Эйден
– Не кипятись, – говорит Рэн, когда я переступаю порог кафетерия, чтобы пообедать.
Метнув в его сторону взгляд «заткнись», я, насупив брови, вышагиваю в сторону стола, где должен пообедать. Я едва могу проглотить собственную слюну, чтобы третий день не першило в горле. Ни вода, ни еда, нет ничего, что способно меня успокоить. Хотя, есть одно. Возможно, даже два варианта получить малую каплю. Или нет. Три. Тренер, который вернёт меня обратно в состав команды. Картер, которому я заряжу так, что он сочтёт себя за звездочёта. Эмма, что перевернёт мир вспять и передумает быть кому-то чем-то обязанной. Вполне даже, что четыре способа. Есть Алестер, который отпустит её из своего попечения, хотя, вряд ли он или кто-то другой будет указывать мне в том, что можно, а что нельзя. А Эмма – это нельзя. Для него нельзя, и из-за проклятой совести или уважении, которые хотелось бы откинуть, я присоединяюсь к тому, что нельзя. Чем дальше – тем хуже.
Мне с трудом удаётся перенести присутствие Картера в квартире, но сейчас его нет, и это даёт шанс вздохнуть. Джон и Ной ничего не говорят. Конечно, они не молчат, разве что о команде нет и слова. И как я понимаю, тренировки тоже отсутствуют. Три дня, как мне связали руки и больше не дают заниматься любимым делом, по крайней мере, так, как хотелось бы, а не гонять шайбу в одного, представляя себя супергероем. Я уже давно не тот мальчик, который улыбается, когда видит клюшку и тому, что его ведут на каток в центральном парке. Обычно я веду себя сам и на тренировку.
Но дерьмо случается.
Я больше никуда себя не веду. Зато ведёт Картер, и никого иного, как Эмму, которая беззаботно смеётся и отрицательно качает головой, когда он что-то говорит ей.
– Можешь покатать со мной? – спрашиваю я, стараясь отвести взгляд и не смотреть в сторону парочки.
– В плане? – интересуется Рэн.
– Типа тренировки.
– Без проблем, когда?
– Сейчас.
– Почему я не удивлён?
Жму плечами, и обращаю взгляд к Ною и Джону.
– Вы с нами?
– Да, – обоюдно кивают парни.
Картер слишком занят, и я благодарю за это удачную минуту свободной жизни, где не буду видеть его лицо. Мне уже становится тошно от него. Вероятно, из нас двоих только меня заботит возвращение в команду. Если к слову, то это только хорошо. За несколько дней он успел задолбать, и было бы чудесно хоть где-то не видеть его лицо.
По пути заглядываем к нам, чтобы я захватил форму, так как теперь она покоится в шкафу, зарождая новую жизнь в виде моли, которая её вскоре съест. В отличие от меня, форма парней остаётся в раздевалке, ведь я больше не в команде. Эта мысль не даёт покоя уже который день. Это то же самое, что отобрать у футболиста мяч, у пловцов – воду, у человека – воздух. А мне никак иначе, как перекрыли кислород. Но я нахожу кран, который позволяет дать глоток. Я могу кататься не в команде, а как минимум для себя. Для этого есть всё.
Ступаю на лёд, и тоска ложится на плечи с такой силой, что сдавливает грудную клетку. Я слишком скучаю.
– Два на два, – предлагает Рэн, положив шайбу в центр.
– Других вариантов нет, – улыбаясь уголками губ, Джон стучит клюшкой по льду.
– Никто не охраняет ворота, иначе хрень, а не игра, – добавляет Ной.
– Согласен, – киваю я.
Ной и Джон занимают позиции, тем же занимаюсь я и Рэн. Но мы дружно переглядываемся между собой, молчаливо обращаясь друг к другу, когда осознаем, что кто-то должен дать сигнал для старта. И это происходит. Каждый из нас резко выпрямляется и смотрит в разные стороны, чтобы найти источник звука. Глаза заостряются на человеке, который ещё несколько дней назад считался и моим тренером тоже.
– Ждёте, что я по голове поглажу и поцелую в лобик? – твёрдым тоном интересуется мужчина.
