Тоннель, по которому выходили монстры, выглядел как городская канализация после недельного артиллерийского обстрела. Разве что к ядрам при этом привязывали когти, клыки, иглы, кислотные мешочки и прочее. Аура, оставшаяся от зверей, накапливалась на камнях, и оттого любого слабого практикующего в подобном помещении пробрала бы ледяная дрожь.
Хаджар ничего подобного не ощущал, а вот Парис явно защищался при помощи светившегося мерным светом амулета. Выглядели подобные “артефакты” как полоска красной бумаги с написанными на ней черными чернилами волшебными знаками, рунами и иероглифами.
– Никогда не понимал, почему вход в лабораторию надо было строить именно здесь, – передернул плечами главный исследователь.
Они прошлись по тоннелю всего ничего, а со лба Париса разве что не ручьями тек пот. При этом Хаджар ощущал, как от ученого исходила сила не ниже стоящего на грани становления истинным адептом. Подобный контраст сразу бросался в глаза и заставлял задуматься, в чем же заключался так называемый “истинный путь” развития… и был ли он уж таким “истинным”?
По очередной винтовой лестнице они поднимались не меньше четверти часа. За это время Парис стал выглядеть еще хуже. Более того – у него появилась одышка!
Этого Хаджар никак не мог понять. Любой, даже самый слабый практикующий, по такой лестнице сможет бегать не меньше часа до того, как почувствует первые уколы усталости.
Зная, что даже если задаст вопрос, ответа все равно не получит, Хаджар продолжил идти молча.
Наконец они поднялись на весьма оживленный этаж. Народ здесь сновал из помещения в помещения. Таскали в руках огромные свитки, какие-то скрижали, порой сбивались с ног. Слышались крики, отрывистые приказы, многие носили на носу очки. Опять же – зрение у практикующих только улучшалось. За всю жизнь Хаджар и вовсе не встречал людей, носивших подобные приборы.
– Тебе это все в новинку, да, Северянин? – Парис говорил тяжело, попутно втирая лицо платком. – Я слышал о том, что северные королевства забыли об истинном пути развития.
– О котором ты мне, конечно же, ничего не расскажешь.
Парис только развел руками.
– Не думай, что я не хочу. И даже не смей думать, что я отношусь к тебе, как к рабу. У нас в городе эту заразу вывели еще давно. Но, увы, рассказать или научить тебя сможет только Мудрец.
Парис положил руку на плечо Хаджару, дабы тот не пытался при каждом удобном моменте свернуть не в ту сторону. Заранее предупреждать, когда поворачивать, а когда нет, Парис, видимо, не научился. А может, это тоже было знанием, которое мог предоставить только Мудрец.
Как легко догадаться – одна формулировка “истинный путь” к этому моменту могла легко довести Хаджара до зубовного скрежета.
– Если рабства нет, то что это? – Хаджар указал на синюю полоску амулета.
– Мера предосторожности, – пожал плечами Парис. – Наш город не просто так находится под землей, Северянин. Кстати, для чужака твой язык пустыни очень чист. У тебя, наверное, хороший музыкальный слух?
Хаджар понял, что исследователь желает сменить тему. Северянин, может, и хотел уже что-то разузнать о месте своего нынешнего пребывания, но сопротивляться не стал.
– Когда-то очень давно я зарабатывал на жизнь тем, что играл на ронг’жа.
– Ронг’жа? Струнный инструмент северных королевств? Я лишь однажды слышал его, когда путешествовал по городам Моря Песка и столкнулся с караваном. – Парис внезапно начал рыться по карманам, пока не выудил оттуда простую каменную плашку. – Вот держи, это пропуск в мой квартал. Приходи этим вечером. У меня есть целая коллекция инструментов и среди них старенький ронг’жа. Попьем чаю и вина, покурим кальян, послушаем музыку и поговорим.
Как и положено у пустынников, при приглашении Парис отсалютовал. Приложил два пальца к губам, затем к сердцу, потом ко лбу, а затем словно выбросил поцелуй к небу. Вернее – к звездам.
– Надо же, а Кариса говорила, что мы можем ходить всюду, где пожелаем, – заметил Хаджар, но плашку все же забрал.
– Но не везде вас пустят, – едва ли не подмигнул исследователь. – Пришли.
Они оказались перед затемненным помещением, вход в который прикрывала дверь-циновка. Хаджар внезапно осознал, что здесь было намного душнее и жарче, чем в остальной части здания.
Внутри, в небольшом помещении, стояла невысокая стела из красного монолитного камня. На ней были нарисованы иероглифы, которые Хаджар еще прежде никогда не видел. Сперва ему показалось, что это простая надпись, но чем сильнее вглядывался в линии, тем отчетливее понимал, что может потеряться в них. Столь сложным и искусным был узор.
Чтобы создать подобное, мало быть Рыцарем духа… Нет, подобное творение принадлежало руке некого существа, стоящего намного выше, нежели простой Рыцарь.
– Только не вздумай смотреть сквозь энергию, – предупредил Парис, – если, конечно, не хочешь страдать ближайшие пару недель страшной мигренью.
Хаджар только отрывисто кивнул. Он уже однажды “посмотрел” на пространственное кольцо и более не горел желанием бросаться в омут с головой.
– Но что это?
Парис подошел к камню и достал небольшую золотую чашу. Видимо, он так часто здесь бывал, что артефакт не вызвал у него особого трепета или восхищения.
– Камень души. С его помощью можно измерить талант человека. Не без погрешностей, конечно же, но на многих экзаменах используют именно его. Даже в легионы империи принимают только после подобной проверки.
