Майор Долин Виктор Петрович вышел из дежурки и посмотрел на небо. Говорят, что у летчиков есть такая привычка – смотреть на небо, когда выходят из помещения. Таким образом они определяют, будут полеты или нет. Редкие пушистые облака медленно проплывали по голубому небосводу. Некоторые из них были причудливой формы. При наличии богатой фантазии в них можно было увидеть рыцарские замки, диковинных животных или ужасных монстров.
День обещал быть солнечным и теплым.
Виктор не был летчиком, и погода его не волновала. Просто хотелось пройтись и подышать свежим воздухом. Офицер некогда славных войск ПВО был сегодня дежурным по объекту. Уже несколько лет этот объект был закрыт и находился в состоянии «чемодана», который нести тяжело, а выбросить жалко. Старая, никому не нужная техника ржавела под открытым небом. Все, что можно было с нее снять, давно уже сняли, но по непонятным причинам до сих пор не могли списать. Даже в виде груды металла эта техника для кого-то представляла ценность. Впрочем, кому именно это нужно, ни для кого секретом не было. Периодически на объект с разрешения и по приказу командования части приезжали грузовые машины, принадлежавшие местным коммерсантам. В них грузили старые, но вполне пригодные для работы, движки, трубы, кислородные баллоны, медь, алюминий и многое другое, что на «черном» рынке имело ценность. Все это увозилось в неизвестном направлении. После развала Союза осталось очень много неучтенной техники и имущества. Этим сразу воспользовались предприимчивые люди. По дешевке скупались дизели, двигатели, трубы, стройматериал. Со старых казарм снимались окна, двери, шифер, балки и полы. Здания разбирались по кирпичику. Товаром становилось все, что могло пригодиться при строительстве домов, дач, гаражей и еще черт знает чего…
Основная задача наряда заключалась в том, чтобы охранять объект от набегов любителей поживиться на халяву. По степи мотались многочисленные бригады, которые собирали цветные металлы и все, что плохо лежит. В условиях повальной безработицы для многих этот промысел был единственным источником дохода. Военные объекты для них являлись «лакомым кусочком». Здесь они всегда находили то, что потом можно было продать. Если не удавалось договориться с охраной объекта, «старатели» на свой страх и риск проникали на охраняемую территорию. Выставлялись наблюдатели, которые предупреждали о приближении военных, создавались «отвлекающие группы». В общем, проводились полномасштабные, почти войсковые операции. Активно привлекали для этого дела детей и женщин, справедливо полагая, что по ним стрелять не будут. Так оно и выходило. Иногда таких нарушителей удавалось задержать. Их передавали милиции, но через некоторое время те же люди вновь появлялись на тех же объектах.
Обычно, на дежурство приезжали вдвоем. Но напарник Долина заболел, а заменить его было некем. В части катастрофически не хватало людей. Из-за нехватки солдат срочной службы наряд был офицерским. Одно время в их части даже состав караула был из одних офицеров. Командованию это очень понравилось. Улетучились все проблемы, связанные с недобросовестным несением службы. Ведь офицера не надо уговаривать нести службу по уставу – это у них уже в крови. Солдату же постоянно нужно доказывать, что если не идет война, и вокруг не свистят пули, то это не повод, чтобы спать на посту. Подъем ночью по тревоге – это не блажь командира, а необходимый элемент учебы военных. Без подобных тренировок невозможно научить солдат в нужное время действовать быстро и без суеты. Все проблемы отпали, когда в караул начали заступать офицеры. Никого ни в чем убеждать не надо. Все не только хорошо знали свои обязанности, но и добросовестно их выполняли.
Череда сокращений привела к тому, что из армии ушло большое количество отличных специалистов. Особенно много уволилось молодежи. Их никак не устраивала убогая зарплата. Поэтому они наплевали на имеющуюся выслугу лет, на будущую нищенскую пенсию, предпочтя начать жизнь с чистого листа, пока еще есть здоровье и силы.
