– Моя мать совсем поехала, узнав, что дом на Саммер-стрит купил представительный мужчина из Голливуда, – сообщила Таня, старательно высасывая шарики тапиоки из чая.
– Ага, а потом словила сердечный приступ, узнав, что представительный мужчина перевозит сюда всю семью? – хмыкнул Сэм, не отрываясь от планшета.
– Представь себе нет, – спокойно продолжила Таня, эмоциональная стабильность которой граничила с каким-нибудь аутизмом. – Она сказала, что еще никогда жена и дети не мешали мужчинам уходить к более достойным женщинам.
– Философский подход к жизни твоей матери воистину впечатляет, – похвалил Сэм, небрежно проводя рукой по белесым волосам, выдававшим в нем скандинава. – Нам всем стоит у нее поучиться.
– Между прочим, – Дав наконец-то отлипла от своего парня Эйдена, – у него две дочери нашего возраста. Я считаю, нам всем стоит приложить некоторые усилия, чтобы стать с ними настоящими друзьями!
Время на летних каникулах в Ритерфоле тянулось мучительно медленно. Эйдену, парню Дав, вообще иногда казалось, что стрелки абсолютно всех часов в городе кто-то нарочно обмакнул в тягучую слизь и именно поэтому время здесь стоит на месте. Когда юноша поделился этой мыслью с Сэмом, тот усмехнулся, а уже на следующий день с огромных часов на городской ратуше и в самом деле стекал какой-то слайм. Эйден редко задавался вопросом, как друг проворачивает все эти невероятные трюки, но ни разу не осудил. В конце концов, если бы однажды выяснилось, что будто бы в Once upon a time какая-нибудь злая королева всех заколдовала, заставив время стоять на месте, никто бы не удивился. По крайней мере, Эйден.
– Вы слушаете?! – Дав застучала острыми ноготчками по столу. – Это максимально серьезная тема!
– Дав, в вопросах красивых девушек нашего возраста я всегда серьезен, – Сэм подался вперед, утаскивая с краешка стакана Дав лимон.
– Как ты можешь есть эту кислятину? – фыркнула девушка, драматично откидывая блондинистые кудри назад.
Эйден полагал, что Дав – своеобразный микс образов Глинды, Шанель Оберлин и Реджины Джордж. Весь этот ядовитый коктейль щедро дополнили детскими травмами и перманентной скукой. И все же, Эйдену всегда нравилась энергичность Дав.
– Ты начала про красивых девушек, не отвлекайся, – морща нос, махнул ей Сэм.
– А никаких подробностей не будет, – Дав откинулась на спинку диванчика в кофейне, где, кажется, поработал официантом абсолютно каждый подросток их городка. – Поразительно скрытная семья.
– А ты уверена, что они вообще знамениты? – усмехнулся Сэм.
– Разумеется, – Таня смотрела на друга, как на дебила. – Про Адама Флэйтена целая статья на Википедии.
– Не хочу тебя огорчать, но статья на Википедии может быть о ком угодно, – пожал плечами Сэм, возвращаясь к рисованию.
– Почему-то статьи о тебе не наблюдается, – резонно заметила Таня.
Сэм ничего не сказал, но посмотрел на нее так выразительно, что Эйден понял: завтра статья о Сэме Нильсене появится на бескрайних просторах интернета. Сэм ведь тем и хорош, он действует импульсивно, но всегда. Не ждет и не откладывает. Между моментом, когда Сэм принимает решение и реализовывает затеянное, разрыв не более суток.
– Между прочим, Лили сказала, что дом закончили обставлять и уже завтра в него въедут Флэйтены, – бабуля Йорк потрепала Эйдена по волосам, расставив перед компанией новые стаканы с лимонадом.
Бабуля Йорк безмерно гордилась тем, что ее дочь Лили Йорк строит столь блестящую карьеру риэлтора. Вопреки тому, что в Ритерфоле никогда ничего не происходит, дома постоянно нуждались в смене владельцев.
