– Джордж, пасуй! Пасуй мне!
– Тео, давай! Бля, ну ты куда смотрел вообще?
– Да пошел ты!
– Курт, подкат, делай подкат!
Ларри наблюдает издалека, как на другой половине поля его ребята удерживают мяч и наконец забивают решающий гол команде противника. Время вышло. Облегченный выдох – и твёрдая земля под задницей. Макушка упирается в ржавые железные ворота, охлаждая голову. Вокруг галдёж: собралось много народу поглазеть на их игру. Ежегодные соревнования в пансионе среди старшекурсников подходят к концу. Ларри вымотался за игру нехило: вторая команда игроков состоит из опытных ребят, а новеньких они оставили на скамейке запасных. Ларри же теперь постоянно стоит у ворот, не давая Томасу и шанса на продолжительный выход в игре: тот участвует, только когда Ларри отпускают отдохнуть во время тренировок. А это происходит крайне редко. Вообще, Ларри замечает, что его постоянно долго гоняют на разминке. Ларри думает, что это связано с тем, что он никогда до этого года и не играл в футбол, поэтому его нужно натренировать, а так как он всё же выше по статусу Томаса, то верхушка старается и тут сделать его приближенным.
В их команде вообще многое зависит от статуса. Иерархия будто строится на основе класса и важности: Курт на вершине, он же и самый старший, затем идут Мейси и Джордж, потом очкарик Кайл, Тео, Томас и еще несколько игроков, которых Ларри не особо запоминал, так как они выполняют функцию «принеси-подай-сыграй». Только вот Ларри не может никуда конкретно себя приткнуть. Между кем и кем он стоит? Как его воспринимают в команде? За год обучения Курт почти не посвятил его ни в один из планов на будущее, о котором он так распинался в самом начале. Ларри, конечно, и не особо хочется, однако он давно замечает, что у них происходят постоянные сходки, на которые его не приглашают. Видимо, скоро очередь дойдёт и до него. Обычно Курт подзывает к себе щелчком пальцев верхушку стаи, и они, немедля подбежав к нему, активно кивают на его сказанное шёпотом «встретимся тогда-то там-то там-то». В это время он всегда украдкой поглядывает на Ларри, словно оценивая, готов он или нет пойти дальше.
«Он еще не готов…» – вдруг всплывает в голове. На закрытые веки Ларри опускается тень. Открыв глаза, он видит перед собой очертания Курта. Из-за слепящего солнца выражение его лица не разглядеть.
– Ты сегодня молодец, – одобрительно говорит тот, протягивая руку. Ларри хватается за неё и рывком встает.
– Спасибо, – потирая нос, он замечает, как остальные члены команды, входящие в «элиту», тоже подтягиваются и окружают его. Томас отстает, медленно ковыляя в их сторону от скамейки, не поднимая головы.
– Ну что, Ларри, готов? – холодно спрашивает Курт. Теперь, проморгавшись, Ларри видит, что тот злорадно улыбается.
– К чему? – хмурится он, хотя уже понимает, о чем тот говорит.
Со всех сторон колкие взгляды и ухмылки.
– Ко всему, – Курт наклоняется и, поднеся к самому носу Ларри костлявую руку, звучно щелкает пальцами прямо перед ним. Понизив тон, почти шепотом, продолжает: – Сегодня в душе на моём этаже через час после отключения света. – В его грязно-зелёных – словно болото – глазах Ларри видит своё отражение. – Всё, – Курт выпрямляется, – расходимся, все молодцы, – подходит к каждому игроку и хлопает по плечам.
Ларри выдыхает.
– Эй ты, пойдем покурим? – толкает в бок Тео.
– Ха, спортсмен! Только тренировка кончилась, и уже курить? – ехидничает Ларри, подавляя дрожь в голосе. Его позвали на какой-то ночной сбор. Что его там ждет?
