Пятница, 20 мая 2016 года
Когда Мишель исполнилось двадцать семь лет, она вдруг почувствовала себя старой. Двадцать шесть – это еще куда ни шло, но двадцать семь – подумать только! Кажется, совсем недавно ей было еще жить и жить до тридцати. Совсем недавно она находилась в том возрасте, когда дебютировали все знаменитости. Ей на ум пришли Эми Уайнхаус, Курт Кобейн и другие звезды, ушедшие из жизни в возрасте двадцати семи лет; она задумалась над тем, сколько всего успели они совершить. Так что им можно было спокойно умереть. Несмотря на то, что они покинули мир «преждевременно», как писали в прессе.
А вот Мишель до сих пор не достигла никаких высот. Она прекрасно поживала себе в однокомнатной квартире на северо-западе Копенгагена вместе с Патриком, в которого еще даже была немножко влюблена. Но разве это и все? Разве она не представляла себе всегда, что рождена для чего-то особенного? И вот ей уже стукнуло двадцать семь. И где же оно, что-то особенное?
Все телешоу, ни на одно из которых ее никто так и не позвал, постоянно дразнили ее. Причем вовсе не потому, что она из кожи вон лезла, чтобы обратить на себя внимание. И все же… Почему никто не заметил ее, когда она просто шла по улице, как случилось с Натальей Авериной[8] из Роскилле? Почему ей не подфартило, как Кейт Мосс, Шарлиз Терон, Дженнифер Лоуренс, Тони Брэкстон или Натали Портман? Она выглядела лучше, чем большинство девушек, да и петь умела, по словам матери.
Теперь ей двадцать семь, и вот-вот скоро должно было что-то произойти. Патрик принимал участие в одном из реалити-шоу, и, увидев его на экране, она влюбилась, хотя уже во втором выпуске его отправили домой. Она добилась его благосклонности после нескольких недель преследований, а значит, кое-что в ее жизни все-таки произошло. Но если Патрик смог попасть в телевизор, то и она попадет, ведь она такая грациозная и симпатичная. Каждое утро около получаса уходило у нее на бритье ног, рук и промежности, полчаса – на уход за волосами, еще полчаса – на то, чтобы привести в порядок лицо, а затем некоторое время тратилось на одевание. Разве не прекрасно то, что она до сих пор могла похвастаться плоским животом? А как чудесно смотрелась ее грудь, побывавшая под ножом хирурга! А чувство вкуса и умение замечательно сочетать элементы гардероба! В этом она ничуть не уступала дамочкам, которые успешно проходили кастинги, явившись буквально из ниоткуда.
Точно, скоро должно что-то случиться. И если у нее не получилось стать известной, то стать богатой ей никто не помешает. Вот выйдет замуж за миллиардера или что-то в этом роде… А работа флориста, мастера маникюра или гримера уж точно не принесет ей богатства. Тем более работа прачки в Эльсиноре. Неужели никто этого не понимает? Что Патрик, что отчим, что социальный консультант – все ее достают, и почему, скажите на милость? Ведь ей предназначено подняться на недосягаемые высоты. Несколько месяцев назад она слегла со стрессом, потому что окружающие требовали от нее слишком многого, а теперь еще бог знает какой по счету удар грома среди ясного неба: нелепая неприятность с квартирой Патрика, разоблачение социального мошенничества и прочий вздор.
Неужели теперь все ее будущее заключено в этой несчастной однокомнатной квартире? И вскоре ей предстоит каждый божий день с утра пораньше тащиться на работу и мириться с уродливыми морщинами, которые появятся у нее от недосыпа? И год за годом выслушивать ворчание Патрика? Слава богу, он частенько подрабатывал по вечерам, когда стоял в качестве вышибалы на дискотеке «Виктория», где они впервые поцеловались. Но почему он не мог придумать что-нибудь такое, чтобы им разбогатеть, приобрести красивый дом с дорогой мебелью, накрахмаленными скатертями и завести парочку славных малышей?
