Эмма
Смена выдалась жаркой, и по этой причине в моих руках очередной молочный коктейль, как символ успокоения перед сном. Не помню, когда последний раз выходила без него. Вероятно, в последнее время я устаю больше положенного, как и беру на себя больше положенного.
– Эм, ты забыла ключи, – кричит за баром Шон.
Делаю резкий разворот и возвращаюсь назад.
Связка ждёт меня на деревянной столешнице, рядом с ней пончик.
– Ты не ела, – продолжая заниматься барной картой, не глядя, говорит он.
– Следишь за мной? – улыбаюсь, сгребая всё, что рядом с ключами.
– Забочусь о твоей будущей язве.
– Как мило, – хихикаю, отклоняясь назад. – До завтра.
– Ал тебя встретит?
– Нет, ещё светло.
– Ладно, я буду следить за тобой.
Частично открыв дверь, над которой оживился колокольчик, поворачиваю голову в сторону Шона.
– Ты мне угрожаешь, Шон Морган? – шутливо интересуюсь я.
Подняв голову, он лучезарно улыбается, как будто что-то задумал. Понимаю, что сейчас лучший момент делать ноги.
– Я уже ушла, – не дожидаясь ответа, сообщаю я.
Слышу: «До завтра», когда закрывается дверь. Несмотря на загруженный день, не могу перестать улыбаться, ведь в руках сладкий подарок. Но как только делаю шаг, моя улыбка плавно сползает, зато ускоряется пульс, из-за которого становится невыносимо душно.
Фонарный столб, на который бедром упирается Эйден, может посмеяться над выражением моего лица, которое вытянулось за секунду. Едва держу стаканчик и пончик, рядом с которым сжимаю ключи. Холодное остриё впивается в ладонь, заставляя сознание вернуться на положенное место. Ведро ледяной воды на голову вовсе не помешало бы, но, скорей всего, таковым стал Эйден. Парень отлипает от столба и направляется в мою сторону, пока я застыла. Но мне чудесным образом удаётся вспомнить родную речь.
– Что ты тут делаешь?
– Пришёл к тебе.
Эйден останавливается напротив, легко заставляя перевернуться всему содержимому внутри. Отсутствие пищи в организме лишь подкрепляет подобное рвение, выворачивая пустой желудок наружу.
– Я не понимаю тебя.
Немного приподняв уголки губ, он кажется сбитым с толку и растерянным.
– Я тоже себя не понимаю.
– Откуда ты узнал, где я работаю?
– Спросил в кафе, где видел первый раз.
Сую ключи в сумку, коробочка с пончиком отправляется туда же. Это получается сделать с трудом, потому что руки дрожат. Пока Эйден наблюдает за мной, я прикладываю ладонь ко лбу и выдыхаю.
– Я запуталась, не понимаю, чего ты хочешь. Сначала ты позволяешь мне лечь в свою кровать, потом говоришь, что между нами ничего не может быть, не соглашаешься на моё предложение быть друзьями, но вдруг резко передумываешь, предлагая дружбу, ещё дальше целуешь, а после говоришь, что на этом всё. Если составлять логическую цепочку, то сейчас ты должен предложить что-то ещё.
– Это тяжело, Эмма.
– Что?
– Быть близко и далеко от тебя. Честно, я не знаю, зачем сейчас стою тут.
– Тогда тебе лучше уйти.
Делаю шаг в сторону, но ладонь парня моментально возникает на запястье. Смотрю на руку, которую он удерживает. Словно понимая мои мысли и свою ошибку, Эйден отпускает и говорит:
– Извини.
Киваю и направляюсь дальше, хотя отчаянно желаю вернуться и остаться без ног на некоторое время, чтобы не иметь возможности уйти. Сейчас за меня говорит чувство достоинства и гордости, не позволяющие вновь поддаться. Алестер мог бы убить меня ещё в первый раз, и у него получилось сказать всё взглядом. Он, как и Жак, часто говорит мне быть той, кем быть не хочется, но иногда необходимо. Это глупо – не делать первый шаг, пытаясь набить себе цену. За таким отношением можно упустить что-то важное. Я далеко не смелая, но по какой-то неведомой причине, несколько раз пыталась добиться хотя бы чего-то от Эйдена.
– Эмма, – зовёт он, когда нас разделяет несколько футов.
Не пытаюсь бороться с собой, останавливаясь и поворачиваясь. Эйден качает головой. Он вздыхает и расставляет руки в разные стороны, несколько секунд смотря в сторону.
– Я не знаю, как правильно и что должен делать. Я поступаю так, как хочу, чтобы относились ко мне. Я не хотел прилететь сюда и отвлекаться. Я хотел добиться желаемого, чтобы идти дальше.
– Что мешает?
– Ты.
Вяло и коротко улыбаюсь, и Эйден замечает это.
– Я не мешаю тебе.
– Я знаю, что ты есть и не могу сосредоточиться.
– И что ты мне предлагаешь? Мы даже не видимся.
– Мы не видимся, но я вижу тебя.
– Этот разговор зашёл в тупик.
– Как и предыдущие.
Эйден мешкается. Он продолжает стоять на месте так же, как и я. Решаюсь первой прервать молчание и покинуть лабиринт, из которого мы никак не найдём выход. Но никаких слов не находится. В итоге, просто разворачиваюсь и направляюсь дальше, оставляя его наедине с самим собой. Вряд ли я могу и хочу быть с человеком, который сомневается и не знает, чего хочет.
Мои шаги неторопливые, я спокойно бреду в сторону квартиры, наслаждаясь поздними лучами солнца, почти скрывшегося за горизонтом. Тёплый ветер обдувает лицо, и я снимаю резинку с волос, освобождаясь от оков. За день от хвостика ужасно устаёшь, поэтому каждый раз покидая кафе, я сразу стягиваю резинку и позволяю локонам насладиться желанной свободой. Сквозняк играючи теребит их и приподнимает с новым порывом легкого ветра, как и рукава рубашки, которые напоминают колокольчик и благодаря прозрачности, открывают руки. Остальная часть рубашки остаётся закрытой, я не привыкла выставлять тело напоказ.
Проходит несколько минут, как перед лицом возникает рожок мороженого, из-за которого чуть ли не спотыкаюсь на ровном месте. Взгляд скользит по руке и натыкается на Эйдена.
– Бери, – говорит он.
Вздохнув, позволяю улыбке поднять уголки губ и принять его жест.
– Будешь проследовать меня? – спрашиваю я, открывая упаковку клубничного мороженого.
– Нет, провожу домой.
– Если я не иду домой?
– Провожу туда, куда ты идёшь.
– Если я иду, чтобы побыть одна?
– Я оставлю тебя там, где ты хочешь побыть одна.
– Тогда тебе стоит свернуть, потому что я хочу перейти дорогу.
– Твой дом в другой стороне, – напоминает Эйден.
– Да, но я предпочитаю идти по набережной, там красиво.
– Хорошо, – улыбается парень.
Сделав несколько шагов, он жмёт кнопку светофора и смотрит на тот, что на противоположной стороне. И какого же его удивление, когда поток людей следует, не дожидаясь чуда. Это делаю и я.
– Белый? – догоняя, интересуется он.
– А какой?
– Зелёный.
– Зелёный? – переспрашиваю я. – Даже если предполагать, что у тебя дальтонизм, ты не мог перепутать белый и зелёный. Для тебя он должен быть серым.
– Я с Нью-Йорка, – сообщает Эйден. – У нас зелёный.
– Это многое объясняет, – с улыбкой, киваю я. – У нас белый и красный.
– Буду знать.
– Как ты ходишь в университет?
– Обычно нас проклинают и называют идиотами, – смеётся парень, потерев затылок.
– Ты переехал с Америки?
– Нас перевели.
– Почему?
– Потому что прошли отбор.
– Хоккей?
Эйден выгибает бровь и смотрит на меня, но лучше бы он смотрел вперёд, потому что нам в лоб следует неплохое количество людей. Он пойдёт по головам или же собьёт кого-то.
– Откуда знаешь?
Пожимаю плечами.
– Фил сказал.
– Фил?
– Он узнал, у кого мы были в квартире.
– Ладно, я всё равно не знаю, кто это.
– Ты в команде?
– Типа того, – кивает Эйден.
Он едва не сбивает женщину, но тут же извиняется и получает её улыбку. Когда парень смотрит вперёд, решаюсь продолжить разговор.
– Что это должно означать?
– Кажется, наш отбор не закончится никогда. У тренера высокие стандарты, он может убрать в любой момент. Но пока да.
– И Картер с Рэном тоже с тобой?
– Да.
– Я имею в виду, переехали из Нью-Йорка.
– Из Миннесоты, первый курс мы отучились там.
– А остальные?
– Выбрали только нас троих.
– Каким образом?
– Прилетал спонсор от вашего университета и смотрел матчи.
– Почему вас не слышно?
– В каком плане?
Занимаю лавочку ближе к воде и не забываю про мороженое, от которого осталась половина так же, как и от рожка, что находится в руках Эйдена. Плюс, у меня ещё остался коктейль.
Парень садится рядом, но между нами есть расстояние, конечно, третий человек в него не поместится, но оно имеет место быть. Мне почему-то комфортно при таком положении, хотя, трудно говорить, что мне вообще было не уютно в компании Эйдена. Рядом с ним я чувствую себя спокойно. Хотя, моё спокойствие подталкивает меня на безумие.