– Пф, слышь, не пойдешь, я тебе твой дерзкий язык сигаретой прижгу, понял? – возмущается Тео.
Ларри не хочет проверять, поэтому не очень покорно, но снова идёт вслед за ним за заброшенные теплицы, расположенные неподалёку от футбольного поля.
С тех пор, как Тео угостил Ларри первой сигаретой, они периодически покуривают там вместе с другими учениками, которые тоже шкерятся в этом месте от учителей. Забавно, что Тео никогда в это время не разговаривает с ним. Ларри кажется, словно тот специально избегает личного общения, когда рядом находится кто-то посторонний. Однако будто не может сдержать порыв, если видит, что Ларри идёт в одиночестве, и со словами «Время перекура» всяческими способами даёт понять, что ему лучше согласиться и следовать за ним. Но сейчас другое дело: они оказываются за теплицами наедине.
– Спасибо, – бормочет Ларри, когда Тео протягивает пачку. Блики солнца, отражающегося в полуразбитых стёклах, заставляют Ларри щуриться. – Слушай, я че, избранный, что ли? Чего ты меня вечно задираешь? – делает попытку выяснить особое внимание к своей персоне.
– Заткнись, избранный, – прыснув, Тео присаживается на корточки, надавливая ладонями на плечи Ларри, поэтому ему тоже приходится сесть, чуть ли не падая. – Скучно мне было, пока ты не появился, кудрявый. – Тео поджигает сигарету и протягивает зажигалку.
– Я те че, клоун? – щелчок, затяжка – и Ларри кашляет: не в то горло попало.
– Ну разве нет, посмотри на себя. Полгода почти куришь, а всё никак не научишься, – усмехнувшись, Тео прислоняется спиной к стене. Черная челка отросла до самого подбородка, и подожженная сигарета постоянно норовит её подпалить.
– Я и не хочу курить… – недовольно бурчит Ларри.
«Да и находиться здесь с тобой нет особого желания».
– Ну да, конечно, тогда бы тут не сидел, – Тео косится на него, и Ларри уводит взгляд. Кажется, будто он находится под прицелом охотника.
– Мне ещё нужен мой язык, – Ларри небрежно отодвигается в сторону, зажав сигарету в зубах.
– Если я захочу, я тебе и так его прижгу. Или отрежу, например, – говорит Тео без тени улыбки на лице и выдыхает на него очередную порцию дыма. Это уже вошло у него в привычку: раздражать Ларри.
– Да пошел ты, Тео, – отмахиваясь, Ларри резко встает, кидает бычок и топчет ногой. Он и сам не может понять, что именно его постоянно злит во время их встреч: очередные угрозы, которые Тео если захочет, то выполнит без колебаний, или проникновенный чёрный взгляд, вытягивающий из недр души Ларри всё самое тёмное наружу, и это тёмное ему не нравится.
Тео смеётся и, по-лисьи посмотрев с секунду в глаза, резко хватает его за ногу.
– Куда собрался? – дёргает за неё.
Ларри, не успев среагировать, падает, повалившись на спину.
– Ай! Блин, отпусти меня!
– А то что? – Тео нависает над ним с сигаретой в зубах. Ларри пытается выдернуться, увильнуть, брыкается, но силы не равны.
– А то закричу, – отвечает совсем не вовремя осипшим голосом. Пальцы впиваются в плечи Тео, со всей силы отталкивая его от себя.
– Кричи, Ларри! – тот говорит внезапно громко, отчего у Ларри удивленно расширяются глаза. – Никто всё равно не поможет, – последние слова он шепчет, а в его глазах играют блики солнца, как и на разбитых окнах теплиц. Пепел тлеющей сигареты падает на лицо остолбеневшего Ларри, и он, собрав все силы, всё-таки скидывает с себя Тео:
– Отвали, – рычит Ларри, поднимаясь и отходя в сторону, а смеющийся Тео присаживается на земле, рукой заглаживая назад волосы.
