Как-то незаметно моя жизнь в Вытегре вошла в спокойную колею. Ну, не совсем, конечно, а так, относительно.
Утро начиналось с пробежки, соседи уже к ней привыкли и не кидали удивленных взглядов на мою долговязую фигуру, бегущую по переулку. Затем еще полчаса разминки и упражнений на разболтанном турнике в палисаднике у дома.
Если у нас был свободный день, мы с Людой, обычно, шли на речку. Там купаясь и загорая, проводили время до обеда.
Погоды стояли замечательные. Конечно, труженикам полей и огородов они такими не казались. Но нам, не обремененным дачами, и огромными огородами с ежедневным поливом, они были в самый раз.
Вот и сегодня, я лежал на покрывале, наблюдая, как Люда боязливо заходит в воду. Матросы с проходящей самоходки тоже ее разглядывали и, размахивая руками, что-то кричали, явно приглашая в гости.
Мотив «Ух, ты, мы вышли из бухты» Гальцева сам по себе возник в моей голове.
Я все еще бубнил его под нос, когда мокрая и холодная девушка приземлилась рядом со мной.
– Что за мотивчик напеваешь? – тут же спросила она.
– Да, вот, смешную песенку вспомнил, – ответил я и пропел несколько слов из нее, оставшихся в памяти.
– А что тут смешного, – удивилась Люда. – Мама отпустила дочку погулять и все.
– Мда, действительно, в это время вполне нормально, если девушка пойдет гулять с моряками, – подумал я, – До педофилии еще далеко, о маньяках пока еще не пишут.
Я улегся ближе к Люде и молча размышлял над странностями восприятия.
– Действительно, почему я считал, что она будет смеяться. Все-таки люди сейчас совсем не те, что будут через пятьдесят лет. Нет огромного потока информации, недаром мне все время кажется, что я в застойное болото попал. Медлительность окружающих жутко раздражает.
И вообще, я еще ни разу не задумывался, изменю ли будущее своим появлением. Или моя личность настолько незначительна, что волна изменений этой реальности вообще не затронет главных вех истории. Бабочка Бредбери крылышками бяг-бяг-бяг, хе-хе.
Мои эпохальные размышления были прерваны холодными брызгами воды, падающими на живот.
Открыв глаза, увидел, что Люда поливает меня водой из бутылки.
– Ах, ты так! Ну, держись! – закричал я и, вскочив, бросился за ней. Мы оба с воплями влетели в холодную воду канала и принялись брызгаться, как дети.
– На фиг все эти мысли, – думал я, когда мы, одевшись, шли домой. – Буду жить, как хочу, а там видно будет. А пока, работаю санитаром, до регистрации еще три недели.
В больнице все было неплохо. Я быстро перезнакомился со всеми работниками, большинство из которых сочли меня компанейским парнем, но себе на уме.
Единственно с кем у меня не ладились отношения это со Степиком, верным Людкиным вздыхателем. В принципе, я был ему даже благодарен, ведь именно он целый год отгонял от нее случайных ухажеров.
Так получилось, что весь июнь по графику мы работали втроем. В мои обязанности, как санитара входила уборка салона машины после смены.
И этот мелкий засранец стоял сзади, как надсмотрщик и тыкал пальцем, указывая, где осталась грязь, или еще какая бяка, стараясь вывести меня из себя.
Я спокойно занимался уборкой, не реагируя на подколки Степика, что еще больше его раздражало.
Чувствовалось, что ему очень хотелось подраться. Но уж слишком у нас были разные весовые категории. Кстати, когда я, между делом упомянул Степика в разговоре с тестем, тот весьма озаботился.
– Ты с ним Сашок, осторожней, это такой хитрожопый парень. Он с тобой и связываться не будет. Дружков своих подговорит, отметелят тебя в темном углу.
– Да, ладно, Николай Васильевич, все будет нормально На всякую хитрую задницу, имеется болт с винтом – легкомысленно ответил я.
Всю свое легкомыслие я понял, когда мы с Людой, возвращаясь вечером с работы, встретили троицу подвыпивших, крепких ребят. Настрой у них был явно агрессивный.
– Саша, – только не лезь, – сразу начала шептать девушка мне в ухо. – Я сама с ними поговорю.
– Сережка! Вам делать больше нечего, как к соседям приставать? – закричала она, подходя к парням. – Я Витьке все расскажу.