Нехватка офицеров в части привела к тому, что в течение семи дней Долину предстояло куковать на объекте в одиночестве. Виктора это нисколько не беспокоило. Он спокойно переносил одиночество. Возможно, что смог бы прожить и на необитаемом острове долгое время без общения с людьми. Долин был необщительным человеком и трудно сходился с незнакомыми людьми. Наверное, из-за этого в свои тридцать пять лет оставался холостяком. Поэтому недельное дежурство на объекте для него не было в тягость. Долин с удовольствием приезжал сюда. Подальше от нудного начальства, которое вечно всем недовольно, от их нотаций и армейского маразма, который всегда процветал в армии.
Раздражало лишь отсутствие связи. До части сто километров. До ближайшего объекта, где есть связь – три. Если что-то случится, не докричишься. А случиться может многое. Змея укусит, зуб заболит или ногу сломаешь. Раздражала инструкция, которая предписывала спать не более четырех часов. Четыре часа в сутки в течение недели. Какой идиот ее писал? Маразм начался после того, как их часть, входящую в состав войск ПВО, передали в подчинение РВСН. Войска, которые за всю свою историю никогда не воевали, очень преуспели в бумаготворчестве. Все у них было расписано до мелочей. В течение полугода в части изучали талмуд, в котором рассказывалось где, сколько, каких размеров и в каком месте должны висеть бирки и всевозможные надписи. Приезжающие проверочные комиссии всегда находили кучу недостатков по этому поводу. О состоянии дел в подразделениях судили по правильно оформленным бумажкам. Можно подумать, что боеготовность части зависела от правильно развешанных табличек.
Майор обошел объект по периметру, на что ушло больше полутора часа. Слава богу, под ноги можно было не смотреть. В конце сентября змеи уже не показывались на объекте, и можно было не опасаться, что ненароком наступишь на скользкую тварь. После таких встреч он несколько дней внимательно смотрел себе под ноги, видя змею в любой проволоке или обрывке веревки. Змей Долин боялся. Эти скользкие извивающиеся гады вызывали у него чувство отвращения и ужаса. Он всегда удивлялся тем людям, которые в них души не чаяли, и даже держали у себя в доме. Говорят, что в Индии приручают удавов охранять детей от хищных зверей и змей. Долин представил себе, что такой телохранитель, свернувшись кольцами, будет лежать у его ног, и по телу побежали мурашки. Всякий раз, когда на его пути попадалась змея, он непроизвольно прыгал в сторону. Это стало у него уже рефлексом. Хуже всего для него было выходить из дежурки. Однажды, он чуть не наступил на свернувшуюся колечками змею, расположившуюся прямо на пороге. Чем ее привлекло это место, было не понятно. Но с тех пор Долин осторожно открывал дверь дежурки и внимательно смотрел – нет ли на пороге этих гадов. Эту привычку он сохранил и в зимнее время. Правда, опасался не змей, а волков. Как-то, выйдя из дежурки, увидел в шести метрах от себя волка. Хищник вел себя мирно – сидел и смотрел на Долина. Он не убежал, не кинулся на майора, а просто сидел и смотрел. Не было в его взгляде ни злобы, ни агрессии. Словно приблудившаяся собака, которая потерялась и ищет того, кто бы ее приютил. Но это был хищник. Крупный, сильный, способный перегрызть горло любому, кто ему по каким-то причинам не понравится. Все это Долин прочитал в волчьем взгляде. Такой сосед был ему не нужен. Майор достал из кобуры пистолет, навел мушку между глаз и выстрелил. Волк упал, но через пару секунд опять поднялся и сел. Пуля чиркнула по голове, рассекла кожу. Из раны полилась кровь. Долин сделал поправку. Прицелился в левый глаз и плавно нажал на спусковой крючок. Хищник упал и больше не поднялся. Было непонятно, почему его не испугал первый выстрел, почему он не попытался убежать, чтобы спасти свою жизнь? Долин долго стоял и молча смотрел на поверженного зверя. Он не мог понять причин побудивших волка дать себя убить. Было в этой покорности судьбе что-то непонятное и даже мистическое. Долин для себя так и не решил, правильно он тогда поступил или нет? Он лишил жизни живое существо, чтобы обезопасить себя. Но была ли опасность? Как определить грань между целесообразностью и жестокостью?