– Неженка, – цедит он и щелчком пальцев кидает в Ларри окурок.
Ларри отпрыгивает назад и внимательно вглядывается ему в лицо. Кажется, будто у Тео не все дома. Ларри не понимает его от слова «совсем». Тот то периодически почти нормальный, то превращается в психа, который любит унижать и издеваться. Он со всеми так или только Ларри такой счастливчик?
Осознавая, что он физически с Тео не справляется, Ларри пытается бороться со своим желанием набить ему морду здесь и сейчас ещё и потому, что понимает: они отошли далеко и разнять их некому, а на земле он уже достаточно навалялся. Да и смотрит Тео недобро, с прищуром, будто выжидает со своей Чеширской улыбкой, что Ларри вот-вот поддастся своему искушению навалять. Наверное, думает, что знает его, как облупленного, но Ларри не хочет идти у него на поводу, поэтому просто и коротко говорит:
– Я пошел, – и, резко развернувшись, уходит, не оглядываясь.
Вдогонку слышится только:
– Угу, до вечера, кудрявый!
– Ну смотри, я тут накидал идей, короче… – как обычно грызя ручку, развалившись на своей кровати, говорит Мышка. Его руки подложены под голову, а глаза аж искрятся.
– М-м-м? – внимательно изучая новую табулатуру[4], мычит Ларри, пытаясь запомнить, как играть очередную мелодию от Мэриана. Нужно срочно отвлечься, до отбоя остается каких-то полтора часа, и беспокойство непреклонно нарастает.
– Я насчет шумоизоляции. Вот. Значит так, мы можем сказать, что нам, допустим, дует с коридора. Щели там всякие в стене и прочее…
– Но у нас нет щелей в стенах, – отрываясь от блокнота, задумчиво произносит Ларри.
– Сделаем, – слегка раздражённо отвечает Мышка. – Так вот, ты меня дослушивать будешь, или перебивать собираешься?
– Прости, прости, продолжай, – сдается Ларри. Отложив самоучитель в сторону, ложится на кровать и, повернувшись на бок, смотрит на Мышку, подперев голову рукой. – Я внимательно слушаю Ваше предложение.
– Балда… – цокает Мышка, закатывая глаза. – Короче, говорим, что нам холодно, и просим что-то, чем можно заделать стену. Перед этим мы расковыряем в ней дыры, мол, посмотрите какие огромные! Нам дадут или необходимый материал, или шиш с маслом. Я в одной книге кое-что вычитал, и из того, что есть на складе в ангаре, можно найти то, что нам может пригодиться. Попросим доски и гвозди, там. А в медкабинет направим запрос на кучу ваты, – в этот момент Мышка даже слегка усмехается. – Думаю, если подпишет сам директор, то нам одобрят. Ну как?
– Звучит ужасно. Мне нравится! – Ларри показывает большой палец вверх. – Осталось только добыть подпись директора, пф… – иронично произносит он. – И как нам это сделать?
– Фух, ну слушай, – Мышка, вскинув бровь, почесывает её несчастным кривым остатком колпачка, – я и так нам план разработал, теперь твоя очередь думать.
Инициатива, исходящая от друга, вселяет в Ларри некое тёплое чувство… Оно похоже на то, что противоположно одиночеству, правда, подходящее слово у Ларри подобрать не получается. Оно настолько редко ощущается, что каждый раз он до последнего не верит в происходящее, а когда осознает, то уже снова остаётся один.
– Да-да, я понимаю… – Ларри на миг опускает взгляд. Возможно, сейчас тот самый момент, когда можно немного открыться другу? – Слушай, Мышк?
– М-м-м? – тот закрывает веки и складывает ногу на ногу, словно не на кровати лежит, а на зелёном поле под солнцем. Так себе солнце в виде тусклой лампочки, конечно.
– Что бы ты делал, если бы, ну… – слова даются с трудом, – если бы чувствовал к себе повышенное внимание со стороны определенного человека?