Парень моего роста, с длинными сальными волосами под Биттлз и одетый в широченные клеши, пренебрежительно сплюнул.
– Людка, брысь домой, мы с твоим хахалем потолкуем, есть у нас к нему пара вопросов. А братца твоего я на х… вертел.
– Даже не подумаю, никуда уходить, – заявила Люда.
– Шли бы парни своей дорогой, и не портили нам настроение, – вздохнув, сообщил я.
– Ну, ты наглец! – выдохнул длинноволосый и ринулся на меня. Зря он так сделал.
Через минуту троица в различных позах живописно разлеглась на земле.
– Хм, видел бы меня сейчас Толя Ларцев, мой первый тренер по айкидо, – горделиво подумал я. – Он все время утверждал, что в драке на улице с моими талантами делать нечего. А ведь даже дыхание не сбилось, и хоть пятнадцать лет прошло с последней тренировки, память сохранила все движения до мельчайших деталей. Кстати, как-то быстро я парней раскидал, пожалуй, у меня так не получалось на пике спортивной формы.
Люда подхватила меня под руку и потащила в сторону дома, смеясь и плача одновременно.
– Саша, как же так? Я так испугалась, слова не успела сказать, а они уже на земле валяются, мне казалось, тебя побьют, помнишь, как два года назад, когда ты меня провожал до общежития?
Я молча слушал Люду и вспоминал, то, что должно было случиться через пятнадцать лет, когда я, тридцатипятилетний врач, отец семейства, зашел в спортивный зал, где молодой тренер Анатолий Ларцев набирал группу учеников. В зале вокруг него толпился народ. В основном это были пацаны в возрасте от десяти до двадцати лет. И все они, как по команде уставились на меня.
– А что тут делает этот мужик? – такой вопрос можно было прочитать в их недоумевающих глазах.
– Ларцев оценивающим взглядом окинул меня с головы до ног и ехидно спросил:
– Надеюсь, справку от врача вы, доктор, принесли?
Получив требуемую бумажку, тренер отвел меня в сторону и сказал:
– Вы, ведь понимаете, что в таком возрасте рассчитывать на что-то серьезное бессмысленно.
– Ну, если понимать под чем-то серьезным успехи в спортивной карьере, то я на них не рассчитываю. Просто хотелось заняться чисто для себя, работа у меня не шибко подвижная и чтобы не заплыть жиром, хочется держать себя в тонусе. Посмотрел по объявлениям и выбрал айкидо, вдруг и в жизни пригодится, – сумбурно ответил я.
Ларцев скептически произнес:
– Не знаю, не знаю, вряд ли пригодится, полезней вам бегом трусцой заняться, хотя бы убежать сможете, если попадете в неприятную ситуацию, Уличная драка, это вам не борьба на татами.
Я улыбнулся.
– Знаете, я много лет занимался лыжами, поэтому бегать не тянет, лучше займусь борьбой.
Тренер в ответ тоже улыбнулся и сочувственно сообщил:
– А у меня тоже бегать нужно и много, ОФП еще никто не отменял. Тяжко вам придется.
Он был прав, к концу первого занятия, я еле передвигал ноги. С трудом добрел до дому. В теле болела каждая косточка. Супруга, глянув на меня, тяжело вздохнула, но комментировать не стала, все, что она хотела сказать о моем желании заняться борьбой, было уже сказано.
Первый месяц оказался самым трудным. Домой я приползал, шипя от боли, и отпаривал ушибы и растяжения, сидя в горячей ванне. Бороться приходилось не только со своим телом. Домашние объединились в коалицию, мать, жена и даже десятилетняя дочка дудели в одну дуду.
– Брось свои дурацкие занятия. Займись чем-нибудь другим.
Даже Пашка, в письме выразил озабоченность моим поведением. Типа не пора бы мне сходить на прием к психиатру. Однако я занятия не бросал.
Через год состав группы, пришедшей в тот день на занятия, практически полностью поменялся, в ней из первого набора осталось всего три человека, включая меня.
За это время я с Ларцевым немного сдружился, все-таки разница в возрасте была у нас небольшой. Мне с самого начала казалось, что он не слишком большой специалист в айкидо, а со временем убедился в этом окончательно. Собственно, Толя в этом и сам мне признался.