Майор встряхнул головой, словно сбрасывая нахлынувшие воспоминания, и опять посмотрел на небо. Погода стояла теплая, солнце приятно грело спину и в дежурку идти не хотелось. Долин стоял на небольшом бугорке и смотрел вдаль. Ему нравилась степь. Ее бескрайние просторы, уходящие за горизонт, ее тишина и безмолвное величие. Полное отсутствие деревьев на многих наводило тоску, а ему нравился этот пейзаж. До самого горизонта тянутся редкие колючие кусты, равнина чередуется с холмами, и никакие звуки не нарушают тишину. Создается ощущение, что ничего живого вокруг нет. Но, это только кажется, что степь необитаема. Если внимательно посмотреть вокруг, то обязательно увидишь пробегающего паука, греющуюся на солнце ящерицу или притаившегося, похожего на засохшую веточку, богомола. Тушканчики и суслики изрыли весь объект своими норами. Они часто выбегают на поверхность, забавно крутят маленькими головками, а при приближении человека, издав пронзительный свист, быстро скрываются в своих жилищах. Зимой, когда степь застилает снежный покров, можно увидеть многочисленные следы зайцев и лис, тоненькие, переплетающиеся между собой цепочки, оставленные миниатюрными лапками куропаток. Конечно, есть еще скорпионы, которые иногда залезают к тебе в кровать, змеи, греющиеся на тропинках, по которым ты идешь, и прочая гадость, но о них лучше не думать и не встречать.
В степи все хорошо просматривается. Глаза улавливают любое движение. Когда дует ветер, то часто можно увидеть мчащийся по степи клубок перекати-поле. Он катится гонимый ветром, а, наталкиваясь на препятствие в виде куста или бугорка, резко подпрыгивает вверх, и начинает лететь. Потом приземление и опять стремительное движение без остановок, до тех пор, пока не превратится в маленькую точку и не скроется за очередным холмом. Хочется пойти следом и посмотреть, что же находится за линией горизонта. Хотя Виктор и так знал, что на расстоянии ста километров вокруг кроме голой степи ничего нет.
Летом часто налетал «Афганец», обжигающий своим раскаленным дыханием все живое. Так называют здесь, несущий жару ветер. В такие дни приятно расположиться в тени и наслаждаться, хоть и относительной, но прохладой.
Иногда природа баловала эти места дождем. Двадцать минут с неба льется вода, принося с собой прохладу и свежесть, а через десять минут земля становится опять сухой. И если бы вы своими глазами не видели дождя, то ни за что бы не поверили, что он был. Пропадали все следы его присутствия.
Но, не смотря ни на что, Долин любил степь. Хотя вслух об этом никогда не говорил. Боялся, что его засмеют или примут за сумасшедшего.
Майор нашел небольшой плоский камень, сдул с него пыль и сел. Его взгляд устремился в небо. Высоко над ним парил беркут. Плавные неторопливые взмахи крыльев завораживали взор. В такие минуты Виктор завидовал птицам и жалел, что человеку не дано так же величественно парить в небе. Опустив взгляд к линии горизонта, он увидел, что вдали появилось облако пыли. Это означало, что кто-то едет. Если по степной дороге движется машина, то обязательно поднимается пыль, которая тянется длинным шлейфом, словно хвост кометы.
Дорога проходила в десяти метрах от Долина. Он с интересом стал смотреть на приближающееся облако пыли. Иногда оно скрывалось за холмом на некоторое время, а потом вновь появлялось. Когда до объекта оставалось пятьдесят метров, из-за холма выехал мопед, управляемый мальчиком. Долин подошел к колючей проволоке и стал ждать. Что-то его насторожило. Появилось чувство опасности, а по сердцу прошла холодная волна. Слишком часто ребенок оглядывался, и управляемый им мопед все время вилял. Создавалось впечатление, что за рулем пьяный. Через несколько секунд из-за бугра появились волки. Они отстали от мальчика на двадцать метров. Когда мопед почти поравнялся с Долиным, ребенок что-то крикнул. В это время переднее колесо наскочило на небольшой камень. Руль резко повернулся в сторону, мальчик его не удержал, и мопед опрокинулся посреди дороги. Ребенок покатился кубарем, поднимая дорожную пыль. Он попытался вскочить, но видимо, от страха и выпавших на него переживаний силы оставили его. Сидя на коленях, широко раскрыв глаза, мальчик с ужасом глядел на приближающихся хищников. Судорога свела его мышцы, и из горла не вырвалось ни звука.