Ну ладно, допустим, она понимала, что он ходил вместе с ней оформлять социальное пособие, чтобы жить хоть чуточку побогаче. Все-таки она должна была приносить домой хоть немного бабла, как он выражался, но что толку от этих грошей? Материальные запросы Патрика были такими, что ее гроши никак не могли помочь. Фитнес-клуб три раза в неделю. Стильная одежда и множество остроконечных кожаных ботинок. И еще машины. Ну да, у него уже был автомобиль, «Альфа Ромео» со светлой обивкой сидений, и ее чрезвычайно радовало это обстоятельство, особенно когда Патрик брал ее с собой прокатиться. Но теперь ему захотелось купить другую машину, более новую и более дорогую, и он явно намеревался вложить в эту покупку те средства, которые ей удастся заработать. А это несправедливо.
Мишель опустила глаза и посмотрела на свою левую руку. Небольшая скромная татуировка с именем Патрика красовалась у основания большого пальца. Патрик тоже набил себе татуировку с ее именем в районе трицепса, где встречаются две группы мышц, и это выглядело суперпривлекательно. Но что дальше?
В следующем году ей исполнится двадцать восемь, и если к этому времени не произойдет никаких перемен, она бросит Патрика и найдет себе другого мужчину, который оценит ее благосклонность в более весомом денежном эквиваленте…
Мишель бросила взгляд на возлюбленного, который лежал голышом, завернувшись в простыню, и потягивался. Вообще-то, если задуматься, действительно хорошо ей было с ним только в постели.
– Привет, – буркнул Патрик и потер глаза. – Сколько времени?
– У тебя осталось еще полчаса до выхода, – ответила она.
– Черт! – он зевнул. – А у тебя какие на сегодня планы? Пойдешь в центр и извинишься перед консультантом?
– Нет, Патрик, не сегодня. Мне нужно еще кое-что сделать.
Он оперся на локти.
– Что именно? Что ты еще собралась делать? Никакого тебе «еще кое-что», тупая идиотка!
Мишель принялась хватать ртом воздух. Он сказал «тупая идиотка»! Вообще-то, ее еще никогда никто так не называл…
– Не смей называть меня тупой идиоткой, понял?
– Да? А что тут такого ужасного, Мишель? Раз ты не понимаешь важные вещи, значит, ты действительно тупая идиотка. Ибо вот уже три недели, как твой социальный консультант разоблачил наш обман, а на столе лежат два конверта с окошками и несколько писем со штампами, которые ты все еще не желаешь открывать. И почему ты вообще продолжаешь получать письма от социальной конторы обычной почтой? Позволь полюбопытствовать – неужели ты никогда не проверяешь свой чертов электронный ящик? А ведь это могут быть важные сообщения, ты об этом не подумала? Наверняка штрафы, или повестка в суд, или еще какое-нибудь подобное дерьмо…
– Можешь сам открыть и посмотреть, если ты такой любопытный.
– Там написано твое имя, правда? Так, может, ты все-таки сама соизволишь посмотреть? Я больше не собираюсь разбираться в этом говне. Черт подери, Мишель, возьми себя в руки, а не то мне придется вышвырнуть тебя вон, имей в виду.
Мишель пару раз сглотнула. Ну, это уж слишком. Затем она встала из-за туалетного столика, собиралась что-то крикнуть Патрику, но поняла, что услышит в ответ в десять раз больше.
Мишель уставилась в пол. Если она не возьмет себя в руки, из глаз хлынут слезы и уничтожат идеальный макияж.
Она бросилась в ванную и захлопнула за собой дверь. Патрик не должен видеть, до какой степени он вывел ее из себя.
– Только не занимай надолго! – крикнул он с постели. – Мне нужно принять душ.
Зеркало ясно продемонстрировало, что с ней сделал Патрик. На лбу уже появилась первая морщинка. Как будто он не знает, сколько стоит разглаживание кожи на лице с помощью ботокса, тупица!
Мишель схватилась за край раковины. Ее охватило какое-то странное ощущение. Как будто услышанные ею только что грубости застряли где-то в районе диафрагмы и теперь стремились вылететь обратно.
Она закусила нижнюю губу и почувствовала в горле подступающую изжогу.
«Вышвырнуть тебя вон», – сказал он. «Вышвырнуть тебя вон!»
Ее – вон?!
Неожиданный рвотный спазм оказался очень сильным, но Мишель не издала ни звука. Патрик ни в коем случае не узнает, как сильно он потряс ее. Не дай бог, он поймет, что способен разволновать ее аж до рвоты. Такое уже случалось, но сейчас, склонившись над раковиной с пылающим горлом и остатками вчерашней еды в уголках губ, Мишель приняла решение, что этот раз будет последним.
Когда Патрик наконец ушел, она взялась за работу – перерыла все его вещи. Обнаружила несколько сотенных купюр, распиханных по укромным уголкам. В карманах куртки нашла сигареты, хотя он уверял ее, что бросил курить, так как это очень дорого, и ей вообще-то тоже следовало бросить. Из карманов его джинсов «Ливайс» она вытащила презервативы в одиночных упаковках.
Интересно, зачем ему понадобились презервативы? Ведь она принимала эти проклятые противозачаточные таблетки и очень боялась заработать из-за них тромб. На черта ему презервативы?
Она бросила пару штук на кровать – когда он вернется, то сразу поймет, почему ее нет дома.
Осмотревшись, Мишель прикинула, что можно было бы прихватить с собой. Даже на более короткий период времени она ни за что не вернулась бы в семью, ибо там теперь обитал Стефан, придурок, которого ее мать обхаживала вот уже три года, а он совсем не дружил с головой. Так называемый отчим сейчас же примется заставлять ее работать в своей паршивой автомастерской за жалкие четырнадцать тысяч крон в месяц! Ага, станет она мараться машинным маслом за четырнадцать тысяч…
Как будто он оказывал ей огромную услугу.
Мишель села и уставилась на обои, пытаясь объективно посмотреть на ситуацию. Почему же у нее ни черта не клеилось? Почему не получалось правильно выстроить свою жизнь? Ей сейчас очень требовалась поддержка, добрый совет.
Тогда она подумала о Денисе и Ясмин – какие же они предприимчивые!.. А что бы они сделали, оказавшись на ее месте?
Мишель вышла на улицу в прекрасном расположении духа. Она созвонилась с подругами и договорилась встретиться с ними в городе через час, готовая раскрыть перед ними все карты. Возможно, они сумеют помочь ей, а быть может, кто-то из них подскажет нормальное место для ночлега на ближайшее время…
Улыбнувшись, Мишель обратила внимание на красную машину, выезжавшую с парковки чуть поодаль. Водитель, судя по всему, как и она сама, не был связан никакими обязательствами. Он тоже ставил себя высоко.
Мишель кивнула. Спустя несколько месяцев у нее тоже непременно будет свой автомобиль. Перед тем как покинуть квартиру, она проверила свою страничку на «Фейсбуке» и увидела пост о проведении очередного кастинга для телепрограммы. Мишель явно подходила для этой передачи гораздо лучше, чем девушка, поделившаяся объявлением. Это была какая-то совершенно новая концепция, о которой она еще не слышала: девушкам предстояло жить в изоляции на ферме и полностью справляться с бытом, в том числе и с добыванием пропитания. С этим-то она точно справится, но, естественно, на кастинге не стоит об этом упоминать. Надо строить из себя дурочку и делать вид, что не умеешь даже картошку сварить. Притворяться глупой и сногсшибательно выглядеть, побольше выставлять напоказ попку и грудь. Тогда ее точно возьмут.
Мишель ступила на проезжую часть, чтобы перейти улицу. Участники набирались также и в другое реалити-шоу. Кажется, оно называется «Свидание вслепую» и…
Она инстинктивно обернулась, но было уже слишком поздно. Машина внезапно оказалась совсем близко; она красным пятном как молния сверкнула перед ее глазами, двигатель ревел на низких оборотах.
Женщина за лобовым стеклом взглянула в глаза Мишель. С остервенением вцепившись в руль, она ехала прямо на девушку. Знакомое лицо побудило Мишель в жесте отчаяния выставить руку вперед.
Но вытянутая рука не остановила машину.
Ее разбудила слабая пульсация в запястье. Мишель попыталась открыть глаза и немного привстать, но тело не слушалось.
«Кажется, я лежу с открытым ртом или нет?» – подумала она, в то время как запахи и звуки, источник которых она затруднялась определить, плотно окутывали ее подобием одеяла.
– Мишель, послушай… – Она ощутила, как кто-то дернул ее замерзшую руку. – Ты немного поранена, но тут нет ничего серьезного. Можешь открыть глаза?
Она что-то пробурчала в ответ. Какой-то глупый сон…
Но затем кто-то похлопал ее по щеке.
– Мишель, просыпайся. С тобой кое-кто хочет поговорить.
Она сделала глубокий вдох, который помог ей выйти из полусонного состояния. Над ней склонилось чье-то лицо, обрамленное ярким белым светом.