– Вы же думаете о том, о чем и я? – усмехнулся Сэм, стоило официантке отойти.
Про себя Эйден отметил, что было бы очень славно, если бы ему в голову пришла не та же самая мысль, которая пришла и Сэму.
– Я захвачу перчатки, – подмигнула Дав.
– Давайте потом пойдем ко мне? Мама уехала на выходные к тетке, можно полежать у бассейна и обсудить…
– Таня, ты и твой холодильник, наполненный неиссякаемым запасом пива – моя истинная любовь! – Сэм сложил пальцы в форме сердечка.
– У тебя вечно какая-то жопа из пальцев выходит, а не сердце, – стукнула его по рукам Дав.
– Бесишься, потому что мои пальчики предназначены не для тебя? – сладко замурлыкал Сэм.
– Пошел ты, – Дав закатила глаза, откинулась на спинку, наткнулась на руку Эйдена и, будто бы лишь теперь вспомнив о существовании у нее молодого человека, обернулась: – Ты же с нами, Эди?
Эйден вздохнул и пожал плечами. Разумеется ему было не сложно придумать дела и поинтереснее этого всего, но… Он не хотел отбиваться от компании. В конце концов,других друзей за все семнадцать лет своей тихой жизни, Эд так и не нашел.
– Если вам интересно мое мнение, эта идея звучит как верная дорога в полицейский участок, – наконец отозвался Эйден.
У него был низкий голос и немного протяжная манера говорить. Вероятно, именно из-за этой манеры говорить, каждое его слово казалось невероятной мудростью. Дав так редко слышала его, что всякий раз влюблялась по новой, стоило Эду открыть рот.
– Друг, нам безмерно интересно твое мнение! Поэтому, будем иметь его ввиду, когда в семь встретимся у озера и будем ждать тебя с ключиками твоей ненаглядной тетушки Лили.
Вероятно, один только Сэм, знавший Эда еще до школы, не считал молчание приятеля чем-то невероятно привлекательным. Скорее, напротив, если бы со временем в их компании не появились Таня и Дав, Сэм послал бы зануду Эда куда подальше и пошел бы радоваться жизни. По крайней мере, именно так он думал всякий раз, как в их отношениях что-то не ладилось.
Эйден вздохнул и все же кивнул, подтверждая, что ровно в семь он будет на пляже и непременно обзаведется ключом от дома голливудского сценариста Дерека Флэйтена.
***
Сэм нетерпеливо мялся с ноги на ногу, ожидая всех остальных. Он не понимал, как можно быть такими не любопытными. В их дыре такая скука. Мало того, что решили ждать семи вечера, того времени, когда пляж опустеет, но в дом можно будет проникнуть, не включая свет и фонарики, тем самым, оставшись максимально незаметными.
Он покосился на часы: шесть тридцать. Разумеется он пришел слишком рано. Парень вздохнул и, не в силах побороть нетерпение, побрел в сторону дома.
Если вы ни разу не бывали в Ритерфолсе, вам сложно представить, что такое Саммер-стрит. Сэм, например, считал, что Саммер-Стрит – самый большой коммерческий провал за всю историю Соединенных Штатов. Улица, изогнутая полукругом, огибала живописное озеро с чудесным песчаным пляжем. На противоположном берегу – смешанный лес. Тишина и благодать. А какие закаты! Дома на Саммер-стрит – величественные особняки второй половины XIX века. Именно здесь в прежние века жили самые богатые и влиятельные люди города.
В пятидесятые годы XX века, улицу полностью модернизировали. Старинные дома снабдили всеми благами цивилизации, установили уличное освещение и озаботились единообразным озеленением. Именно тогда дикий пляж стал городским, обзавелся деревянными шезлонгами, пирсами и несколькими небольшими лавочками с напитками и закусками. У Саммер-стрит началась новая жизнь, связанная с тем, что через город прошла оживленная дорога, позволяющая городку развиваться и привлекать новых жителей.