Долин перелез через колючую проволоку и подбежал к ребенку, который, покачиваясь, сидел посреди дороги. Он понял, что не успеет затащить мальчика на территорию объекта. Волки уже были в десяти метрах от них. Долин вытащил из кобуры ПМ, снял с предохранителя, дослал патрон в ствол, встал на одно колено и нажал на спусковой крючок. Первый волк свалился в двух метрах от него. Долин перенес огонь вправо, сделал два выстрела по ближнему хищнику. Повернулся влево и опять дважды выстрелил. Стая остановилась. Оскалив клыки, и злобно рыча, волки смотрели на людей и излучали ненависть. Звери не умеют ненавидеть, но Долин почувствовал именно волну ненависти, исходящую от хищников. Два волка не подавали признаков жизни. Третий катался по земле и скулил. Оставшиеся три волка замерли в двух метрах от своих жертв. Вздыбленная шерсть на холках, торчащие из открытых пастей клыки и злобное рычание вызвали неприятный холодок между лопаток майора. Было ясно, что выстрелы волков не испугали, и от своих планов они отказываться не намерены. Предстояла схватка не на жизнь, а на смерть.
В магазине осталось три патрона. Долин понимал, что перезарядить пистолет он не успеет. Поэтому необходимо было, чтобы каждый выстрел поразил цель. Пусть даже не убить, а только ранить. На поясе висел самодельный остро заточенный охотничий нож. Можно будет попробовать отбиться. Ведь, несмотря на острые клыки и крепкие челюсти хищников, человек все равно сильнее волка. Главное, не дать вцепиться себе в горло, не потерять сознание от боли, если в твое тело вонзятся острые зубы, и ни в коем случае не терять присутствие духа. Необходимо на время схватки самому стать злобным и беспощадным хищником. Рычать, кусать, рвать на части любого, кто покушается на самое дорогое, что у тебя есть – твою жизнь. В этой схватке не будет ни правых, ни виноватых, а только побежденные и победители. Цена победы – жизнь!
Все эти мысли промчались у майора в голове мгновенно. Долин навел мушку на левого волка, целясь ему между глаз, и мягко нажал на спусковой крючок. В первом выстреле он не сомневался. С такого расстояния по неподвижной цели промахнуться трудно. Ведя ствол пистолета вправо, майор дважды нажал на спусковой крючок. Второй выстрел угодил в грудь, а третий в лапу. Один хищник остался лежать на земле, а оба подраненных волка развернулись и побежали в степь. Долин перезарядил пистолет, подошел к единственному еще живому волку и выстрелил в голову. От яркого солнца и волнения пот заливал глаза. Майор рукавом вытер вспотевшее лицо. Ноги отяжелели, словно налились свинцом. Сердце бешено колотилось. Пришлось немного постоять на месте, чтобы прийти в себя.
Мальчик, которому на вид было лет двенадцать, все это время сидел на земле, обхватив правой рукой левый локоть, который ушиб во время падения. Глаза широко раскрыты. В них застыл страх. Ребенок был явно в шоковом состоянии. Долин положил пистолет в кобуру, подошел к мальчику и сел напротив. Он ни о чем не стал его спрашивать. Положил левую руку на плечо, а правой погладил по голове.
– Успокойся. Все уже позади. Больше тебе нечего бояться.
Сзади послышался шум подъезжающей машины. Долин вскочил и развернулся в сторону источника шума. По дороге прямо на него мчался черный джип. Не доезжая трех метров, машина резко остановилась. Из нее сразу выскочили четыре человека, одетые в камуфляж. Трое из них были вооружены короткоствольными автоматами. Все четверо побежали к Долину. Первая мысль, которая возникла у майора – террористы. За всю историю существования объекта не было ни одного случая нападения. Но все когда-нибудь случается в первый раз. У Долина неприятно сжалось сердце. Он даже не попытался выхватить пистолет из кобуры.
Но выскочившие из машины мужчины, не обращая внимания на офицера, подбежали к мальчику. Один из них схватил ребенка и сильно прижал к себе. Через минуту мужчина заговорил на непонятном языке и стал осматривать ребенка со всех сторон. Убедившись, что никаких повреждений, опасных для жизни нет, подошел к Долину, который так и стоял посреди дороги, не зная как реагировать на столь внезапное вторжение чужаков.
