– Ну что, подавай коряжку эту, – командует Ларри, закатав повыше рукава льняной рубашки и кивая на длинную деревянную рейку в руках Ховарта. – Ага, ща мы с тобой сделаем… – Ларри с силой заматывает бечёвкой две деревяшки, аккуратно выточенных и отшлифованных, и протягивает руку за следующей деталью для будущего воздушного змея.
Урок труда проходит в огромном амбаре сразу для нескольких курсов. Помещение заставлено станками и шкафами с разнообразными инструментами для обработки всяческих материалов, будь то дерево, камень или металл, а для женской половины отведен участок с печками, тряпками и ещё какими-то неизвестными Ларри приспособлениями. В зависимости от года обучения ученики мастерят в определенных тематических зонах. Сейчас мальчики из параллели Ларри изучают деревообработку, а девочки ушли куда-то в другой конец зала к разноцветным рулонам тканей: видимо, что-то шить собираются. Ларри слышал, что самый смак начнется, когда девочки будут учиться готовить. Тогда можно отхватить кусок-другой выпечки, ну или люлей, смотря к кому попадёшь.
Мальчишек разделили на пары, чтобы они учились вместе создавать различные предметы обихода и не только: кто полочки для цветов и этажерки, кто обеденные стулья, а Ларри и Ховарту выпал воздушный змей. Ну, как выпал: они сами напросились, конечно же. Ларри подумал, на фига ему эти полочки для цветов? Он их сделал в прошлый раз столько, что можно смело считать за перевыполненную норму. Собственно, только поэтому им и дали добро.
– Мы точно правильно делаем? На картинке нарисовано… – неуверенно щебечет Ховарт.
– На чертеже, Мышка, на чертеже! – вбивая молоточком тонкий гвоздь в намеченный карандашом крестик, поправляет его Ларри и снова берёт новый гвоздик из стоящей рядом коробочки. В ней лежит, так сказать, всяческий производственный брак. Нехватка ресурсов диктует свои правила: безотходное производство и использование. Часть брака с заводов отправляется на переплавку и переработку, если совсем неликвид, а часть – в учебные заведения. Качество не очень, но для обучения сойдет. Вот с деревом в пансионе проблем нет: территория огорожена лесом, и, дабы поддерживать баланс, каждую весну выпускники высаживают по одному саженцу.
– Хорошо, на чертеже нарисовано… – снова подаёт голос Ховарт. Он упирается в рабочий стол локтями, навалившись всем телом, и разглядывает самый незамызганный параграф в учебнике, посвящённый конструированию воздушных змеев.
– Изображено, Мышка, изображено! Ты ведь хочешь потом стать инженером, давай учись уже сейчас, – перебивает Ларри. Он задумывается, насколько вообще важно уметь мастерить воздушного змея? Ведь совершенно бесполезная вещь. Однако вынужденно полученные знания могут ещё пригодиться. Ларри кажется, что так и в жизни: делая незначительное, ты познаешь нечто важное, пускай и не сразу это понимаешь. Ховарт однажды поделился с ним своими мыслями о том, что он хочет стать инженером, когда вырастет. Но после болезни он больше не заикался о своих желаниях, будто бы смирившись с тем, что его теперь с трудом примут даже разносчиком утренних газет. Тем не менее Ларри надеется, что всё же «ненужные» знания Ховарту ещё пригодятся.
– Ага, только все равно ты все делаешь за меня… – обречённо бубнит Ховарт.
– Я тебе показываю, а ты наблюдай, – подмигнув, успокаивает Ларри и снова пытается мастерить каркас. Он очень воодушевлён тем, что потом они смогут запускать змея куда-то туда, вверх, в небо, и он будет приносить им частичку свободы, которой уже порой так не хватает. Ларри кажется, что некая романтика в этом определённо есть. Правда, теперь остается дождаться хотя бы лёгкого ветерка – редкого гостя не только в их краях, но и, как поговаривают, вообще везде. – Вот в следующий раз вообще не притронусь.
– Тогда мы оба получим низший балл… – иронично усмехается Ховарт, выпрямившись и пожав плечами. Он подаёт очередную рейку. Ларри замечает, что руки у Ховарта уже не так сильно трясутся, как обычно, и на душе сразу становится спокойнее. «Эх, садовник – волшебник просто! Надо будет ему какого-нибудь креплёного напитка подогнать или ещё чего…»
– Если это произойдет, то лишь будет означать, что я плохо объяснил, – произносит Ларри, подняв на исходящий от мутного окна свет своё недотворение и оценивающе разглядывая, насколько криво оно выглядит.