Краем глаза смотрю на Рэна, который едва заметно пожимает плечами и возвращается в положение нападения. Я же в полном замешательстве, что ещё не изгнан вон со льда.
– Позиции, – требует мужчина.
Не решаюсь идти против его слова и склоняюсь ниже. Ной кивает, а Джон шевелит губами:
– Шанс?
Мне бы хотелось, чтобы это было именно так. Новый свист эхом разлетается по пустой арене, и мы бросаемся к шайбе, пытаясь обыграть друг друга, но, конечно, помня, что находимся в команде двое на двое.
Кто бы мог подумать, что три дня способны очень сильно повлиять на физические способности. Изо дня в день, я уделял хоккею время. Неважно, тренировке на льду или в зале. Одно не мешает другому, лишь помогает. Но эти три дня выбили меня из колеи и сейчас напоминают о том, что я попусту терял время. Так или иначе, стискиваю зубы и выкладываюсь. Плевать, даже если зря, в городе не одна команда и не одно учебное заведение, которое позволяет заниматься и быть в команде. Конечно, хотелось бы играть за свой университет, но сейчас это не так важно.
Новые сбрасывания и новые сигналы. В таком ритме проходят два часа, выжимая силы каждого. Нас всего лишь четверо, но по всем ощущениям целая команда. Тренер не знает пощады. Скорей, для него это словно под скрытым шифром, который невозможно разгадать. Я думал о простой тренировке в виде игры, а вышло то, что снова несусь по кругу ада. И, вероятно, я мазохист, если принимаю его с такой радостью. Я не звонил родителям, не звонил бывшему тренеру, держа прискорбные новости внутри. Худшее – разочаровать не кого-то, а самого себя. Именно разочарование сопровождает меня. И особенно сейчас. Я знал, что тренер не принимает нытьё и просьбы вернуться, некоторые уже это сделали и просили шанс. Никто из них так и не вернулся. Это бессмысленно. Я разочаровал себя не тем, что не поступил также. Я разочаровал самого себя тем, что сложил руки и терял время, когда мог пойти в любое другое заведение. Я не пытался, и от этого паршиво.
Последний свисток, который завершает игру. К удивлению, тренер не уходит. Он окидывает пристальным взглядом каждого из нас, но останавливается на мне.
– Картер, ты уже не в команде. Почему я вижу тебя тут?
– Потому что имею право тут кататься. Я учусь тут.
– С членами команды? – парирует он, выгибая бровь.
– Сейчас они – мои друзья, а не товарищи по команде. Кто-то запрещает играть с друзьями?
Вероятно, не веря тому, что слышит и моей прямолинейности, тренер делает паузу и прищуривает глаза.
– Не запрещает, – соглашается он, после чего разворачивается и направляется к выходу.
На этот раз провожаю его спокойно, без горечи в горле. Я больше не злюсь на Картера. Отец всегда говорил, что, когда закрывается одна дверь, открывается другая. Видимо, самое время открыть новую.
– Дерьмо, – фыркает Джон. – Мы выложились, он мог принять тебя обратно.
– Плевать, – без раздражения и с неким равнодушием говорю я.
Рэн вскидывает брови.
– Что?
– Я могу играть за другую команду.
– В университете только одна команда.
– Никто не обязывает меня играть именно за неё. Я могу играть за любую, что вне.
– Планируешь пойти в другую? – хмурится Ной.
– Да, – согласно киваю я. – Узнаю, что есть.
– Думаешь, он позволит?
– Он выкинул меня из команды, а я не готов ползать на коленях и проситься обратно. Оставлю этот вариант Картеру.
Парни не спешат оспаривать подобное решение.
Наша четверка продвигается к раздевалке и скидывает пропитанную потом форму. На этот раз нет никакой тишины и напряжения, мы разговариваем между собой. Вероятно, накалённая атмосфера царит только после тренировок. Странное чувство: быть тут и не чувствовать сожаления. Как будто нужно было вернуться именно на этот лёд и что-то понять. Посмотреть правде в глаза и отбросить саморазрушение, которым занимался несколько дней.
– Когда планируешь начать? – интересуется Рэн, когда мы покидаем арену.
Жму плечами и щурюсь из-за яркого солнечного света.
– Сегодня.
– Сегодня ходить по клубам и узнавать? – как будто не понял, переспрашивает Джон.
