Я не могла дозвониться до Эда с работы. Утром он вел себя странно, словно пытался что-то скрыть. Скорее всего, он снова не принимал лекарства. Такое нечасто, но случалось, и в такие моменты мне тяжелее обычного.
– Алло, Светлана, можете проведать Эда? Он не отвечает на звонки.
– Конечно, оставайся тут.
На том конце невидимого провода слышались торопливые шаркающие шаги соседки, а затем громкие стуки в дверь. Через несколько секунд, кажущихся мне целой вечностью, послышался сонный голос брата.
– Ева, он спал. Все в порядке, – сообщила Светлана.
– Ох, спасибо. Он не показался вам странным?
– Милая, Эдуард всегда витает где-то в облаках. Такой уж он у тебя.
Может, она и права, но вечером я завела очередной серьезной разговор, которым с первых же минут вывела брата из себя.
– Началось! Я сейчас работаю над важным проектом, тысячу, блин, раз тебе об этом говорил.
– Он настолько важен, что ты бросил пить лекарства?
Обстановка накалялась, каждая фраза звучала громче и агрессивнее предыдущей.
– Ева, сколько можно? Научись доверять людям!
– Ты не… – поняв, что собираюсь сказать, я резко замолчала.
– Я – не человек? Это ты хотела сказать?
– Конечно, нет! Я хотела сказать, что ты – не тот, кому можно вот так взять и довериться на все сто процентов.
Эд сполз по стене на холодный кафель и схватился за голову. У него были грязные волосы и уставшие глаза. Если он и спал утром, то явно не долго. Больно видеть его таким. Очень больно. Я стыдилась и боялась сказать хоть что-то еще не так. Поэтому тихонько села рядом с ним и обняла.
– Честно, Ева, я принимаю их, – сказал он шепотом.
– Прости меня. Мне постоянно приходится доказывать остальным, что мои пациенты достойны на спокойную жизнь. Раздражаюсь, когда им задают глупые вопросы, а сама ничем не лучше. Постоянно контролирую тебя, не даю свободно дышать.
Раскаяния и признания вины никогда не будет достаточно. Потому что именно я делала жизнь брата лучше, и я же ее губила.
– Думаю, твоей шестерке понравилось рисовать не потому, что арт-терапия – это суперкруто и реально помогает им открыться, – Эд посмотрел на меня.
– Тогда почему?
– Потому что творчество делает людей свободными, помогает забыться. Рисование ведь вещь простая, оно знакомо и понятно каждому. Ты впервые дала им занятие для обычных людей, а не опросник для больных. Понимаешь?
Все люди это знали, но все равно никогда не могли до конца понять.
– Я пытаюсь, Эд. Даже более чем пытаюсь, но этого всегда недостаточно.