– Бэрк, Лейн, разговорчики! – гаркает низким, слишком глубоким голосом преподаватель – Барри Смит, – внезапно оказавшись за их спинами. Смит один из тех учителей, которые вроде как злые и строгие, но справедливые, аж тошно. – Будете болтать – заставлю вас до конца обучения детские стулья изготавливать.
Ларри и Ховарт сгорбливаются над рабочим столом, усиленно делая вид, что они признают свою ошибку и каются, ведь не хочется подписываться на массовое производство детских стульев. Смит ухмыляется и отходит в сторону, схватив с полки старую, потрепанную газету, скручивает её в руках: явно идёт кому-то подзатыльник давать.
Вокруг то тут, то там слышится то шёпот обсуждающих в парах ребят, то лязг чего-то тяжелого, то шлифовка дерева… В общем, слиться с атмосферой достаточно просто, главное – не повышать тон.
– Ну че, – заговорщицки шепчет Ларри, наклонившись к уху Ховарта, – в какой цвет будем красить? В серебряный? – кивает на несколько плотных листов бумаги, которые ему ещё нужно будет прикрепить к изготовленному и скрепленному каркасу. Конечно, сегодня Ларри и Ховарт, можно сказать, отдыхают по сравнению с остальными учениками, но тем не менее тонкие рейки они сделали сами, выточив из деревянных брусков, – чтоб уж совсем не наглеть, – а не просто взяли осиновые ветки. Благо у Ларри руки откуда надо растут.
– Почему в серебряный? – недоумевает Ховарт. Его хмурое выражение лица, несмотря на болезненный вид, излучает наивность и чистоту. Ларри не представляет, как можно его обидеть, обмануть или просто сделать ему плохо. Ларри испытывает к нему дурацкое чувство жалости и желание сделать хоть что-то приятное. Жалость не как к кому-то недостойному, а как к побитому щеночку, которому хочется помочь.
– Ну, допустим, под цвет твоих волос, – Ларри приподнимает бровь и ведёт плечами, типа говорит само собой разумеющееся. – Очень красивый цвет… – делает комплимент, слегка кивнув сам себе, уже разглядывая предоставленный набор красок. «М-да, выбор, конечно, не ахти. Можно смешать чёрный, белый и добавить совсем немного, не утяжеляя, стеклянного порошка – и будет переливаться на свету…»
– Да какой там… Тускло-серый, – уныло отвечает Ховарт, потеребив пальцами свой крысиный хвостик на голове. Ларри догадывается, что Ховарт просто насквозь пропитан комплексами по поводу своей внешности. Это наблюдается во всём: как он нервничает, когда общается с девочками; как он грустно смотрит на подрастающих ребят, а сам тем временем будто каждый новый миллиметр считает; как он отворачивается от зеркала, когда они чистят зубы по утрам и вечерам…
– Ты просто дальтоник, у тебя крутой цвет, – не перестаёт гнуть свою линию Ларри, пытаясь поддержать Ховарта. Кто ещё, если не он? Никто, и Ларри понимает это прекрасно. О Ховарте он знает немногое, но достаточно, чтобы не забивать на него.
– Не успокаивай меня, Ларри… – слегка раздраженно отвечает Ховарт и снова хмурится. Тонкая вертикальная морщинка пугающе разделяет его лоб на две половины, отчего лицо даже слегка перекашивается. Кажется, что оно лишено всего подкожного жира.
– Эй, я не вру! – громко шепчет Ларри, поглядывая в сторону Смита. Тот глядит на них из другого конца кабинета и, кажется, потихоньку прожигает сверкающим взглядом. Или это просто солнечные лучи так падают… – Мне вот, допустим, нравятся мои глаза. Смотри какие, – наклоняется к Ховарту, глядя прямо в лицо.
– Какие?.. – тот слегка отодвигается, проскальзывая пальцами по столу. Зрачки Ховарта быстро бегают в разные стороны, поочередно рассматривая глаза Ларри.
– Такие же, балда, как твои волосы, – качает головой Ларри и отстраняется, хватая листок бумаги, линейку и карандаш. Делая замеры и вычерчивая линии, вкрадчиво произносит: – Так что, говоря, что тебе не нравится цвет твоих волос, ты обижаешь мои глаза.
– Хорошо, Ларри. Уговорил, – произносит Ховарт с усмешкой, и Ларри чувствует, как уголки губ сами по себе приподнимаются.
– Бэрк, Лейн! Детские стулья, помните! – слышится угрожающий рык.
– Чёрт… Давай уже доделаем нашего змея, пока он и правда не разозлился. Подай мне банку с битым стеклом.