– Вы спасли жизнь моему сыну. Как вас зовут?
Мужчине было больше сорока лет. Восточные черты лица, короткая аккуратная борода и густые черные брови. Если бы не камуфляж, то его можно было бы принять за профессора, какого-нибудь университета. Говорил он по-русски без акцента.
– Майор Долин, – представился по-уставному офицер. На секунду, замявшись, добавил, – Виктор Петрович.
– Меня зовут Агим Джабара, – представился мужчина. – Если не возражаете, то мы разобьем здесь лагерь, а вас я приглашаю почетным гостем на торжество по поводу спасения моего сына.
– Я на службе, – неуверенно ответил Долин, – а располагаться можете, где хотите, степь большая.
– Нет, уважаемый Виктор Петрович, без вас праздника не будет. Оставьте за себя старшего и через час подходите.
– Я здесь один.
Джабара удивленно посмотрел на офицера.
– Такой большой объект охраняет один человек?
– Так получилось, – майору, почему-то стало очень стыдно, но ничего объяснять постороннему человеку он не стал.
– Значит, здесь нет ничего ценного, – констатировал Джабара. – Сейчас подъедет еще одна машина с телохранителями, и организуем охрану. Верьте мне, ничего не пропадет.
Долин посмотрел на собеседника и поверил. Плотного телосложения, уверенные движения, умный проницательный взгляд. Все это наводило на мысль, что Агим Джабара привык повелевать. Именно повелевать, а не приказывать. И за свои слова отвечать.
В это время подъехал еще один джип. Как только рассеялась поднятая им пыль, Джабара подошел к приехавшим и начал говорить на непонятном Долину языке. Двое мужчин начали выгружать из машины вещи, а трое, вооруженные автоматами, подошли к Долину.
– Товарищ майор, – обратился по-уставному один из подошедших, – хозяин приказал выполнять все ваши указания.
Говорил мужчина по-русски, но с небольшим акцентом.
Майор внимательно оглядел это воинство, пытаясь понять, кто они такие. Все рослые, широкоплечие, оружие держат уверенно. Сразу видно, что обращаться с ним умеют. Юнцами их не назовешь, но и не старые.
Долин недолго думал. Если бы эти люди хотели напасть на объект, то он бы все равно не смог оказать должного сопротивления. Слишком их много, и хорошо вооружены. Поэтому решил довериться Джабаре. Что-то было в этом человеке такое, что располагало к доверию. Инструктаж занял меньше минуты: «Ни в кого не стрелять, гражданских отгонять, по прибытии военных – сообщить».
Тем временем люди Джабара поставили небольшой шатер, разожгли несколько костров для приготовления пищи. Долин подошел к убитым им волкам, склонился над одним и с интересом стал разглядывать.
– Это не волки, – сообщил подошедший мужчина, – одичавшие собаки. Кстати, намного опаснее волков, так как хорошо знают повадки людей.
Долин и сам уже это понял. Волков он в степи видел много раз. Обычно они появлялись в то же время, когда начиналась миграция сайгаков. За последнее время количество сайгаков сильно уменьшилось, и волки все чаще стали искать пищу рядом с жилищем людей. Были случаи нападения на часовых. Откуда появились одичавшие собаки, никто не знал. Наверное, из-за многовековой вражды со своими собратьями они всегда организовывали свои стаи. Хотя среди них часто попадалась и помесь волка с собакой. Если одичавшие собаки встречали волчью стаю, то начиналась самая натуральная грызня. Долин однажды наблюдал такую встречу. Даже смотреть было страшно, как эти непримиримые враги набросились друг на друга. Тогда, он убежал от греха подальше, зажав подмышкой свое охотничье ружье. И никогда не жалел о том, что не увидел, чем эта битва закончилась. Одичавшие собаки были опасны тем, что обладали повадками волков, стали жить по их законам, но и своих, приобретенных на службе у человека повадок, не забыли. Они выжили в дикой природе, стали ее полноценными членами, своими клыками отвоевав право на жизнь.
– Виктор Петрович, – позвал Джабара, – идите в шатер.