– Я имею в виду, откуда его доставляют? Кто создает такие камни для империи?
– Ну уж точно не сами имперцы, – фыркнул Парис. – Даже если по их землям и бродят Повелители, то одной голой силой подобное великолепие не сотворишь.
– Повелители? – переспросил Хаджар.
Парис повернулся к нему и склонил голову набок.
– Ну не думал же ты, что Рыцарь духа – финишная черта пути развития.
Хаджар ничего не ответил. Если быть до конца откровенным, он считал, что после Рыцаря духа каким-нибудь безумно сложным и трудным методом человек, вернее – адепт, становится бессмертным. О том, что есть следующая ступень “Повелитель”, он и не слышал никогда.
Демоны и боги… Вечерние Звезды!
Он еще раз посмотрел на камень и сглотнул. Как же велик был этот мир и как же далек путь развития!
– А теперь смотри. – Парис подошел к Хаджару. В левой руке золотая чаша, в правой длинная игла. – Сейчас я возьму немного твоей крови, смешаю со специальным раствором и плесну им на камень. И по тому, какие иероглифы загорятся, я смогу понять направленность и глубину твоего таланта. Но для этого мне нужно твоего согласие.
Хаджар посмотрел на стелу, затем на исследователя и снова на стелу. За годы скитаний, службы в армии и путешествия по пустыне он научился достаточно неплохо разбираться в людях (Ильмена не в счет). Хаджар верил, что Парис не желает ему зла. Во всяком случае – сейчас.
– Хоро…
Еще до того, как Хаджар договорил, исследователь вонзил иглу ему в ладонь, а затем капнул кровью в чашу. Туда же вытек и раствор из заранее заготовленной колбы. Смешав, Парис действительно выплеснул содержимое на красный камень. Алая жидкость растекалась, заполняя борозды, из которых и складывались иероглифы.
– Вот видишь. – Парис указал пальцем на происходящее. Вопреки законам мироздания, жидкость заполняла иероглифы неравномерно. А какие-то она и вовсе обтекала и, что удивительно, все струйки стремились к одному, самому нижнему иероглифу. – Довольно занимательное зрелище, не правда ли?
– И что значит этот символ? – спросил Хаджар, когда почти весь раствор собрался в одном из иероглифов, оставив в нескольких по паре каплей, а другие обойдя стороной.
– Видишь ли, – Парис явно был озадачен происходящим, – прямого перевода у нас нет. Сам камень удалось получить только после того, как караван, идущий из империи, провалился в зыбучие пески. Куда они его везли – даже не спрашивай, не знаю.
Хаджар догадывался куда, но говорить не стал.
– По сути, этот иероглиф может означать меч, может, саблю, может, войну, а может, музыку или танцы, или рыбалку. Может, колку деревьев, а может, и вообще – ничего.
– Тогда зачем ты меня сюда провел?
– Направленность мы определять по нему не умеем, а вот глубину… – Тут Парис слегка плутовато улыбнулся. – Смотри внимательно, Северянин, но то, как он сейчас засияет.
И Хаджар действительно увидел зрелище, подобного которому еще не встречал.
Казалось бы монолитный, камень вдруг стал похож на стеклянный сосуд с прозрачными стенками, содержащий внутри вихрь неведомой силы. Этот вихрь кружился и ярился, пытаясь пробиться наружу. Вот только у него это никак не получалось, но от выделяемой энергии сосуд начал сиять. С каждой секундой все сильнее и сильнее, пока Хаджару не пришлось зажмуриться.
А затем вновь пришла тьма.
– Ну, неплохо, – вынес свой вердикт Парис. – В империи этот уровень считался бы желтым.
– Желтым?
– Ну да. Есть несколько уровней таланта. Белый – самый простой. У подавляющего большинства именно такой. Потом серый – чуть лучше. Такие быстрее идут по пути развития. Затем желтый – твой. Дальше – оранжевый, синий и радужный. Говорят, те, кто обладает радужным талантом – гении, которых качает на руках само небо. По легендам, обладатель радужного таланта основал империю Дарнас и уже к девяти годам он достиг ступени Рыцаря духа, а к концу первого века стал бессмертным.
Рыцарь духа в девять лет…
– Но ты не отчаивайся. С желтым цветом таланта тебе будут рады в большинстве школ и сект империи.
Хаджар сперва не понял, что его так смутило в этой фразе.
– Ты сказал – будут?
– Я достаточно пожил на этом свете, Северянин. Я понимаю, куда и зачем ты идешь. И желаю тебе на твоем пути только успеха. Так уж вышло, что наши дороги пересеклись и какое-то время мы будем работать вместе, чтобы затем попрощаться. А я по жизни люблю оставлять позади друзей или хотя бы приятелей, а не врагов.
Парис широко улыбнулся, поставил чашу обратно и протянул Хаджару три квадратные изумрудные монетки с дырками посередине.
– Три изумрудные имперские монеты. Хватит, чтобы купить себе что-нибудь. Я советовал бы тебе посетить еженедельный аукцион торговцев, который начнется буквально через несколько часов. Твой друг успеет освободиться, и вы сходите вместе. Поверь мне, это зрелище вас сильно… изменит.
Три изумрудные имперские монеты… В Лидусе на такие деньги можно было себе целый замок построить! А Парис расстался с ними так же просто, как с мелочью.
– О, не думай, что это благотворительность. Отдел исследователей заботится о своих работниках. Считай это инвестицией в будущее сотрудничество. Каждый, кто выбирает синий амулет, получает такую сумму. А теперь – ступай. Дорогу к дому Сотни Монет тебе подскажет любой горожанин.