– Хм… Ну, смотря какого человека, – видимо, намекает на какие-то любовные шуры-муры.
Ларри, закатив глаза, строго глядит на него и вздыхает:
– Я не об этом.
– Ха-ха, да я понял, Ларри. Ты про Тео? – Ларри прикусывает нижнюю губу: удивительно, как тот быстро догадался. Хотя, наверное, сложно не замечать их перепалок, будучи лучшим другом. – Ну, а чего ты хотел? Вы изначально не ладили, так ты еще и на футбол пошел. Плюс ко всему, ты попал с ним в одну команду. Вот даже не знаю, уж лучше бы в разные: противник должен оставаться противником. Я вообще до сих пор не понимаю, чего ты там забыл? – Вот умеет Мышка по полочкам всё расставлять. Правда, звучит-то всё складно, однако Ларри всё равно терзают сомнения: так ли всё просто? – Но сегодня видел, как ты играешь. Круто, – одобрительно кивает, и у Ларри будто вырастают маленькие крылышки за спиной.
– Вау, оценили мои старания. Спасибо!
– Ну да, ты выглядел таким сосредоточенным, – наигранно хмурит брови. – А как ты летал из одного угла ворот в другой! Никогда не любил футбол, но теперь, видать, придётся полюбить. – Ларри в ответ лишь усмехается. Мышка иногда такой забавный. – Ну, и чего там Тео? – друг косится на него, ожидая продолжения.
– Не знаю. – Ларри поворачивается на спину и устремляет взгляд в потолок. Говорить о том, что волнует, и смотреть в это время в глаза тому, кто слушает, всегда сложно. – Он будто постоянно ждет, когда я останусь один, и появляется из ниоткуда, словно специально наблюдая за мной. Мне кажется, что у меня уже паранойя. Недавно снилось, что я его пытаюсь задушить, – кривит лицо: сон был не из приятных, а из тех, после которых резко подрываешься в постели, судорожно втягивая воздух. – А пару месяцев назад я случайно узнал, где его комната. Их курс на первом этаже, кстати. Дежурный попросил отнести какие-то тетради его соседу-старосте, которого не оказалось на месте, но Тео находился там. У них в комнате висит груша, прикинь. То есть, мы тут голову ломаем над чертовой шумоизоляцией, а у них груша! Тео как раз обматывал себе руки эластичными бинтами. Я думал, он меня там вместо груши и побьет.
– Надеюсь, нет? – Мышкин голос выражает толику надежды на то, что всё обошлось.
– Ну, как сказать. Он сначала что-то снова там язвил, пока я нес тетради до тумбочки его соседа, а на обратном пути он типа чисто случайно заехал мне локтем прямо вот сюда, – Ларри указывает пальцем в солнечное сплетение, – и я думал, что там же и сдохну.
– Почему ты мне это не рассказывал? – обеспокоенно спрашивает друг.
– Не знаю. Не хочу грузить, – признается Ларри, посильнее натягивая рукава кофты. Откровенные разговоры вызывают мелкую дрожь, и хочется посильнее укутаться в теплое одеяло. – Я и сейчас не особо хотел…
Наступает пауза, и слышно, как трещит проводка, ведущая к лампочке. Свет слегка убавляется и снова становится ярче. Кажется, если напряжённая тишина затянется, то он окончательно погаснет.
Ларри с опаской глядит на дверь: не приоткрыта ли? Наверняка у этих стен много ушей. Мышка, вздыхая, садится на кровати, опустив ноги на пол. Ларри повторяет за ним. Сидя напротив, они смотрят друг другу в глаза: сосредоточенно, внимательно. Кажется, будто Мышка размышляет, стоит ли и ему поделиться своими мыслями. Он, немного замявшись, заправляет мешающуюся длинную прядь волос за ухо и, облокотившись на колени, сцепив пальцы в замок, произносит: