрестке Четвертой и Школьной улиц в Шестом районе. Помимо ДСМЭ, то есть Департамента судебно-медицинской экспертизы, в здании размещались Столичное полицейское управление и Департамент здравоохранения.
Через несколько минут Бет уже стояла рядом с главным судмедэкспертом. У невысокого и тощего Лоуэлла Касселла была короткая седеющая бородка и очки в тонкой оправе. Если не считать вытатуированной рыбы на запястье, оставшейся со времен службы в ВМФ на подводной лодке, и маленького шрама от ножевой раны на правой скуле – последствий пьяной ссоры в Японии во время увольнения, – Касселл выглядел типичным сотрудником факультета какого-нибудь колледжа.
Перед ними на металлическом столе лежало тело Дианы Толливер. Бет и детективы явились сюда как минимум за двумя ответами: причина и время смерти. Судмедэксперт снял очки, потер глаза и нацепил стекла обратно.
– Ускоренная аутопсия, как вы и заказывали, – сказал он.
– Спасибо, док. И что у вас есть?
– Увидев синяки у основания шеи, я был уверен, что обнаружу на шее странгуляционную борозду или признаки удушения, а причиной смерти будет удушье.
– Но это не так?
– Нет. У этой дамы просто сломана шея.
– Просто сломана? Без странгуляционной борозды?
– Ну это не всё. На самом деле, там еще интереснее. Очень тяжелая травма.
– Не просто смещение, а атлантозатылочная экзартикуляция?
Касселл улыбнулся.
– Я уже забыл о вашей эрудиции в вопросах судмедэкспертизы. Да, именно разъединение.
С помощью одного из детективов он повернул тело Толливер на бок и указал на основание шеи.
– Повреждение краниоцервикального перехода. – Прижал пальцы к точкам у основания черепа и шейного отдела позвоночника. – Ствол мозга и средний отдел спинного, верхняя и средняя части, чуть выше четвертого шейного позвонка.
– Полный разрыв дыхательного и сердечно-сосудистого центров. Мгновенная смерть.
– Целитесь на мою должность, Бет? – весело спросил Касселл.
– Нет, док. А хотите мою?
– Господи, нет, конечно!
– Итак, кто-то сломал ей шею… Что еще?
– Кровоизлияния в мягких тканях задней стороны шеи и повреждения базилярных сосудов. Еще у нее заметны синяки на лице и порез справа на подбородке; и то и другое прижизненное. Все довольно просто, пока мы не подходим к этому…
Он открыл ноутбук и развернул несколько изображений головы Дианы Толливер.
– Рентген показал отделение атланта от основания черепа. Атлант можно увидеть в большом затылочном отверстии…
– Но позвоночный канал не виден… Ладно, это хрестоматийная экзартикуляция.
– Да, но ствол мозга тоже рассечен.
Бет вгляделась в изображение на экране.
– Рассечение ствола мозга?
– Чаще всего такое встречается при автокатастрофах, при резком торможении… Перелом основания черепа – причина гибели Дейла Эрнхардта на «Дейтоне»[19]. Другой вариант – длительное падение. Ствол мозга лопается, смерть на месте.
Бет ткнула пальцем в сторону тела Дианы.
– Эту даму обнаружили засунутой в холодильник в ее юридической фирме примерно через два часа после того, как она вошла в свой офис. Она не нарезала круги на «Дейтоне 500» и не падала с крыши дома.
Судмедэксперт вновь указал на заметно обесцвеченное место в основании шеи.
– Удар в эту точку. Мне не сильно помогло ее пребывание в холодильнике, но вот здесь несомненные следы ушиба перед смертью.
– Ее ударили? Чем, док?
– А вот тут мы переходим к странностям. Я не обнаружил никаких следов. Ни волос, ни волокон, ни пластика, ни металла. Ничего, связанного с зоной повреждения.
– Тогда чем же ее убили?
– Моя лучшая гипотеза – ногой.
– Ногой?
Касселл указал на ссадины на лице Толливер:
– Картина выглядит следующим образом. Женщина лежит на полу, лицом вниз, подбородок прижат к линолеуму, что объясняет порез и синяки, вызванные смертельным ударом. Затем некто – возможно, крупный и сильный мужчина – наступает ей ногой на шею, вкладывая в это движение весь свой вес. Что ни применяй – доску, трубу, молоток или бейсбольную биту, – все оставит на коже заметные следы. Но, как вы видите, ничего подобного здесь нет. Однако человеческая ступня достаточно эластична и может не оставить следов. Даже после удара кулаком останутся следы – от костяшек или ладони, к примеру. Вдобавок, разумеется, в нисходящий удар ногой можно вложить заметно больше усилий, добавляя к удару вес своего тела.
– Итак, нога… Но разве обувь не оставит следов?
– Возможно, хотя человеческая кожа не так податлива, как влажная трава или грязь. Я смогу выявить след в зоне травмы, если вы дадите мне для сравнения ботинок, носок или ступню.
– Хорошо. Но вам когда-нибудь доводилось видеть рассечение ствола мозга при нападении без оружия?
– Только однажды. Но нападавший не был человеком.
Бет удивленно посмотрела на него:
– То есть?
– Много лет назад я был в отпуске в Йеллоустоунском национальном парке. Там произошел несчастный случай с туристом, и меня пригласили провести аутопсию.
– И кто же убил этого человека?
– Гризли. Возможно, самый опасный хищник на планете, – ответил Касселл и улыбнулся Бет. – Разумеется, не считая человека, как мы оба прекрасно знаем. В любом случае этот неудачливый турист потревожил взрослого самца гризли, когда тот ел какую-то добычу.
– Док, в Джорджтауне не водятся гризли.
– Нет. Зато здесь явно есть человек с необычной силой и навыками. Удар был нанесен строго в точку, необходимую для рассечения ствола мозга. И я сомневаюсь, что это случайность.
– Так она уже была без сознания? Или кто-то ее держал? Если преступник был один, она должна была сопротивляться, и на пальцах остались бы следы.
– Под ногтями все чисто.
– Наркотики?
– Токсикологические анализы еще не пришли.
Бет внимательно смотрела на тело.
– Предположим, у преступника был пистолет, и он приказал Толливер лечь на пол лицом вниз. Потом он ее убивает. Тогда достаточно одного человека.
– Верно.
– Ладно, что еще?
– Мы обследовали ее одежду. Нашли несколько волокон, которые ни к чему не подходят.
– Остались от преступника?
– Возможно. Кроме того, ее пиджак испачкан чем-то странным.
– Испачкан?
– Да, что-то вроде жира или земли, сейчас анализируем.
– Ее одежда могла испачкаться о какой-то предмет из холодильника.
– Мы проверили все, что там было. Не подходит.
– Раннее утро, она поднимается с парковки в офис, и у нее на одежде остается земля. Следы преступника?
– Возможно… – Касселл покачал головой. – Я десять лет проработал в судмедэкспертизе Бронкса. Никак не могу привыкнуть.
Бет понимающе кивнула.
– Я знаю, в полиции Нью-Йорка говорят «нарушитель», а мы говорим «преступник». Вы можете дать мне окно по времени смерти?
– Бет, это исключительно проблематично. Ее нашли в холодильнике, выставленном на плюс три градуса, потом ее тело несколько часов находилось при комнатной температуре. Когда я прибыл на место преступления, тело на ощупь было очень холодным. А потом ее привезли сюда и поместили в один из холодильников морга. Сейчас, без заморозки, разложение идет строго по расписанию. Пока что трупное окоченение, как вы видите, – заметил он, приподнимая негнущуюся руку трупа. – Но первоначальное охлаждение сбило нормальные посмертные химические процессы.
– Содержимое желудка?
Касселл нажал несколько клавиш на ноутбуке, потом просмотрел экран.
– В большинстве судмедэкспертиз мы не делаем подробного анализа содержимого желудка, если только нет подозрений в передозировке наркотиков или отравлении. Но я знал, что, если не займусь этим, вы все равно скажете его сделать.
– Чем дольше вместе работаешь, тем лучше получается, верно?
– Она не завтракала и, похоже, последний раз принимала пищу прошлым вечером. Примерно шестьсот кубиков содержимого, включая частично переваренный красный белок.
– Иначе говоря, кусочки стейка?
– Скорее всего. Горох, кукуруза и нечто похожее на розовую картошку. Еще шпинат. Желудок и дуоденальная слизистая ярко-зеленого цвета.
– Такой эффект может дать брокколи.
– Но брокколи, как и кукуруза, плохо переваривается в желудке, и я нашел бы кусочки в содержимом. Кукуруза там есть, это отмечено, но брокколи нет.
– Что-нибудь еще?
Касселл скорчил рожу.
– Эта дама любила чеснок. Запах просто невыносимый.
– Напомните, чтобы я купила вам пару прищепок для носа… Ладно, так что со временем смерти? Есть предположения?
Медэксперт снял очки.
– Если у вас есть надежные свидетели для обоих концов двухчасового промежутка, в течение которого ее убили, я не смогу дать лучшей привязки, даже со всей этой модной аппаратурой и тестами.
– Пока трудно сказать, насколько надежны мои свидетели… Что-то еще?
– Когда я сказал про обследование ее одежды, я забыл упомянуть, что одного предмета не хватало.
– Ее трусиков.
– Разумеется, я исхожу из допущения, что эта дама обычно носила нижнее белье.
– Сорок семь лет, партнер в юридической фирме, жила в доме за миллион долларов в Александрии, у воды, и была одета в костюм от «Шанель», когда ее затоптали. Я думаю, мы вполне можем допустить, что она относится к тем женщинам, которые носят нижнее белье. Что показало обследование?
– Ссадины вокруг половых органов однозначно свидетельствуют об изнасиловании.
– Док, пожалуйста, скажите мне то, что я хочу услышать.
– Этот парень оставил внутри кое-какие свои частички.
Касселл подвел ее к микроскопу. Она посмотрела в окуляр на пластинку и внезапно улыбнулась.
– Заветное желание судмедэкспертизы.
– Сперма, – добавил Касселл с оттенком триумфа. – В вагине и вплоть до шейки матки.
– Вы сказали, парень оставил частички?
– Два лобковых волоса с корнем, которые не принадлежат покойной.
– Будем надеяться, что база данных даст совпадение… Есть еще что-нибудь для меня?
Касселл помешкал.
– Не по этому делу, нет. Я слышал, что Мейс вышла. Пожалуйста, передайте ей привет от меня.
– Передам.
– Как она?
– Вы знаете Мейс. Встряхнулась и побежала дальше.
– Скажите ей, что небеса точно есть и Моне никогда туда не попасть.
Бет улыбнулась.
– Скажу.