И все было прекрасно, пока в 1974 отвергнутый Макс Шелбери не обезумел от неразделенной любви к дочери тогдашнего мэра. Макс мог сделать, что угодно, но взял охотничье ружье и пошел расстреливать всех, живущих на престижной улице. Дочь мэра стала последней в списке его жертв. Когда он появился на ее крыльце, то заявил, что теперь никому не будет счастья на этой улице. Собственно, это был последний раз, когда в Ритерфолсе случалось нечто значимое.
Дома, у которых остались владельцы были поспешно выставлены на продажу и покинуты. Страшная трагедия, унесшая жизни двадцати человек, заставила местных жителей скептично отнестись к покупке недвижимости на Саммер-стрит, а через пять лет появилось шоссе, позволяющее не заезжать в Ритерфолс. Новых жителей становилось все меньше и вскоре не осталось людей, желающих поселиться на проклятой улице.
Саммер-стрит стала настоящей улицей-призраком, которую стороной обходили все местные. Пока в 2010 году туда не переехала странная парочка. Двадцатипятилетний норвежский архитектор Александр Нильсен и двухлетний мальчуган. Послав куда подальше все суеверия, Александр, искавший уединения, заселился в самый последний дом улицы и обосновался там. Прошло уже пятнадцать лет, а для жителей Ритерфолса остается загадкой, кем же Алексу приходится Сэм: сыном, братом, племянником… Природа их родства стала еще одной тайной Саммер-стрит.
Сэм подошел к самому роскошному особняку и осмотрелся. Он поглядывал за тем, как старательно рабочая бригада два прошлых месяца пыталась вернуть дому былое величие. Сэму очень нравился именно этот особняк. Было в нем что-то невероятно привлекательное. Возможно викторианские витражи, сохранившиеся с момента постройки. Александр приучил его ценить прекрасное.
– Впечатляет, – раздался насмешливый голос у Сэма за спиной.
Он быстро обернулся, ожидая увидеть Дав или Таню, хотя прекрасно понимал, что этот голос на их не похож. Перед ним стояла невысокая девушка в коротких шортах и огромной белой футболке. Ее рыжие волосы были совершенно мокрые. На плече висело полотенце.
– Высматриваешь призрака дочери мэра? – незнакомка немного наклонила голову набок. – Риэлтор сказал папе, что здесь произошло ужасное убийство и что больше сорока лет никто не осмеливался заселиться сюда. На мой взгляд наитупейшая стратегия продажи.
Она смотрела на Сэма с каким-то вызовом, будто бы это он впаривал ее отцу дом, рассказывая городские страшилки.
– А ты, стало быть, не из пугливых, – Сэм скрестил руки на груди.
– А меня, стало быть, никто не спрашивал, – девушка закатила глаза.
Сэму определенно нравился подобный типаж. По крайней мере она не боится ходить по зловещему пляжу одна и бесстрашно начинает беседу с незнакомцами.
– Кстати, я твой сосед, меня зовут Сэм Нильсен. Я живу вон там, – он указал в сторону особняка, который словно находился на другом берегу, будто бы у озера бывают другие берега.
– Предположим, что это кстати, – она прищурилась, будто прикидывала что-то на глаз. Наконец-то, придя к какому-то выводу, девушка направилась к деревянной лестнице.
– Стой, а тебя-то как зовут? – крикнул ей Сэм.
– Меня с детства научили не называть своего имени незнакомцам мужского пола, – не оборачиваясь отозвалась она.
– Звучит, как сексизм, – усмехнулся Сэм.
Она не ответила и не обернулась. Однако и шагу не прибавила, будто бы и без того знала, что Сэм пялится на ее задницу. Красивую задницу, попросил бы отметить Сэм.