Она подкралась, как кошка, а Хром прикинулся спящим. Нет, нападать он так-то не планировал, тем более на даму. Решил же, что будет мирными путями договариваться, а уже потом спросит со всей этой братии моральную, так сказать, компенсацию. Но все же с хлебом-солью встречать позднюю гостью не стал, во-первых, чтобы выглядеть безопаснее, чтобы она на опережение не борзела. Во-вторых, хотел улучить пару секунд и «вглядеться». Ну а в-третьих, у нее был ствол. Не ПМ[2] какой-нибудь, а неубиваемый спортивный «Глок». Хром его от любого мог отличить – все детство во дворе с таким же почти, только пластмассовым, пробегал. В дамской руке он смотрелся внушительно.
Как и ожидалось, девчонка оказалась в разы умнее своего предшественника: близко не подходила, а остановилась в паре метров от места, где Хром «дрых», скрючившись, на кресле, достала из кармана заранее заготовленный камешек и бросила. Прямо по лбу попала, меткая.
– И что же ты, красивая такая, среди этих уродов забыла, – вздохнул он, подражая Пашке на «буханке», который то и дело подкатывал к Галине. Таких дамочек, как эта, надо сальными репликами цеплять, чтобы на эмоции вывести, а Хром и флиртовать-то толком не умел. Ведь подкат – это что? Загадка. А у него в голове от общения с человеком все отгадки за пару дней появлялись, дальше развивать отношения всегда бессмысленно. – Хорошо, что ваш Бабай меня уже шокировал своей трещалкой, а то бы сердце сейчас точно остановилось.
Девчонка в ответ мрачно покачала коротко стриженной головой:
– В этой жизни лучше красивой не быть.
– Ну да, – согласился Хром. – Как говорится, не родись красивой, а родись с мозгами.
Это он как бы намекал теперь на конструктивную беседу. Дамочка усмехнулась – заочный двойной комплимент можно считать успешным, спасибо Пашке. Хром взял камешек, повертел в пальцах. Девчачий отряд. Первые сигареты в двенадцать, первый мальчик годом позже. Родители поначалу живые, но спились еще до выпуска. Семья – это слово Хром вертел на кончике языка, как что-то приятное и надежное, как теплый шерстяной шарф зимой. И вдруг – горько внутри, в самом центре, но не от родителей. Больше он ничего не увидел, инфы мало, надо какой-то более личный предмет или картам вопрос задать, а ни того ни другого пока не предвиделось.
– Эй, блондинчик, отвисай давай. – Женский голос вернул его в реальность. – Разговор есть. – Она снова достала что-то из кармана, на сей раз продолговатое, и так же швырнула Хрому почти из рук в руки. – Трещины свои намажь, целее будешь.
– От души, – кивнул Хром то ли доброй девушке, то ли дулу ее «Глока».
Но угрозы как таковой не почувствовал, все было немного иначе. От них всех несло недоверием к чужакам, а Хром, конечно, здесь чужак, и его, видать, притащили не куда-нибудь, а в самое что ни на есть логово коней. Вот только у этой мадам, в отличие от остальных, интерес к его фигуре чувствовался более личный. Хотя чемпионом по личной заинтересованности, без сомнений, оставался Шиза. Следак недоделанный. Хром приготовился к новой пачке вопросов, может, каких-то требований, но собеседница молчала, будто решаясь на что-то. Она и правда была ничего такая, симпотная: сисястая-пипястая блонди, в кожанке с коротким белым мехом и такой же почти прической. Словно нарочно из себя кобла[3] пыталась изобразить, а получалось, наоборот, только лучше. В принципе, Хрому нормально – говорить вообще необязательно, и так все болит, еще мозги напрягать, – поэтому он ее просто разглядывал и ждал. А она стояла, прислонившись к металлическим стеллажам, и вертела в руке ствол. Усмехнулась, глянув на пустую кастрюльку из-под супа и рыжие плюшевые валенки, которые Хром сразу, как только ему их пожертвовали, натянул без раздумий.
– Я мысли не читаю, – честно предупредил Хром. – Где ваш командир?
– Отдыхает, – неопределенно ответила девчонка.
– А вы ко мне по одному, как к батюшке.
– Ничего. Скоро и главный грешник проспится и придет.