– Слушай, Владимирыч, я вижу, ты мужик упорный, звезд, конечно, с неба не хватаешь, но немного больше чем сейчас достичь сможешь. У меня тебе делать нечего, если только форму поддерживать. Если хочешь, я позвоню своему бывшему тренеру, попрошу его с тобой заняться. Он со стороны людей не берет, но если я попрошу…
Предложение Ларцева застало меня врасплох, в принципе, мне вполне хватало нагрузок, а к тому, что не росло мастерство, я относился спокойно. Ну, о каком мастерстве можно серьезно думать в тридцать шесть лет. Работа, семья, дети. В этом возрасте многие спортивную карьеру заканчивают.
Однако, подумав, я согласился. Пожилой невысокий крепыш, Виктор Иванович Лисицын, принял меня доброжелательно. Проведя короткий спарринг, многозначительно вздохнул, но вслух только сказал:
– Ладно, сойдет, есть у меня с десяток таких повернутых на голову старперов, пополнишь их ряды, надеюсь, Толик сказал, сколько стоят тренировки?
Я кивнул, занятия стоили тридцать рублей в месяц, довольно чувствительно для кошелька, и без того опустошаемого алиментами. Но эти занятия для меня уже стали своего рода наркотиком, без них я уже не представлял своего существования.
В то время я еще не предполагал, что впереди у меня почти двадцать лет подобных тренировок. За эти годы у нас сложилось что-то вроде мужского клуба. Люди в нем были абсолютно разные от заводского электрика, до инструктора из обкома партии. Но, надев кимоно, мы уже ничем не отличались друг от друга. Бессменным нашим руководителем все годы оставался Виктор Иванович. Он сам занялся айкидо, будучи мастером спорта по вольной борьбе, и отдавал новому увлечению все свободное время. Тем более что ни семьи, ни детей у него не было.
– Саша, ты где? Мы домой пришли, – дернула меня за руку Люда. Я мотнул головой, выплывая из воспоминаний.
– Да, так, задумался.
– Задумался он, – хихикнула моя невеста, пришедшая в себя после неприятного инцидента. – Побил трех парней, как детей, а теперь думает. Жду не дождусь завтрашнего дежурства, расскажу Степке в подробностях, как ты его дружков раскидал.
Дома, за ужином я все возвращался мыслями к произошедшей схватке. Беспокоила легкость, с которой я ее провел. Все же, разумная сущность, или просто какая-то физическая аномалия, переселившая меня в прошлое, наградила организм кое-какими плюшками. Догадаться бы еще какими.
Я прекрасно помнил свой, ничем не выдающийся уровень в айкидо, а сейчас, без особых потуг с моей стороны повысил его, и просто молодым возрастом это не объяснить.
Обдумав эту проблему со всех сторон, пришел к выводу, что кроме пользы такие способности мне ничем не грозят.
По просьбе Люды родителям мы ничего не рассказывали, во-первых, она не хотела расстраивать маму, а во-вторых, боялась, что Николай Васильевич, после пары стопарей вполне может пойти разбираться с соседскими парнями.
Зато ночью она с неожиданным пылом отдавалась мне на полу нашей маленькой спальни.
– Женщины, что не говори, любят победителей, – констатировал я, засыпая в кольце жарких объятий.
Незаметно прошел июнь, Я, занятый учебой в автошколе, работой, времени практически не замечал. Люда была озабочена приближающейся свадьбой и все свободное время бегала по промтоварным магазинам. Хорошо, что их в Вытегре было всего два.
Нам в загсе выдали талоны для покупки дефицитных товаров. Но на прилавках было хоть шаром покати. Нет, вру, все полки и прилавки были забиты товаром, обувью, одеждой, различным ширпотребом, сделанным из качественных материалов. Проблема была в другом, покупать все это великолепие никто не хотел. Все хотели красивого и модного. А где его взять?
Как обычно, выручил блат. Галина Михайловна кем работала? Заведующей пекарней райпо. Так, что в скором времени мы с Людой были допущены в святая святых, базу районного потребительского общества. Там, приветливая товаровед, пальцами, унизанными золотыми перстнями, накидала нам на большом столе кучу модных шмоток. Люда первым делом схватилась за югославские белые туфельки с высоким каблуком, а затем с печальным лицом положила обратно.
На мой вопрос, почему так, она смущенно призналась:
– Мне кажется, я в них буду выше тебя.
Про себя я с ней согласился:
– Не наверно, а точно, этот каблучище сантиметров десять будет.
Вслух же сообщил, надо тогда и мне поискать, что-нибудь на каблуке.