Ларри познакомился с Ховартом, когда тот на втором году обучения перевелся к ним в пансион из другого города, и его подселили к ним в комнату. Увидев Ховарта – ещё даже до Мора маленького, худого и бледного мальчугана, – Ларри сразу же уступил ему свое нижнее место, а сам переселился на пустующий верхний ярус над Томасом. Восьмилетний Ховарт шутил, улыбался, в общем, пытался всем своим видом показать, что с ним всё в порядке. Но Ларри замечал, будто преследующую его по пятам тоску, и понимал, что всё не так просто.
Ховарт всегда со всем соглашался, никогда никому не перечил, словно если он это сделает, то все отвернутся от него. Казалось, что он очень сильно боялся потерять зарождающуюся дружбу между ребятами. Несмотря на то, что он чуть ли не в рот заглядывал к каждому из них, внимательно слушая и хлопая огромными голубыми глазами, про себя Ховарт никогда ничего не рассказывал.
Ларри это очень раздражало.
Однажды на четвертом году обучения Ларри в выходной день решил сходить в библиотеку, расположенную в дальнем корпусе – до него добираться пешком через спортивное поле и далее по мосту через речку. Ховарт куда-то убежал с утра пораньше – наверняка снова в лазарет за очередной микстурой для поддержания иммунитета; Шон и Томас спали до обеда: в субботу не будили по стандартному расписанию; а Ларри ну очень хотелось поискать новые интересные факты про другие города, чтобы потом ими поделиться на очередной встрече с Мэрианом.
«Ну и хорошо, что все заняты, отвлекать не будут», – подумал Ларри, обходя поле, где старшекурсники с воплями и ругательствами на всю округу играли в футбол.
– Тео, пасуй! Пасуй мне! – услышал Ларри перед тем, как в голову влетело что-то тяжёлое, и он, пошатнувшись, чуть не упал.
– Хах, пацан, ты в порядке? – прозвучал вопрос с явной издевкой в голосе подбежавшего к нему мальчишки. Ларри, пытаясь сфокусировать зрение и потирая место удара, вглядывался в незнакомое лицо темноволосого старшекурсника. Ларри понял, что в него, видимо, попали мячом. Челюсть слегка онемела, а на языке почувствовался привкус крови. Тряхнув головой, Ларри разглядел, что мальчик на вид старше его года на два, не более. С поля послышались смешки.
– Смотри, куда кидаешь, футболист хренов, – огрызнулся Ларри, смахивая с лица песок, который каким-то образом оказался даже во рту и противно скрипел на зубах. Или это сами зубы скрипели на зубах… Ларри сплюнул в сторону и понял, что попал на лежащий в траве мяч.
– Эй, ты, кудрявый! Сейчас у меня этот мяч вылизывать будешь, понял?
Ларри никогда не мог контролировать себя в гневе. «В меня попали, смеются, а я ещё и виноват?! Ну уж нет!»
Он аккуратно поднял мяч, чтобы не заляпаться в собственной слюне, и рывком кинул в руки мальчишки, лицо которого сразу же скривилось.
– Фу, блин, какая гадость, – тот снова отбросил мяч в сторону, с отвращением посмотрел на свои липкие пальцы, а затем с гневом – на Ларри. – Ну ты у меня сейчас… – дёрнулся в его сторону, и Ларри уже выставил кулаки в защиту. Второго удара по голове ему получить не хотелось.
– Тео, стопэ, да оставь ты его, – подбежал ещё один мальчишка, более упитанный и коренастый на вид. А за ним ещё парочка неопределенной комплекции. Ларри тогда был ещё совсем невысоким, и ему все старшекурсники казались огромными. Он понимал, что в битве между ним и Тео Ларри останется проигравшим. – Он мелкий шкет ещё, хрен с ним, пойдём.
У Тео будто огоньки заиграли в глазах от злости, брови соединились в один пучок, а ноздри раздулись, судорожно втягивая воздух. Он непременно накинулся бы на Ларри, но подбежавшие ребята потянули его за собой.
– Ещё раз встречу, урою, понял? – рявкнул Тео, и Ларри почему-то ему поверил.
Решив, что нужно поскорее уносить отсюда ноги, Ларри стремительно направился в сторону моста. По пути он шевелил в разные стороны нижней челюстью, чувствуя непривычную боль, и попробовал проверить, идёт ли до сих пор кровь или нет, лизнув своё запястье. Пятнышко все ещё отпечатывалось.
Погода тогда стояла прекрасная, теплая, и даже случай на поле не смог омрачить настроение Ларри. А ещё приближались летние каникулы, а значит, и поездка домой на целый месяц! Правда, Мэриан приедет всего на неделю… И Ларри, конечно, уже распланировал её по часам. Зайдя на деревянный мост и подойдя к перилам, он наклонился, слегка перекинувшись через них, и вперился взглядом в бурлящие потоки. Ему стало одновременно страшно и, наоборот, появилось желание спрыгнуть.