Она достала пачку и спички, и Хрому нестерпимо захотелось курева, аж в горле запершило. Девчонка пихнула себе одну, затянулась, кинула ему остальное. В коробке одиноко болталась последняя спичка, а в пачке – такая же сиротливая сижка. «Не только меткая баба, но и продуманная», – отметил про себя Хром, тоже прикуривая. На мгновение удалось забыть, где он и зачем, и почти расслабиться, если бы не разбитый нос. И хотя оба делали вид, что все в порядке, в воздухе в клубах сигаретного дыма витала напряженность.
– Проблемы? – решил озвучить Хром.
– Ага. – Девчонка продолжала курить как ни в чем не бывало, медленными затяжками, как после качественного секса. Обычно в такие моменты люди либо молчат совсем, либо говорят что-то очень личное. Так что Хрому пришлось поднапрячь соображалку, чтобы не упустить детали, когда она продолжила: – Завтра Шиза будет по-другому спрашивать, так что я тебе сейчас скажу по-хорошему, пока можно. Кто-то наших валит, сегодня уже второго нашли.
– Ваших? – переспросил Хром, подавшись вперед. Сижку он докурил буквально в две затяжки, а девчонка еще дымила. – Ваших… ты ведь не о конях, да?
– Откуда ты… – Она сверкнула недобрым взглядом, потушила окурок и мгновенно нацелила ствол на Хрома снова. – Говори, что знаешь. Может, живым останешься.
Хром припомнил Шахтера, которым интересовались эти чепушилы с шизанутым во главе, и, с осторожностью подбирая слова, ответил:
– Слушай, малая, как тебя там. Я твоему парню все уже выложил. Ну были у меня дела с этим кентом, не спорю. Приходил, за сделку спрашивал. Там у него с партнером все мутно было. Мудила какой-то, если по чесноку.
Девчонка фыркнула:
– Называть его мудилой – оскорблять всех мудил, – и, помолчав, издала звук, похожий на всхлип. – Только конченые твари стреляют в затылок тем, кто слабее их.
Хром сразу же увидел это: худой парнишка-торчок с жидкими волосами, лицом в пол, на затылке кровь запеклась вокруг пулевого отверстия – у них в охране про такое говорят «ранение в зону альфа», – пуля вышла через глаз, явно ставили на колени перед тем, как… А потом, уже намного позже, после долгой тишины – щелчок двери, испуг, невнятное бормотание: «Киря, проснись-проснись-проснись…» И много крови вокруг.
– Земля пухом Кире, – озвучил Хром, и девчонка испуганно отшатнулась.
– Как ты…
– Тот, кто его нашел, этот ваш Антон, он в порядке? Чудной такой немного, все бормочет и бормочет.
– У нас тут все чудные, – процедила она. – Особенно ты. Откуда узнал? Под Шахтером ты все-таки. Наши за его людьми следили, на тебя вышли. Ходят к тебе разные. Барыжишь ты с ними?
– Ходят, но не за тем, – кивнул Хром с усталым вздохом. Еще недавно жизнь его вполне устраивала: никто не дергает, зато каждый торчит услугу. Свой среди чужих, даже в чем-то авторитет. Если к его совету прислушиваются – позже уважают; если не прислушиваются – что ж, Хром предупреждал. А теперь все, приплыли. Хром вздохнул снова. – Слушай, малая, я разных людей знаю. Но мазу за вашего чертилу тянуть не стану. Он пацану свинца дал или кто другой – я в душе не чаю. Но могу узнать, если попросите повежливее.
– Ага, Шиза обязательно попросит. Ну и зачем они к тебе ходят?
– Консультирую.
– Ясно. Мамкин финансист ты, что ли, блондинчик?
– Ну, типа.
Хром знал, что она ему не верит. Чувствовал. И убедить сложно – девчонка на эмоции выходит неохотно, держит все в себе, будто железная леди, но попытка не пытка, куда уж хуже. На шее у нее кулон в форме сердца, Хром его сразу приметил под курткой: вроде не напоказ, но на виду, аккурат промеж сисек. Он такие последний раз в школе видел, однокласснице покупал в подарок на 8 Марта. Дешевый, даже по меркам одиннадцатилетнего Васи Хромова, копившего со ста рублей в день, выделенных ему матерью на столовку. Одиннадцатилетки любят такую ерунду, но вот чтобы двадцатипятилетки такое носили по собственной воле…
– Дашь цацку поглядеть, расскажу.