– В прошлом году команду было видно из другой провинции. Сейчас, кстати, тоже. Их трудно не заметить.
– Тренер всех спускает с небес на землю. В этом году новый.
– Я слышала, пока он, как человек невидимка. Никто его не знает и не видел.
– Возможно, так даже лучше.
– Он пугает тебя? – улыбаюсь я.
Вскинув брови, парень обращает взгляд ко мне и, подперев голову кулаком, упирается локтем в деревянную спинку лавочки.
– Вряд ли кто-то может напугать меня.
– Это уже серьёзное заявление, – посмеиваюсь я, игриво пихнув его плечо.
Лёгкость между нами мгновенно испаряется, а воздух электризуется. В атмосфере повисают искры и напряжение, и я уже не чувствую себя так спокойно, как минуту назад. Это полностью моя вина. Между нами нет ни дружбы, ни отношений. Между нами иголки и куча преград.
Эйден откашливается и переводит взгляд с меня на озеро Онтарио, расстелившееся перед нами и убаюкивая своим морским шумом. Повисшая тишина тревожит. Она растягивается ни на минуту или две. Мы просто молчим. Эйден смотрит вдаль, я стараюсь делать то же самое, но так или иначе, не могу бороться с желанием посмотреть на него.
Всё в нём кричит и подтверждает его слова о недоверии, но я по собственной глупости доверяю. Вот уже какой раз доверяю, хотя память возвращается в один вечер, где вокруг него крутилась парочка девушек, а он не пытался от них избавиться. По крайней мере, мне так казалось. Итого, за тот вечер он успел пообщаться с несколькими, и недавно на обеде разговаривал с другой. Это волнует меня. Как бы ни хотелось, но волнует. Присваивать себе человека, который является никем – никогда не было мне свойственно, но почему-то тяжело смотреть на него в обществе других девушек. Нас ничего не связывает, разве что он выручил меня, за что я действительно благодарна по сей день. Я доверилась человеку, которого не знала. Доверилась один раз заглянув в глаза. И я не понимаю: не придя к нему в тот вечер, что было бы сейчас? Сомневаюсь, что в данную минуту могла доедать мороженное, купленное им и находиться на набережной, хотя часто прихожу сюда.
Обвожу глазами профиль, соглашаясь с мыслью, что он невероятно хорош собой. Четкие мужественные черты лица, едва заметная щетина обрамляет скулы, каштановые волосы небрежно взъерошены, и мне хочется запустить в них пальцы. Такой шанс уже был, жаль, он упущен. Аккуратный нос и губы, которые ещё раз хочется поцеловать. Эйден хмурится, а я буквально пересчитываю каждую ресничку, которые достаточно густые и имеют неплохой изгиб, подчеркивая глубину его глаз. Не знаю, от кого он их унаследовал, но мне бы хотелось посмотреть на этого человека. Я могла бы сказать, что готова утонуть в его глазах, и не соврала бы. Это правда. Я уже нырнула с головой так глубоко, что иногда хочется задохнуться, чтобы не мучиться.
Эйден расставляет локти по коленям и опускает голову, вновь подняв её и повернув в мою сторону.
– Ты смотришь, Эмма.
– Я знаю, – соглашаюсь, отводя глаза к озеру.
Новое неловкое молчание, но его нарушает Эйден.
– Хочешь кофе?
– В девять вечера? – удивляюсь, вернув к нему взгляд.
– Дурацкая привычка от мамы, – пожав плечами, говорит он.
– И ты потом ждёшь, когда иссякнет заряд бодрости?
– Одной кружки мало, чтобы я не спал.
– Сколько нужно?
– Две или три.
Парень поджимает губы, разглядывая моё лицо, и я понимаю его, потому что из-за несколько секундного пристального внимания, хочу поёрзать на месте. Подняв руку, Эйден вытягивает крошку от мороженого, попавшую в волосы и задерживает её у моего лица, но недолго.
– Ты делаешь хуже, – тихо говорю я.
– Я сделал хуже, когда пришёл.
Вздрагиваю, когда на подлокотник лавочки садится птица. Она почти как спасение из тупика. Я сразу вспоминаю про пончик и скорей вытягиваю его из сумки. Какой в нём толк, если уже поела мороженое. Неспешно протягиваю кусочек, и птица тут же выхватывает его, уплетая за долю секунды. Она выжидающе смотрит на меня, а после удивляет, перемещаясь прямо на колени.