– Ты что делаешь? – внезапно услышал Ларри и чуть не грохнулся вперёд от неожиданности. Ховарт с выпученными глазами стоял у начала моста со стороны дальнего корпуса и часто дышал.
– Блин, Ховарт, ты чего меня так пугаешь? – приняв более устойчивую позу, выдохнул Ларри. Он не ожидал встретить тут Ховарта. – Я чуть из-за твоего вопля не… Ты что, плачешь?
– Нет, я, – всхлипывал Ховарт. Тогда Ларри понял, что придётся ему с этим мелким всё же поговорить. – Я просто испугался.
– Так, Ховарт, что с тобой происходит? – спросил Ларри недовольным тоном. – Расскажи.
– Я не могу, не хочу… – почти членораздельно бормотал Ховарт, утирая рукавом слезы и сопли, которые текли не переставая. Ларри решил, что речки и пруда на территории вполне достаточно и нужно Ховарта как-то успокоить.
– Ах так? Тогда я прыгаю! – Ларри подался слегка вперед. Он не знал, как растормошить Ховарта, и решил сделать, что первым пришло на ум.
– Нет, стой! – дёрнулся в его сторону Ховарт и схватил того за рубашку. – Хорошо, я всё расскажу, только, пожалуйста, не прыгай, – в его взгляде Ларри прочитал жуткий страх, и даже немного стыдно стало, что он так его напугал. Но на другое у него не хватило мозгов. – Ты ж говорил, что не умеешь плавать. – После этих слов Ларри стало ещё более не по себе. Ховарт запомнил такие мелочи о нём, а Ларри ничегошеньки про него не знал. Друг, называется!
– Ага, а ещё я – вожак на этой неделе, и ты обязан выполнять мои требования! – это то, что второе пришло на ум Ларри. Неужели нельзя было сразу так сделать? Ларри мысленно стукнул себя по лбу.
– Хорошо, хорошо, только слезь, – умолял Ховарт и тянул Ларри на себя.
– Так-то лучше, – оторвался от перил Ларри и, положив руку на плечи Ховарта, повернул его в сторону тропинки, ведущей к дальнему корпусу. – Пойдём со мной в библиотеку, там и расскажешь.
Пока они молча шли до библиотеки, Ховарт тёр глаза и шмыгал носом, а Ларри думал, не перегнул ли он палку? Ховарт так отчаянно просил его не прыгать, будто Ларри и правда собирался помереть здесь и сейчас. Ховарт шагал рядом, но, казалось, они шли по разным планетам. Как человек может настолько отличаться от другого человека? Чтобы довести Ларри до слез, нужно было постараться, а Ховарт от такой фигни расплакался как младенец, у которого отобрали игрушку. Или всё же он разревелся ещё до встречи с Ларри?..
– Ну, рассказывай, – Ларри решил, чего юлить и ходить вокруг да около, нужно было спрашивать в лоб.
Они укрылись в читальном зале в самом дальнем углу, хотя прятаться, по сути, и не от кого было в утреннее время субботы. Ларри прихватил по пути для приличия парочку энциклопедий.
– Пообещай, что не расскажешь ребятам? – скромно усаживаясь за огромный добротный стул, пролепетал Ховарт, опустив взгляд.
– Окей, – разглядывая кожаную обложку одной из книг, согласился Ларри. На коже было отпечатано изображение пока неведомых ему зверей. Подняв глаза, он увидел, как Ховарт положил руки перед собой и нервно их почесывал обгрызанными ногтями.
– Я с приюта, – спустя бесконечную минуту молчания признался Ховарт. Тихо, сухо, безэмоционально. – Ну, у меня были родители. И даже сестра. Она умерла от Мора, – его голос снова дрогнул. – А родители погибли при пожаре на заводе. И… и… сегодня день. Я… – начал заикаться Ховарт, вытирая пальцами вновь выступающие слезы.
И почему Ларри раньше не замечал за Ховартом такую разбитость в этот день? Наверное, потому что тот так же скрывался от ребят под предлогом похода в лазарет. Ларри стало ясно, почему Ховарт на каникулы уезжал* позже всех и приезжал раньше всех: он просто не покидал пансион.
– Тсс… тихо, тихо… – Ларри отодвинул книги в сторону, положил ладонь Ховарту на плечо и легонько сжал пальцы. Как в такой ситуации успокаивать, он не понимал. У него всегда все близкие родственники, которых он лично знал, были живы, имелся хороший дом, будущее, а у этого мелкого осталась лишь пустота внутри и одни неопределённости в жизни. – Всё хорошо. Всё будет хорошо, теперь у тебя есть я. Мы с ребятами, теперь есть мы… – шептал Ларри, и Ховарт потихоньку успокаивался.