Шатер был четырехугольной формы. Одна его сторона свисала до земли и защищала от солнца, а оставшиеся три были аккуратно завернуты и закреплены вверху. Внутри уже стояли раскладные стол и стулья. Кроме Джабары в шатре никого не было. Мальчика, видимо, уложили спать, а своих людей хозяин шатра почему-то за стол не пригласил. Впрочем, Долина это вполне устраивало. Так как он не любил общаться с незнакомыми людьми, то чувствовал себя здесь неуютно. Поэтому, чем меньше за столом незнакомцев, тем лучше.
– Садитесь, выпейте чая. Или хотите чего-нибудь покрепче? – поинтересовался Джабара.
Майор посмотрел на свои дрожащие пальцы. Началась запоздалая реакция на стресс – его начал бить озноб.
– Сейчас не помешало бы водки выпить, – признался он.
Джабара дал команду, и через полминуты на стол поставили бутылку с прозрачной жидкостью, овощи и хлеб. Долин стал разглядывать этикетку. Это была израильская водка под названием «Стопка».
– К сожалению, не могу составить вам компанию. Ни я, ни мои люди не пьют, – сообщил Джабара. – Но вы не стесняйтесь.
Майор не был стеснительным и не страдал предрассудками. Поэтому открыл бутылку и налил полстакана. Небольшими глотками выпил водку, занюхал хлебом и на несколько секунд замер. Дождался, когда по груди поползла теплая волна, взял помидор и закусил.
– Как вы здесь оказались? – поинтересовался Долин.
– Хотел показать сыну соколиную охоту. К сожалению, мои друзья не выполнили своего обещания, и охоты не получилось.
На самом деле, охота состоялась, но не так, как рассчитывал Джабара. Он привык к охоте на лошадях, ощущать на руке тяжесть сокола. Наслаждаться стремительным взлетом хищной птицы, когда кажется, что в небо устремилась частичка тебя самого. Задрав голову вверх, наблюдать, как сокол плавно кружит над степью. Через некоторое время создается ощущение, что ты тоже паришь в небе. Джабара любил мчаться на коне вслед за птицей, подставляя лицо ласковому степному ветру. Почувствовать тот самый момент, когда сокол должен броситься на свою жертву, пришпорив коня, слиться воедино с птицей в смертельном броске. Ему нравилось подскочить к дичи до того, как сокол ее растерзает.
Приехав в этот раз на соколиную охоту, Джабара был неприятно удивлен. Видимо, друзья, желая показать, что не отстают от технического прогресса, решили показать ему охоту на современный лад. К лапе сокола прикрепили миниатюрный передатчик. Убедившись, что аппаратура, расположенная в роскошном джипе, хорошо принимает сигнал, выпустили сокола в свободный полет. Полдня Джабара трясся в машине и проклинал умников, извративших древнейший способ охоты. Когда все выходили из джипа, чтобы посмотреть на добычу, то перед ними представала ужасная картина. Добыча сокола была уже растерзана так, что трудно было определить, что это была за птица. Хищник к приходу людей успевал выклевать своей жертве глаза, легкие и печень.
Джабара был культурным человеком, поэтому ни одним словом не обмолвился своим друзьям, что такая охота ему не по душе.
– А сами, откуда? – продолжал расспрашивать Долин.
– Из Саудовской Аравии.
Майор удивленно приоткрыл рот, но тут же вспомнил, что в части на инструктаже ему говорили об арабах, приехавших в степь на охоту.
– И стоило ради охоты ехать в такую даль?
– Только ради охоты, наверное, не стоило. Я хотел показать сыну Родину его предков. Но вы, уважаемый Виктор Петрович, совсем забыли о еде. Давайте я за вами поухаживаю. – Джабара взял бутылку и налил четверть стакана, пододвинул тарелку с салатом, огурцами и помидорами.
Долин, чтобы не обижать гостеприимного хозяина, выпил и стал закусывать овощами. То, что Джабара и его люди являются мусульманами, майор уже давно понял. Этим и объяснялось их воздержание от употребления спиртного. Хотя, местные мусульмане, с которыми был знаком майор, пили водочку наравне с русскими. Долин называл их «советскими мусульманами». Верить в Бога стало модно, а в некоторых случаях и обязательно. Но от старых привычек многие отказываться не собирались.