Товаровед тут же достала с полки коробку с финскими мужскими полусапожками. Глянув на себя в зеркало, я почувствовал себя ковбоем. Не хватало только шпор. Но Люда осталась довольна. Теперь даже на каблуках она оставалась на пару сантиметров ниже меня. Ну, всего то сто девяносто сантиметров.
Удивил Николай Васильевич.
Как-то вечером он явился с работы с большой коробкой и вручил ее жене, та, схватив ее, немедленно ушла к себе, позвав Люду с собой. Вскоре из комнаты донесся ее восторженный визг.
– Чего это они? – недоуменно спросил я у будущего тестя.
– Меряют, – ответил тот, не вдаваясь в подробности.
Через полчаса из комнаты вышла раскрасневшаяся Люда в белом гипюровом платье, с открытыми плечами.
– Ну, как? – тревожно спросила она.
– Бесподобно, – выдохнул я. – Словами не передать.
– Люда кинулась на шею отцу.
– Папка, спасибо! Как ты угадал? Сшито, прямо как на меня! – воскликнула она.
Николай Васильевич довольно ухмыльнулся.
– Из Дании привезли. Старпом с Балтийского 31, дочке нашего парторга купил, а с размером промахнулся. Он сегодня на работе жаловался, а я, не будь дурак, платье у него купил.
За пару дней до свадьбы гостей у нас прибавилось. Приехала мама и Пашка. Дома сразу стало шумно. Мама моментально нашла общий язык с будущей сватьей и помогала ей в готовке, Пашка, увидев Люду, сразу же спросил:
– Сашка, а у нее сестры случайно не имеется?
Я засмеялся.
– Ты же говорил, что заканчивать жизнь ранней женитьбой не собираешься.
– Ну, не собираюсь, конечно, но погулять то можно, – ответил тот.
Витька, брат Люды тоже появился, не запылился, правда, пока без жены. Зайдя вместе со мной в свою комнату, он сразу спросил громким басом:
– Кровать то сильно скрипит?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Мы на нее не ложимся, спим на полу. Здоровенный парень, выше меня на полголовы, громко засмеялся и одобрительно покачал головой. После чего начал допытываться, нет ли у нас проблем с местной молодежью. Я скрывать ничего не стал, рассказал все, как было.
Витька насупился и пообещал разобраться с соседскими пацанами. А я ведь еще не уточнил, на чем его пообещал вертеть Серега Шкипин.
– Интересно, если расскажу, он сразу побежит морды бить? – насмешливо подумал я.
Худо-бедно в день регистрации народа у дома собралось, не протолкнуться. Машину мы не заказывали, до загса идти было минут пятнадцать. Вот так, в сопровождении веселой подвыпившей толпы мы и прошли этот путь.
Уже у нужного здания Люда виновато шепнула мне:
– Саша, я сейчас упаду, из-за туфель ног совсем не чувствую.
Пришлось подхватить невесту на руки и так зайти в загс под одобрительные выкрики и свист наших гостей.
Сама свадьба прошла без особых эксцессов, даже драк не было. Народа приехало немного, человек сорок. Массивная фигура тестя и шурина на раз отбивали желание помахать кулаками самых духаристых гостей. Знакомиться с ними у меня особого желания не имелось. Было ясно, что большинство дальних родственников в будущем мы не увидим.
Наши свидетели, на удивление, друг другу внимания не уделяли. Подружка Люды мелкая чернявая девица Аня Пронина беззастенчиво строила мне глазки, а Вовка Охотников мой коллега по работе санитаром в больнице молча хлопал одну рюмку за другой.
Из-за Аньки у нас случилась первая размолвка. Люда ухитрилась меня к ней приревновать.
– Знала бы, никогда Аню в свидетельницы не взяла, – шептала она мне в ухо во время танца. – Она на тебя глядит, как кот на сметану, а ты, гад, ничего против не имеешь.
Я же ничего не говорил, лишь улыбался. Опыт длинной жизни не пропьешь. Оправдываться было бы бесполезно. Все равно будешь виноват.
Ну, а так свадьба ничем особым не отличалась от прошедшей в первой жизни.
Поэтому, когда мы, наконец, добрались до своей комнатушки, перешагивая через вповалку спящих гостей и родственников, и улеглись в первый раз не на пол, а на скрипучую кровать, я испытал немалое облегчение. Первый, короткий этап моей новой жизни заканчивается, надо готовиться к следующему.