– Прости, я не должен себя так вести, – прокашлявшись и собравшись, сказал он. Ларри почувствовал себя слишком счастливым рядом с ним, слишком маленьким, глупым. Ему казалось, он сидел рядом со взрослым человеком, а не с хиленьким мальчишкой.
– Да брось, это ты прости, что ни разу тебя даже не спросил ни о чем, – Ларри понял, что нужно быть внимательнее к Ховарту. – А как… Почему тебя перевели аж из другого города к нам?
– Наш город совсем маленький и бедный. Мне пояснили, что после того, как… как сгорел единственный завод, в городе фактически не осталось рабочих мест, – Ховарт, нахмурившись, поднял взгляд вверх, видимо, вспоминая, как ещё ему объяснили его перелет. Зажимая поочерёдно пальцы на руке, он начал перечислять: – Филиалы монополий позакрывались, оставшихся без работы жителей распределили по другим городам, соответственно, их детей по другим пансионам. Ну и таких, как я, заодно, – выдохнув, пожал плечами. – Не будет же тот пансион ради нескольких человек работать, – усмехнулся. – Поэтому куда нам хватило места, туда и отправили.
– То есть ты реально летал на дирижабле? – дошло до Ларри. «Нет, Ларри, пешком добрался, идиот», – мысленно сразу же передразнил сам себя. Но его все равно очень поразил факт. Он никогда не летал на дирижабле. Только рассказы от Мэриана слышал, в книжках читал и всегда представлял, каково это.
– Ну да. Я даже у окошка сидел. Красиво, – уже спокойным голосом ответил Ховарт, и они замолчали, погружаясь каждый в свои мысли.
«И почему мне не снится, что я летаю на дирижабле?»
На позднем ужине очень оживленно. Все ученики предвкушают обещанное катание на коньках, о котором им не торжественно, но сообщили днем на уроках, и ребята активно обсуждают предстоящее событие в перерывах между пережевыванием пищи. За столом Ларри, Томаса и Ховарта также не тихо. Томас как всегда пытается спорить о чем-то несущественном, Ларри как всегда пытается выиграть спор, только Ховарт как всегда сидит с кислой миной и ковыряется в картофельном пюре. Ларри надеялся, что он после уроков труда немного воспрянет, ведь они сделали-таки этот чёртов воздушный змей. Ховарт даже нарисовал на нём огромную чёрную птицу. Ларри не стал его расспрашивать, почему чёрную, но то, что это – птица, его вполне устроило. Но сейчас Ховарт вновь выглядит как потерянная душа. Он и так словно мышка – маленький, незаметный, – но теперь вообще стал тенью.
– Мышка! – оторвавшись от глупого спора, почти кричит Ларри, махая рукой перед глазами Ховарта. Вокруг очень шумно, а учителя на очередном собрании, так что утихомирить возбуждённых учеников некому. Поварихи не рискуют, иначе всё это может перерасти в войнушку с метанием едой, после чего по голове получат не только дети. Ларри всегда было интересно, а каково в столовой старшекурсников?
– А, да?.. – отстраненно отзывается Ховарт, подпрыгнув на стуле и взглянув в глаза Ларри, будто впервые его видит.
– Еда для того, чтобы её ели, а не любовались, – ёрничает Томас и кивает на тарелку Ховарта, по привычке прилизывая рукой назад непослушные волосы. Ларри этот жест давно уже бесит, но у кого нет дурных привычек?
– Что случилось, Ховарт? – преодолев желание растрепать сидящему рядом Томасу «прическу», Ларри снова устремляет взгляд перед собой – на Ховарта. Тому только грустных клоунов играть с его кислой миной.
– Да, давай колись. Не маленький уже, – типа поддерживает Томас, уплетая картошку, поглядывая на тарелку Ховарта. Кажется, что Томас с радостью бы съел и чужую порцию, но очень старается сдерживать себя, поэтому вдобавок откусывает хлеб для сытости.
– Я тут подумал, – отвечает Ховарт, – а вдруг Шон не проснётся? Ну… никогда.
Ларри так и знал, что дело всё ещё в Шоне. Пусть он ему никогда особо и не нравился, однако и не не нравился тоже. Просто они не близки, но тот немаловажная часть их небольшой компании. Без Шона и правда всё как-то не так. Мало глупых шуток, наивных вопросов, да и на Ховарта он положительно влияет – успокаивает, что ли. Ларри требуется прилагать для этого немало усилий, а у Шона просто талант всех вокруг вмиг расслаблять своим незатейливым характером и поведением.
– Да не, он не смеет, – с набитым ртом произносит Томас, качая головой. Кусочек чего-то неопределенного вылетает из его рта на стол, но Томас делает вид, что не замечает этого. Как, впрочем, и ребята. – Мы все пережили Мор, и он… – стучит кулаком о стол, – обязан! – Томас хмурится, дожевывает картошку и, наконец проглотив, тихо добавляет: – Он в нашей стае.