– Я ведь родился в Казахстане, – начал рассказывать Джабара. – Мой отец, араб по национальности, приехал по делам в Советский Союз. Встретил мою мать, полюбил. В результате этой любви родился я. Браки с иностранцами в те времена не поощрялись, поэтому меня и мать, отец смог вывезти из Союза только через пятнадцать лет. В это время отец жил в Египте. Там я окончил школу, поступил в университет, стал юристом.
Джабара надолго замолчал. Его мысли вернулись в то далекое прошлое, которое сейчас казалось чем-то нереальным. Словно все это происходило не с ним.
После переезда в Египет, он попал в другой мир. Все было здесь не так. Другие обычаи, другие и непонятные люди, другие нравы. Здесь все было по-другому, что вызывало у него неуверенность и страх. Первый год дался ему очень тяжело. Только благодаря отцу, он смог изменить свое сознание, привычки и влиться в новую жизнь полноправным членом нового для него общества. Отец все время был рядом с ним, помогая справиться с непривычной обстановкой, всячески его поддерживал. Он был и учителем, и другом. Именно отец приобщил его к вере. Терпеливо разъяснял Коран и рассказывал о различии религиозных течений в исламе.
– А, что было дальше? – решил прервать затянувшееся молчание Долин.
– Дальше? Через три года в Афганистане начались известные вам события. А еще через год я отправился туда добровольцем.
– Нравилось воевать?
– Нет. Туда я поехал по велению сердца. Джихад, объявленный неверным, требовал, чтобы правоверный мусульманин принял в этой войне участие. И в начале ни у кого не было сомнений, что мы поступаем правильно.
– А потом, появились сомнения? – усмехнулся Долин.
– Ближе к концу войны. Многие начали извлекать выгоду для себя лично. Забыли те святые цели, которые преследовались в начале войны.
– В общем, угробили кучу народа, а оказалось зря? – Долин потянулся, было за бутылкой, но тут же передумал. Решил дождаться шашлыков. От мангала уже шел дразнящий запах жареного мяса.
– Нет, не зря! – возразил Джабара. – Основную задачу мы выполнили – изгнали неверных из Афганистана. Заставили многих укрепиться в вере, объединили разрозненные группы мусульман под знаменем ислама.
– И породили банды убийц, которые под знаменем ислама стали творить зло, – Долин никогда не был в Афганистане, но его почему-то разозлило то, что его собеседник там воевал на стороне моджахедов.
– Что вы имеете в виду? – не понял Джабара.
– Возросший за последнее время терроризм. Много участников афганской войны занялись разбоем, похищением людей, ушли в наркобизнес. Все это во имя «великих идей» ислама?
– Всякая война порождает много грязи, – не стал возражать Джабара. – Все, что вы перечислили, присуще и вашим участникам боевых действий. Многие солдаты, пережившие ужасы войны, начали употреблять наркотики. Те, кто занимается террором, такие же солдаты. Это их метод ведения войны. Партизаны во время Великой Отечественной войны занимались тем же самым. Похищали людей, совершали диверсии, убивали тех, кто сотрудничал с немцами…
– Не слышал, чтобы партизаны истязали людей ради освобождения своей Родины, – с возмущением заявил Долин. – Только ислам в настоящее время подвергает иноверцев истязаниям и смерти.
– О пытках и убийствах никто не любит говорить. Вы ведь читали только то, что правительство и Коммунистическая партия разрешали вам читать. Смотрели фильмы, в которых главные герои были «рыцарями без страха и упрека». Поэтому вы и не слышали о многих вещах. Неужели вы думаете, что НКВД, подвергавшее пыткам своих граждан, с иностранцами обращалось гуманно? А пойманные шпионы давали на допросах показания из-за того, что им становилось стыдно за свои действия? Сначала Ленин, а потом Сталин устроили невиданный по своим масштабам террор против своего народа. Советский Союз на своей территории в специальных лагерях готовил «революционеров», которых сейчас все называют террористами. Так, что в создании международного терроризма Союз принимал самое активное участие. Сейчас и пожинаете плоды, которые вырастили предыдущие правители.