– Да, я уже потерял три дня.
– Нас только что сравнял с землёй тренер, если они захотят проверить тебя?
– Значит, я сделаю это.
– Я думал, что один выжат, – выдыхает Ной. – Хочу вздёрнуться.
– У меня нет выбора.
– Выбор есть всегда, – хмурится Рэн.
– Я сделал свой. Что успею, пройду сегодня, остальное завтра.
– Ты рехнулся.
Парни не расходятся. Они не торопятся прощаться.
– Я пойду с тобой, – сообщает Рэн.
– Пойдём вместе, – говорит Джон.
– Будете таскаться за мной по клубам? – не скрывая удивления, спрашиваю я.
– Почему нет? – усмехается Ной. – Узнаем слабые и сильные стороны.
– Бессмысленно, вам играть с ними не придётся, – парирую я.
– Какая разница? Я не планирую учиться вечно, чтобы быть в команде. Нужно будет куда-то идти потом.
– Согласен, – кивает Рэн.
Это действительно происходит. Они следуют за мной. Где-то я слышу, что мест нет, где-то вижу высокомерных тренеров, которые всем видом показывают, что прямо сейчас могут собрать команду и показать, что легко завоюют кубок мира, это довольно смешно, если учитывать профессионалов и тех, кто только в них метит. Я не отказываюсь показать то, что могу, но не для того, чтобы получить одобрение и согласие на принятие, а для того, чтобы опустить их с небес на землю. Где-то даже получается зацепить тренировки и прокатиться с членами команды. Не все они такие мощные, как их описывают тренера. Я могу с закрытыми глазами забить в ворота нескольких шайбы, даже если буду играть один против шести. На некоторые отклики, отказываюсь сам, чувствуя, что это не то, где желаю быть.
Так проходит шесть часов, но я не чувствую усталости. Наоборот, заведён и готов продолжить. Парни где-то расходятся во мнении, куда я должен идти, но это не их выбор. Я способен сделать его сам. К сожалению, вижу, что они устали и решаюсь завершить этот день последним клубом. Кроме того, в желудке свистит ветер и перекати поле.
Стучу в кабинет, но не получаю никакого отклика. На той стороне пусто. Но я слышу другое: звуки с корта, туда и направляюсь.
Мужчина, который, по всей вероятности, является тренером, склоняется на ограждение и пристально следит за тем, что происходит на льду. А там полный коллапс и катастрофа в прямом и переносном смысле.
– Предлагаю даже не пробовать, – говорит Джон.
– Согласен, – тут же кивает Ной. – Они не умеют играть, это даже до детской сборной не дотягивает.
Я же вижу в этом совсем другое: возможность. Возможность выстроить всё с нуля и сделать из них что-то стоящее. Они не такие безнадежные, как кажется на первый взгляд, по крайне мере, для меня.
– Ты шутишь? – хмуро спрашивает Рэн, смотря на меня.
– Почему нет? – интересуюсь я, повторяя вопрос Ноя.
– Ты видел их и себя?
– В этом весь смысл.
– Смысл вступать в дерьмовую команду, которая первый раз взяла в руки клюшку и встала на лёд, если тебя были готовы взять лучшие из сегодняшних вариантов?!
– Смысл в том, что это чистое дерево.
– Вот и вся суть: они деревянные. Зачем тянуть всех на себе?
– Из этого дерева я могу сделать всё, что угодно. Они – чистый лист, который могу написать с нуля. Пластилин. Лепи на здоровье.
– Ты не гребаный всемогущий.
– Но могу попытаться.
– Ты рехнулся, серьёзно.
Видя весь скепсис на лицах парней, не иду против себя, а направляюсь вперёд. Всегда легко приходить на что-то готовое, но не каждый выбирает вариант, сотканный из сложностей и длительной работы. К сожалению, или радости, я являюсь тем, кто выберет тернистый путь, а не ровную дорогу.
Синий спортивный костюм дополняет кепка, по которой мужчина стучит пальцем у виска и поджимает губы, словно решает математические примеры. Он чем-то напоминает Люка. Темнокожий и сконцентрированный, разве что отличается физической формой, дав фору отцовскому тренеру. Его темно-карие глаза обращаются к нам.