Ларри в очередной раз закатывает глаза, но ему кажется, что сейчас такие слова, прозвучавшие именно от Томаса, звучат даже мило, особенно после их недавней ссоры.
– Вот мне и кажется, что это уже слишком хорошо, – ещё больше поникает Ховарт. Он хватает кружку с компотом и залпом выпивает. Ларри знает это чувство, когда к горлу подступает тугой ком, и нужно как-то его подавить. Вода обычно помогает. Компот тоже сойдёт. Ларри удивляется, насколько Ховарт сейчас откровенен. Один-единственный раз, когда тот рассказал про себя, и тот произошел два года назад. Ларри с тех пор так и не осмелился спрашивать Ховарта про его семью, тем более после его болезни.
– Ты что, не веришь в него, Ховарт? – искренне поражается Томас. Видимо, он тоже не ожидал услышать столько переживаний от Ховарта и теперь пытается переварить не только пищу, но и полученную информацию о друге.
– Томас, не нагнетай, а, – шикает Ларри, и тот, пожимая плечами, откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. О чем-то задумывается, судя по сосредоточенному выражению лица и взгляду в никуда.
– Просто… Мы как братья, – снова взявшись ковырять несчастную пюрешку, мямлит Ховарт.
Ларри понимает, к чему он ведёт. Ховарт потерял всю свою семью, и никакое чудо ему не помогло. Что изменилось сейчас? Ничего. Он все тот же мальчик из приюта, и всё, что у него есть, – это Ларри, Томас и Шон. Та самая «стая», которая заменила ему семью. А снова терять кого-то из близких – слишком тяжёлый удар для него.
Ларри решает, что пора избавляться от воцарившейся меланхолии за их столом.
– Так. Давайте на выходных его все вместе навестим? – предлагает он с воодушевлением. – Расскажем, что у нас творится. Я стащу с библиотеки книжку, чтобы он, как начнёт поправляться, не скучал. – Ребята, оживившись, одобрительно кивают. – А сейчас пойдём собираться на каток. Нам нужно развеяться.
Спустя полчаса Ларри, накинув пальто и обвязавшись потуже шарфом, вместе с ребятами уже бредут по аллеям в сторону катка. Учителя закончили пятничное собрание и идут поодаль с огромными сумками, в которых лежат коньки. Совсем младшие курсы отправили на боковую, а начиная с шестого и по двенадцатый кучками подтягиваются к пруду со всех сторон.
«Неужели пруд выдержит такую толпу?» – задумывается Ларри, но, поёжившись, понимает, что на улице долгое время держится минусовая температура, и пруд наверняка конкретно замёрз. Да и далеко не все будут кататься, большинство идёт за компанию. Томас по пути говорит о том, что не собирается заниматься таким бесполезным делом, лучше пойдёт к девчонкам на лавочку.
– Ловелас ты, малолетний, – смеётся Ларри.
– Ой, а сам-то, чья бы корова мычала! – восклицает Томас, посильнее натянув шапку. Ларри забыл, что тот думает, будто у него кто-то есть. Нужно быть осторожней и не попасться.
Небо над головой чистое-чистое, и даже видно слегка мерцающие звёзды. Снег, да и вообще любые осадки, – редкость. Тусклые фонари освещают путь, играя тенями, и Ларри кажется, что его окружает рой призраков. Помотав головой, он старается не смотреть по сторонам, но мельком замечает где-то вдали охранника с собакой. Сразу же вспоминает, как его когда-то погрыз пёс, и нога начинает предательски ныть.
Впереди доносится галдёж, а значит, они уже близко. Ларри и Томас идут не спеша, потому что Ховарт, поскальзываясь на ходу, еле-еле мельтешит своими короткими ножками. Да и Ларри то ли от воспоминаний, то ли от погоды начинает прихрамывать, но старается этого не показывать. А ведь ему ещё учиться кататься! В итоге учителя их опережают и, с облегченными вздохами скинув у лавочек свой груз, достают коньки и называют соответствующие размеры. Те ребята, кому подходит, идут за своей парой обуви. Многие из учеников просто болтают в сторонке или рассаживаются на лавочках, даже не думая подходить: кто-то не хочет кататься, кто-то не любит, кто-то боится. Ларри тоже раньше боялся и был рад, что младшие курсы вместо катка отправляли спать, но сейчас он чувствует, что готов. Готов к тому, чтобы переступить через себя: постепенно, раз за разом. Ему надоело плыть по течению и потакать своим страхам. Ларри до жути хочет добиться успеха хотя бы в чем-то. И пусть для начала это будет обычное катание на коньках.
Среди гуляющих Ларри замечает старшие курсы с дальнего корпуса. Они более спокойные, тихие, но в их тишине будто кроется нечто зловещее. Смотрят презрительно, кучкуются по несколько человек, будто бандами. Кажется, что они из какого-то параллельного мира. Те, что старше Ларри на пару лет, на вид ещё не растеряли своей задорности, но остальные, хоть их пришло совсем немного, словно бельмо на глазу: выделяются из толпы. Как хищники следят в поисках жертвы. Ларри надеется, что ему всё это только кажется, но от волнующего чувства в груди избавиться не получается.
– …повторяю, тридцать девять! Есть ещё тридцать девять? – слышит Ларри и выныривает из своих размышлений в ходе наблюдения за тем, что происходит вокруг. Томаса и Ховарта рядом уже почему-то нет.
– Д-да, у меня! – восклицает Ларри, поднимая руку, и подходит к высоченному преподавателю точных наук – Марку Эвансу.
– Держи, – протягивает коньки мистер Эванс и, достав из сумки очередную пару, снова кричит: – Итак, сорок! Повторяю…
Ларри, дабы не оглохнуть, быстрее ретируется подальше и на одной из лавочек замечает Ховарта, пытающегося завязать шнурки.
– Ты что, не умеешь завязывать бантик? – ехидничает Ларри, подойдя к нему ближе.
– Ну, меня никто так и не научил, а обувь обычно с молнией попадалась, – пожимает плечами Ховарт, распутывая образовавшийся узел из шнурков.
– Ой, балда. Давай мне, – говорит Ларри, кинув свои коньки на промерзшую землю и опускаясь на одно колено перед Ховартом. Ховарт кладёт нога на ногу, и Ларри аккуратно берётся за его тощую щиколотку. У Ховарта размер ноги на вид, наверное, тридцать пятый! – Ну ты и Золушка. Смотри, не потеряй туфлю! – смеётся Ларри.
– Эй! Ещё успеет вырасти. Сел помогать, так помогай, – Ховарт в шутку слегка дёргает ногой к лицу Ларри, чуть не задевая нос, но тот успевает отклониться.
Ларри зашнуровывает ему коньки, присаживается рядом, прихватив свои, и, надев их, пытается встать.
– Ну ничего, вроде устойчиво, – неуверенно произносит он, и Ховарт повторяет действия за ним. Они направляются в сторону катка. Ларри чувствует себя каракатицей. Он их никогда не видел, но почему-то ему кажется, что именно так они и передвигаются.
Доковыляв до пруда, вбивая острые лезвия в землю, Ларри и Ховарт останавливаются у самого начала льда.
– Блин, ссыкотно, – ржёт Ларри и делает шаг, потом еще несколько шагов, размахивая руками в разные стороны. Затем что-то похожее на дёрганную чечётку, но ему всё же удаётся более-менее найти равновесие. Лёд кажется ему намазанным маслом.
«И как только вот эти все вокруг, которых я уже терпеть не могу, так спокойно катаются? Это же ад!»
– Я иду, Ларри, лови! – кричит Ховарт и спокойно выходит на лёд.
– Ты… ты что, умеешь кататься? – поражается Ларри, увидев, как тот аккуратно, на полусогнутых, направляется к нему, скользя то одной ногой, то второй, держа руки за спиной. Ховарт делает кругаля вокруг Ларри. А Ларри боится, что его сейчас засосёт в образующийся смерч, в середине которого он рискует оказаться.
– А я не говорил? – как ни в чем не бывало спрашивает Ховарт, останавливаясь напротив Ларри. – Мой город находился на севере.
– Нет, знаешь ли, ты как-то вот не упоминал! – отвечает Ларри с сарказмом. Под тусклым светом фонарей, который еле доходит до них, Ларри кажется, что Ховарт выглядит как-то иначе. Сейчас он похож на обычного мальчика, и его светящаяся улыбка теперь украшает, а не уродует лицо.
– Хах, ну, теперь ты знаешь. Давай я покажу тебе, как нужно… Мы там катались чуть ли не с пеленок… – Ховарт протягивает руки, и Ларри, слегка наклоняясь и не очень ловко хватаясь за его пальцы, чувствует, как земля уходит из-под ног.
– Ай, блин… – упав, скулит Ларри, ударившись локтём.
– Вставай аккуратно, ага, давай, молодец, – помогает подняться ему Ховарт. – Поехали? – Ларри неопределённо кивает, понимая, что сегодня он уйдёт отсюда с кучей синяков как минимум, а как максимум – попадёт в лазарет.