Если вспомните историю, которую вам преподавали в школе, то христиане тоже в свое время огнем и мечом утверждали свою веру, – напомнил Джабара. – Рыцари, отправляясь в крестовые походы, набирали в свое войско всякий сброд. Воры, грабители, наемники – все пошли «освобождать гроб Господень». Это войско начинало грабежи уже на территории христианских стран. Можно себе представить, что они творили в Иерусалиме.
– Христиане переболели этой болезнью. Сейчас не средние века. А ваш ислам объявил войну всему миру! – не сдавался Долин.
– Это совсем не так, – запротестовал Джабара. – В Афганистане джихад объявили захватчикам.
– А сейчас с кем воюете? – ухмыльнулся Долин.
– Лично я, ни с кем, – спокойно ответил Джабара. – А вообще, сейчас враг номер один для всего арабского мира – это Америка.
– Опять будут взрывы, похищения, кровь, – Долин взял бутылку и налил себе водки.
В это время первая партия шашлыков была приготовлена и аппетитно дымилась на столе. От шашлыков исходил ароматный запах мяса, специй и дыма. Майор выпил водку и с удовольствием закусил свежеприготовленным мясом. Кусочки мягкой баранины не надо было жевать, они просто таяли, наполняя рот приятным соком.
Несколько минут оба молча наслаждались едой. Закончив есть второй шашлык, Джабара продолжил прерванный разговор.
– Вы путаете ислам и исламизм. Исламизм – это религиозный фанатизм. Это идеология, которая прикрывается великой религией. Среди мусульман в настоящее время нет единства. Их тоже раздирают междоусобные войны. Мусульманин воюет против мусульманина. Вы же обращаете внимание на терроризм только тогда, когда действия этих людей направлены против вас. Вольно или невольно, но у вас сложился образ врага в виде мусульманина. Не надо валить все в одну кучу и вешать ярлыки.
Долин молча обдумывал услышанное. Он, конечно, не был специалистом по вопросам терроризма. Все его знания базировались на том, что давали в средствах массовой информации. Поэтому спорить ему было трудно. А по большому счету и незачем.
– Все народы хотят решать свои проблемы мирным путем. К этому стремятся большинство правительств вместе с ООН. Как вы могли заметить, мирным путем решить проблемы удается далеко не всегда. Поэтому и возникают различные организации, которые по-своему решают возникающие разногласия. Чаще всего, у таких организаций нет реальной власти. Их не пускают за стол переговоров, с ними никто не считается, а это всегда обидно. Поэтому они воюют и против неверных, чтобы заслужить уважение единоверцев, и против своего правительства, которое, по их мнению, неправильно решает те или иные вопросы. Есть и откровенные бандиты, которым наплевать на религию. Но, они тоже поднимают знамена с красивыми лозунгами. Тем самым получают поддержку некоторых влиятельных лиц, которые их финансируют и используют в своих интересах.
– Я не хотел вас обидеть, – извинился Долин. Агрессии в его голосе уже не было. – Просто на мой взгляд, в настоящее время можно многие проблемы решать, более цивилизовано.
– Как это вы себе представляете?
– Становой хребет любого государства – это финансы, оборона и внешняя политика. С армией США вам не справиться. Но решать свои проблемы с помощью разумной политики и поколебать финансовую мощь своего врага вам под силу.
– Об этом мечтают многие. Пока я не слышал, чтобы это у кого-то получилось.
– У вас для этого есть все возможности. Семьдесят пять процентов нефти и газа сосредоточены в мире мусульманских народов. В две тысячи пятом году заканчивается «Соглашение Квинси». По этому соглашению США владеют дешевой арабской нефтью, они устанавливают цены на нефть. Нет нефти – нет экономики США.
– До две тысячи пятого года надо еще дожить, – рассмеялся Джабара.
– Готовиться к этому надо уже сегодня, – не унимался захмелевший майор. – Подрывать экономику Америки можно уже сейчас. Любая нестабильность на финансовом рынке приводит к ухудшению экономики.
– И вы знаете, как такую нестабильность создать?
– В небольших масштабах это не сложно. Я не экономист и не финансист. Поэтому могу предложить только общую идею, а доводить до конечного результата должны профессионалы.
– Чувствуется, что вы тоже не любите американцев, – рассмеялся Джабара.
– А кто их любит? – пожал плечами Долин.