Из пропасти поднялись две горы. Так показалось Матвею в первую секунду, но во вторую он ясно увидел великанов: одноголового и двухголового. Иныжей, как называл их дед Ахмед. Они напоминали троллей из мультфильма. Огромные, неуклюжие, с большими носами и ушами, с телами, покрытыми шерстью. Но это был не мультфильм, иныжи стояли рядом, и от них так воняло, словно они вылезли из мусорных баков.
Матвей прижался к скале и выключил фонарик. На иныжей падал лунный свет, а Матвей теперь сливался с темнотой. Если повезёт, они его не заметят. И не услышат бешеный стук сердца.
Одноголовый иныж заговорил, но лучше бы он не открывал рот, полный гнилых зубов, – дышать стало совсем нечем, Матвея замутило.
– Слышишь запах? – спросил одноголовый.
Его приятель пошмыгал носами обеих голов.
– Слышу. Люди всегда так воняют! – сказала первая голова.
– Фу-у-у-у! – согласилась вторая.
«Себя бы понюхали», – обиделся Матвей.
– Зачем они забираются на скалу? – поинтересовался двухголовый. В этот раз Матвей не понял, какая из голов говорит.
– Людям нравится придумывать себе препятствия, а потом преодолевать их. Иначе им скучно жить.
– А мы для них тоже препятствие?
– Мы? – одноголовый задумался. – Да мы можем их просто съесть.
Матвей прижался к скале сильнее. Он всё ещё не мог поверить, что это происходит с ним на самом деле. А если бы поверил, наверное, умер бы сразу от страха.
– А они вкусные? – продолжал расспрашивать двухголовый.
Очевидно, он был младшим. Может, ребёнок-великан?
– Когда как, – ответил старший. – Хочешь попробовать?
Ещё секунда, и Матвей не выдержал бы, помчался бы отсюда прочь, забыв о предупреждении деда Ахмеда.
Но двухголовый зевнул обоими ртами и сказал:
– Нет, папа, я не хочу есть. Я хочу спать.
– Ну, спи. Прислонись к скале и спи. И я посплю.
Почти сразу послышался храп. Матвей чувствовал дыхание иныжей совсем рядом, но теперь и он мог дышать смелее и даже подумал: тоже поспать что ли? Всё равно уходить отсюда нельзя до утра. Да и разве возможно это сделать незаметно для великанов?
Конечно, страх перед иныжами никуда не исчез. Поэтому Матвей решил закрыть глаза и вспоминать маму с папой, это всегда помогало ему прогнать страхи.
Вот они с папой играют в баскетбол. У Матвея никак не выходит забросить мяч в корзину, а папа кричит:
– Давай-давай, монстяра! Ты сможешь!
Когда Матвею было меньше пяти лет, папа называл его монстриком, а в пять монстрик превратился в монстяру.
Вот папа читает школьный дневник.
– Монстяра, чего грустишь? Двойка по рисованию – бесценный опыт. Изобразить учительницу, сидящую на унитазе, – это сильно. Монстяра, а давай сделаем маме сюрприз. Ты сваришь суп, а я слеплю из пластилина кота. Думаешь, надо наоборот? Нет, ты же у нас монстяра.
А вот они с мамой идут домой из школы. Маму вызывали из-за шляпы завуча. Матвей обклеил её бумагой и превратил в распределяющую шляпу из Хогвартса. Мама хохочет, а Матвей спрашивает, она так будет реагировать на любую его проделку?
– Ещё чего! – возмущается мама. – Скажи спасибо, что это не моя шляпа!
А потом крепко обнимает его и шепчет, что любит сильно-сильно.
А вот они сидят втроём на диване. Мама вздыхает и хлопает папу по плечу.
– Поздравляю, Игорь! Ты опять безработный.
– Не безработный, а фрилансер. Займусь разработкой рекламных логотипов. Ну, Вик, там невозможно было оставаться, никакого развития.
Мама кивает и спрашивает, кому какие роллы заказать. Когда папа уходит с очередной работы, она покупает роллы и устраивает праздник, чтобы попрощаться со старым и дать дорогу чему-то хорошему новому.
Есть ещё одно воспоминание, страшное. Мамино лицо в слезах. Матвей обнимает маму, но она ничего не чувствует, ей не становится легче. А папа смотрит в одну точку и не слышит, что ему говорит сын. Матвей хочет избавить их обоих от боли, но не может, у него не хватает на это сил, ему самому больно. Почему он не способен им помочь? Мама всегда говорила, если близкие люди рядом, человек справится с чем угодно. Но он рядом. Он близкий. А им всё равно плохо. Неужели его любовь не такая сильная, как он думал? Он бесполезен, им не нужна его поддержка. Они отправляют его подальше от себя – на тренинг в Мезмай.
Матвей открыл глаза.
Иныжи продолжали храпеть, луна светила на лысую макушку старшего великана, облокотившегося на скалу. Интересно, почему они спят стоя? Могли бы лечь где-нибудь в ущелье. Но вообще удобно – подошёл к любой горе, прислонился и храпи себе. Издалека их самих принимают за горы.
Подул ветер, Матвей решил, что неплохо бы укрыться пледом. Осторожно вытащил его из-под себя, укутался с головой и представил маму, поправляющую ему одеяло. И подмигивающего папу: «Спи, монстяра!»
«Спокойной ночи, мама! – пробормотал он, засыпая. – Спокойной ночи, папа!
Когда Матвей проснулся, солнце понималось над горами, а воздух был свежим, обновлённым, ничем не воняло. Иныжи ушли ночью, Матвей всё проспал. Или их и не было? Вдруг они ему приснились? И Дед Ахмед, и зелёные пятна на лицах друзей – всё это просто сон.
Нет, вряд ли. Почему тогда он здесь, на Орлиной полке? Не сошёл же он с ума, чтобы просидеть всю ночь на скале.
Но он просидел!
До самого рассвета.
Несмотря на страх.
Несмотря на иныжей.
Да, да, да!