Её доверие ласкает сердце, и я улыбаюсь, вновь отламывая кусочек и кормя её с ладони. Вокруг собирается ещё несколько, и парочка занимает колени Эйдена. Протягиваю ему остатки пончика, и отломив часть, он отдаёт их тем, что нашли приют на нём. Как только от пончика остаётся лишь упаковка, все птицы разлетаются на поиски новых жертв, кто накормит их. Смотрю на тех, что остаются в зоне видимости, бродя по асфальту и чувствую усталость, внезапно повисшую на плечах.
На город ложиться ночь, благодаря чему зажигаются фонари. Это совсем не к месту и не в нашу пользу. В воде отражается свет прилегающей территории и близлежащих домов, придавая моменту романтичность, которая сейчас вовсе ни к чему. Она не вовремя и не для нас.
На локоть ложится ладонь Эйдена. Опускаю глаза на его руку и провожу взглядом вдоль, встречаясь с карими глазами. Он притягивает к себе и обнимает за плечи. Остаётся только положить голову на его плечо. Это я и делаю, изо всех сил стараясь расслабиться. Тепло и аромат его тела благоприятно влияют на меня, снимая напряжение и частично усталость. Я бы легко так уснула, но понимаю, что именно в такие минуты хочу бодрствовать.
Парень ставит подбородок на мою макушку и выдыхает.
– Мы можем оставить всё, как есть?
Не понимаю, о чём он, поэтому поднимаю голову и вновь встречаюсь с его глазами, смотрящими в мои. Я не успеваю задать вопрос, потому что начинает звонить телефон. Когда вытягиваю его из сумки и вижу имя, чувствую, как напрягается тело Эйдена. Он убирает руку, а когда подношу телефон к уху, поднимается на ноги.
– Ты забыла дорогу домой? – спрашивает Алестер. Он только что загубил всё, сам того не осознавая.
– Скоро буду.
Быстро сбрасываю вызов и возвращаю телефон обратно. Мне понятны причины для волнения Алестера, но они не известны Эйдену. И я ещё не готова делиться своей жизнью с ним.
– Нужно идти, – говорит Эйден.
Он делает несколько шагов в сторону, из-за чего приходится встрепенуться и выйти из состояния эйфории.
Молчание преследует нас вплоть до жилого комплекса, где размещается квартира, которую делю с Алестером. Эйден больше ничего не говорит, не пытается ничего сделать. Засунув руки в карманы, он просто смотрит вперёд и следует по выстроенному в голове маршруту. В это время суматоха в моём сознании похожа на всемирный апокалипсис. Медленно и верно рушится каждый кирпичик здания. Волна сжигает всё живое, превращая в пыль. Из-за этого сжимается сердце и сдавливается грудная клетка. Словно между нами рухнула стена, но тут же взвелась новая, ещё выше и плотнее.
– Спасибо за вечер.
Эйден тут же разворачивает и следует вдоль тротуара, пока я смотрю ему вслед и ощущаю, как что-то важное ускользает у меня на глазах. Я едва не плачу. Не делаю это только из-за того, что предстоит подняться и встретиться с Алестером, который всё поймёт за секунду. Тяжело дышу, сжимая ремешок сумки.
– Эйден… – едва слышно шепчу я, но он не способен меня услышать, растворяясь в толпе прохожих.
Проскакиваю по лестнице и врываюсь в квартиру так, словно за мной гонится куча обезумевших. Наверно, так и есть, разве что это мысли, от которых не убежать и не скрыться. Моё тяжелое дыхание идёт впереди меня.
– Эм? – зовёт Алестер, когда я сбрасываю обувь и поднимаю на него глаза.
– Я была на набережной, потеряла счёт времени, – быстро тараторю, направляясь в сторону своей спальни.
– Эм, что случилось? – спрашивает он, следуя за мной.
Закрываю дверь и прижимаюсь к ней спиной, пытаясь унять бурю внутри. Алестер никогда не войдёт, уважая личное пространство, за это я люблю его. Он не должен видеть мои слёзы, которые уже стекают по щекам.
– Эм, скажи, что произошло?
Я метаюсь между лучшим другом, которому обязана чуть ли не жизнью и парнем, к которому испытываю целый спектр эмоций и чувств. Вот, что произошло.
– Я устала, – держа ровный тон голоса, сообщаю я. – Я хочу спать.
– Эм…
– Я хочу спать.
Слышу его тяжелый вздох, а после отдаляющиеся шаги. Ещё один факт, который я утаила от Алестера, хотя уже поделилась первым, когда стала яблоком раздора между Эйденом и Картером. На этот раз, я не понимаю саму себя, хочу ли делиться сегодняшней встречей. Но прихожу к тому, что оставляю всё внутри, устало валясь с ног и позволяя слезам продолжать проливаться до тех пор, пока не усну.