Ховарт объясняет Ларри основы, поправляя положение его тела и попутно рассказывая, как нужно двигаться. Ларри послушно пытается всё повторить и даже ни разу больше не падает. Ну конечно, Ховарт же придерживает его за руки, но стоит тому отпустить их, как на Ларри накатывает волна паники. Вокруг него кругами снуют туда-сюда остальные ребята, и Ларри чувствует себя неловко: словно он рыба, пытающаяся научиться ходить плавниками по суше.
– Да брось, теперь давай сам. Поехали за мной, – машет рукой Ховарт и скрывается в толпе таких же профессионалов, как считает Ларри. Вокруг доносятся смешки, и ему кажется, будто смеются именно над ним.
«Ну-с, ничего не даётся так просто, нужно действовать! Соберись!» – подбадривает сам себя и натягивает потуже капюшон.
– Так, – шепчет он, – левой, правой, левой… Ой-ой, чертова нога, стоять. Левой, нет, правой. Ещё раз… – неуклюже разгоняется Ларри. – Смотри, Мышка, я лечу! – кричит, глядя по сторонам в поисках Ховарта, но того нигде нет. Ларри не успевает расстроиться, так как на большой скорости в кого-то влетает, и они оба падают на лёд.
– Ай, бля! Пацан, ты чё, сдурел? – слышит Ларри, уткнувшись парню в куртку. Руки скользят по льду, не давая возможности нормально подняться, и приходится упереться ладонями в грудь жертве его «нападения».
– Прости, я нечаянно, – извиняется Ларри, приподнимаясь и заглядывая тому в лицо. Если до этого момента Ларри чувствовал дикий мороз, то сейчас его разом окатывает кипятком. Он видит перед собой того мальчишку, что пару лет назад грозился его урыть при встрече. И вроде бы Ларри за два года вымахал неслабо, но и тот вниз не рос. – Тео? – вслух произносит Ларри.
– Отвали, – парень толкает его, присаживаясь и осматривая себя, и Ларри валится назад, снова больно ударяясь локтями. Капюшон слетает, и кудряшки разлетаются в разные стороны. Тяжёлые коньки не дают ему быстро присесть. Да и руки с ногами плохо поддаются из-за дурацкого тревожного чувства, которое сосредотачивается в груди, словно высасывая все силы из конечностей. – Чёрт, куртку мне порвал. Ты что, – нависает над ним парень, ладонями упершись по обе стороны от головы Ларри, – получить захотел? Куда прёшь? И откуда ты меня… – щурится Тео и вглядывается в полумраке в лицо Ларри.
Ларри не знает, что тому ответить. Он и сам не понимает, как смог запомнить его имя. Тео – три буквы, которые въелись в мозг, но до сих пор игнорировались, потому что Ларри так ни разу за два года и не встретился с этим парнем.
– Я это… Ты в меня как-то мячом зарядил, – всё же зачем-то отвечает Ларри, и у Тео проясняется лицо.
– А-а-а, что-то припоминаю, – наклоняет голову вбок. Наступает пауза. Вокруг все проезжают мимо, шаркая лезвиями коньков по льду и не особо обращая внимания на них, лишь немного поглядывая. Ларри оказывается заперт со всех сторон, а по реакции Тео не ясно, придётся искать путь к отступлению или нет. – Мячик, значит…
Ларри чувствует, что придётся. Сейчас Тео точно решит исполнить свою угрозу. Он произнёс последние слова так, словно раздумывая, как же ему поступить. Теперь жертва – Ларри. Поэтому он начинает дёргаться, пытаясь выбраться из-под Тео, но тот хватает его за руки и прижимает их ко льду.
– Отпусти меня! – рявкает Ларри и пробует пнуть того коленкой, но Тео изворотливо усаживается сверху.
– Ну уж нет, так просто не отпущу, – злорадно улыбаясь, отвечает Тео и, пошевелив сомкнутыми губами, слегка открывает рот, пуская на лицо Ларри вязкую струйку слюны.
Ларри старается увернуться, спрятаться в шарф, но бесполезно. Он чувствует противную, моментально остывающую на морозе жидкость на своей щеке, медленно стекающую к уголку рта. Ларри поджимает губы. Сердце стучит так, что сейчас вылетит через уши. Ларри кажется, что прошла вечность перед тем, как он услышал голос Ховарта.
– Ларри?! Отпусти его! – визжит Ховарт, и Ларри хочет крикнуть, чтобы тот не лез, но не решается открыть рот.
– Не переживай, мамочка. Сейчас он получит, что заслужил, и будет свободен, – произносит Тео и, отпустив руку Ларри, быстро кладёт свою ладонь ему на лицо, с силой размазывая слюну. Волосы прилипают. Ларри хватается за его запястье, пытаясь отодвинуть, но даже въевшиеся в кожу ногти не останавливают Тео. – Вот теперь мы квиты, кудрявый.