– Чем могу помочь? – спрашивает он.
– В команде есть места? – не растягивая, стреляю вопросом, ради которого пошёл по этому пути.
Мужчина, окидывает меня взглядом, который отнюдь не кажется высокомерным, а совершенно расслабленным и в какой-то степени даже радушным. Возможно, если я не ошибаюсь, мы сработаемся.
– Все? – обращая взгляд за мою спину, он вновь возвращает его ко мне.
– Нет, только я.
В его глазах читаю сомнение, но с намёком на то, не шучу ли я.
– Играл раньше?
– Всю жизнь.
– Можешь присоединиться и показать?
Согласно киваю, и он указывает за спину к одному коридору, который чем дальше, тем менее освещённый.
– Вторая дверь направо раздевалка.
Когда очередной раз киваю, следую в указанном направлении, но оставляю последний взгляд на парнях. Рэн качает головой и бросает сумку на лавочку, без слов говоря, что я совершаю ошибку. Даже если так, это будет моя ошибка. Есть только два варианта: либо у меня получится, либо не получится, но я хотя бы попробую, не бросаясь на лёгкую добычу.
Раздевалка достаточно просторная, напоминает ту, что на арене и под покровительством университета. С дверей шкафчиком свисает одежда, сообщая о том, что команда на льду. Синие стены, где-то отпала краска, но тут намного приятней, чем во многих других местах, пройденных мной. Это всего лишь мелочь.
Полностью экипированный, выхожу обратно и направляюсь к мужчине. Видя меня, он даёт сигнал и останавливает команду.
– Тренер Уолкер, – представляется он, когда я равняюсь с ним.
– Эйден Картер, – отвечаю взаимностью.
– Вперёд, покажи, что можешь.
Мужчина делает отмашку в сторону команды и следом говорит:
– Диксон, один на один.
После чего, тренер вновь обращается ко мне.
– Попробуй обойти и забить, потом проверим владение, броски, обводки, передачи.
Согласно киваю, и какой-то парень, выкатывается из шеренги.
Это было понятно сразу, как только мы увидели всех, кто катался до нашего появления. Я слишком легко обхожу его и забиваю несколько раз подряд. Ни у кого нет ко мне вопросов, и тот парень, что остался позади, хотя вышел в игру один на один, кажется, тоже не искрится яростью. Он с интересом смотрит на меня. Рэн всем видом показывает, что я делаю дерьмовый выбор, но я игнорирую. Ещё никто из нас не может похвастаться правотой. Джон и Ной воздерживаются, лишь периодически хмурятся.
Тренер подзывает меня жестом руки. И когда я подъезжаю, он тоже скептически смотрит на меня.
– Парень, это не твой уровень.
– Не мой, – соглашаюсь я. – Но мы можем помочь друг другу.
– Ты пробовал пробиться в другие клубы?
– Да.
– Они отказали?
– Нет, это сделал я.
Моё признание искажает его лицо, словно я несу какой-то бред.
– Я могу сделать это с ними.
– Что?
– Научить тому, что умею сам. Дайте мне шанс, я не выбираю лёгкий путь.
– Твоё право, но ты можешь играть за лучших.
– Знаю.
– Добро пожаловать, но помни, что я говорил, – следом он даёт свисток и привлекает внимание к себе: – Эйден – новый член команды. Думаю, мы все можем чему-то научиться друг у друга. Следующая тренировка в среду в четыре. Без опозданий. Особенно это относится к тебе, Рейган.
Мужчина отклоняется в сторону, предварительно сообщив о том, что я должен принести к следующей тренировке. Это тот же стандартный набор документов, который никогда не меняется.
– Я всё ещё считаю это дерьмовой идеей, – первое, что говорит Рэн, как только я подхожу к ним.
– Время покажет.
– Ты даже не попробовал поговорить с тренером, чтобы вернуться.
– Он не даёт второй шанс, а я не тот, кто будет умолять. Закрылась одна дверь, открылась другая.
– Хреновая дверь.
– Я её отремонтирую. Не суди книгу по обложке.
– Как бы это не вышло тебе боком. Он прав: это не твой уровень.
– Не тебе решать.
– Да, – вздохнув, улыбается Рэн. – Надеюсь, я ошибаюсь.