Хром откинулся на спинку автокресла, вытянул затекшие ноги и завел руки за голову, будто сдаваясь.
– Ага, щас. Разбежалась, – фыркнула девчонка.
– А чего переживать-то? Пушка у тебя, отбитые нос и почки – у меня. Не хочешь – не надо, я завтра у Шизы про это сам спрошу.
– Про что? Про что ты там спросишь?!
Она завелась. Отлично. Так читать людей Хрому было проще. Эмоции – они как катализатор: запусти процесс, раздраконь, а потом сиди принюхивайся. Но спецом в людей вглядываться всегда сложнее, Хром чувствовал, что это ему будет стоить всех последних сил. Так-то оно само периодически прилетает, как отзвук со сцены в туалете клубешника. А вот стоит намеренно начать присматриваться, как эта штука внутри него сжирает человеческого топлива больше, чем «Гранд Чероки» за километр. Но Хром поднапрягся, не в обиду джипу, и все-таки увидел.
– Спрошу, чё за кипиш у тебя случился девятого августа? Лет девять-десять назад.
Глаза у девчонки словно остекленели, заблестели. Она схватила кулон, зажав в кулаке, будто хотела защитить. Хром продолжал сидеть как сидел, расслабленно и не шевелясь. Ну же, давай, подруга… Наконец она сдалась, отстегнула цепочку и кинула Хрому, предупреждая, чтобы не открывал, а только смотрел. «Глок» в ее руке теперь потряхивало, как и Хрома, но он старался держаться спокойно, правда, слабость уже накатывала волнами, аж блевать хотелось.
Еще одно усилие. Согрев цепочку с сердечком в ладонях, он закрыл глаза и прислушался к ощущениям. Образы появлялись один за другим, расплывчатые и очень-очень далекие, Хром едва успевал за ниточкой, тянувшейся туда, в старший девчачий отряд, к далеко не первому по счету парню, но первой настоящей любви. И среди ненужных такое случается. Продравшись сквозь слои чужих воспоминаний и эмоций, Хром наконец увидел то, что искал.
– Мальчик, три двести. Твой и того парня, которого пришили недавно. Не этого, Кирюху-торчка, а другого. Посолиднее.
– Беса, – хрипло сказала девчонка.
– Ну, тебе виднее. Я не всегда четко вижу. Знаю только, что вы давно не вместе – ты мелкая была, он постарше, как родила, так и попрощалась с обоими, развели вас дороги.
– Ты что, экстрасенс?
– А х… хтонь его знает. Но для Шахтера я инфу точно так же пробивал. Ну и чё, поверит твой командир в такое?
В ответ ему лишь грустно пожали плечами. Глаза у девчонки покраснели – даже в тусклом подвале легко заметить, как она будто вся сжалась изнутри от накативших чувств и воспоминаний. Хром больше ничего не говорил – лишнее. Та, постояв немного, молча забрала свою цепочку и направилась к выходу, но уже у самой двери, обернувшись, спросила:
– А про мальчика ты что-нибудь видишь? Какой он сейчас?
Хром чувствовал что-то, но выразить не мог, поэтому решил не обнадеживать. Четкости не хватало и свежих каких-нибудь вещей, о чем он ей и поведал. Она словно вновь была шестнадцатилетней и беззащитной, и Хрому ужасно захотелось по-человечески ей помочь найти сына. Он даже не подозревал, что, присмотревшись, вскроет старый нарыв, который до сих пор ноет где-то внутри. И, судя по его ощущениям, так было с каждым в этой шайке брошенных детей, по стечению печальных обстоятельств, ставших семьей.
– Кстати, я Винни, – сказала она уже почти из-за двери. – Только не ржать, а то подстрелю.
«Да что там смешного, – подумалось Хрому. – Ну была в детстве пухлой, с кем не случается».
– Зато сейчас красивая, – отозвался он. – А я Вася Хром. Благодарю за суп.
– Это Шиза варил.
Дверь закрылась, снова превратив подвал в камеру хранения. Стало неуютно. Хром намазал все свои повреждения и жалел, что девчонка не оставила ему больше сигарет. Он был уверен, что к готовке супа, батону и валенкам причастна какая-то женщина, и вот снова всплыло нечто странное, связанное с этим Шизой: никаких знаний, видений, ощущений, только левая деза, чего с Хромом еще не случалось приблизительно никогда.