– Ты находишься в Королевской больнице, Мишель. Ты в порядке. Тебе невероятно повезло.
Теперь Мишель поняла – это была медсестра. С веснушками. Когда-то и у нее самой были веснушки.
За спиной медсестры стоял мужчина; он доброжелательно кивнул ей.
– Мишель, это полицейский, он хочет задать тебе несколько вопросов.
Мужчина сделал шаг вперед.
– Все верно. Меня зовут Пребен Харбэк. Я работаю в полицейском отделении Беллахой. Я хотел бы задать вам несколько вопросов о том, что вы помните о столкновении.
Мишель сморщила нос. В помещении стоял резкий запах, освещение было слишком ярким.
– Где я? – спросила она. – Я в больнице?
Мужчина кивнул.
– Вас сбила машина, Мишель, вы помните это?
– Я договорилась встретиться с Денисой и Ясмин. Мне можно идти? – Она вновь попыталась опереться на локти, но в голове у нее застучало. – Мне нужно поговорить с ними.
Медсестра пристально посмотрела на девушку.
– Мишель, вам придется полежать. У вас глубокая рана на шее, наложено несколько швов. А подруги, с которыми вы собирались встретиться, сидят в комнате для посетителей. Они звонили вам на мобильный телефон, чтобы спросить, куда вы подевались. – Женщина была настроена очень серьезно. Но почему? Ведь Ясмин и Дениса сидят за дверью. – Вы находитесь здесь уже три часа. Нам необходимо проверить, нет ли у вас сотрясения мозга, так как удар в голову был очень мощный; вас отбросило на тротуар, где вы и лежали без сознания, пока один из жителей близлежащих домов вас не обнаружил. Вы потеряли много крови.
Мишель ничего не поняла, но кивнула. Хорошо, по крайней мере, что Дениса и Ясмин находятся рядом. Сейчас она расскажет им, что ушла от Патрика.
– Мишель, вы понимаете, насколько это серьезно? – спросил полицейский.
Она кивнула и затем ответила на все вопросы, насколько была в состоянии говорить. Да, Мишель видела эту машину – она была красная и не очень большая. Автомобиль ехал прямиком на нее, когда она переходила улицу. Испугавшись, Мишель попыталась остановить машину рукой. Наверное, поэтому рука теперь так сильно болела…
Полицейский кивнул.
– Но чудесным образом перелома вам удалось избежать, – заметил он. – Видимо, вы очень выносливая девушка.
Ей понравились его слова. Вполне милый парень.
Больше добавить ей было нечего.
– Мишель, говорят, тебе необходимо побыть здесь несколько дней. – Ясмин оглядела палату. Судя по всему, она чувствовала себя здесь не в своей тарелке; в палате и вправду неприятно пахло. Соседняя койка была отделена от кровати Мишель только ширмой, оттуда воняло совершенно нестерпимо. У раковины с зеркалом стояла тележка с судном, которое медсестра только что вытащила из-под Мишель. Так что приятного тут было мало.
– Мы будем приходить к тебе каждый день, – заверила ее Дениса. Казалось, ей было плевать на зловоние и обстановку в целом.
– Мы хотели купить цветов, а потом решили, что лучше потратим эти деньги в кафетерии внизу, – сказала Ясмин. – Ты сможешь встать?
Мишель не знала и потому пожала плечами.
– Я ушла от Патрика, – заявила она. – Посмотрите, пожалуйста, моя сумка тут? – Она махнула рукой в направлении кучи вещей. Девушки кивнули – значит, всё в порядке. – Я не хочу, чтобы он сюда приходил. Передадите это персоналу?
Девушки снова кивнули.
– А я, кажется, знаю, где ты могла бы пожить, причем бесплатно, – сказала Дениса. – И для тебя, Ясмин, там тоже найдется место.
Мишель с благодарностью посмотрела на Денису. Господи, да ведь это прекрасно!
– По крайней мере, первое время, – уточнила Мишель и сжала губы. Ей обалденно повезло, но вообще-то она так и думала. Она так и знала, что две ее новые подруги все уладят.
– А что произошло? Говорят, тебя сбила машина… Что ты сказала полиции? – поинтересовалась Дениса.
Мишель рассказала о случившемся.
– Но это ведь был не Патрик, да? – уточнила Дениса.
– Нет-нет, – рассмеялась она. Ну что за вопрос? Разве она только что не сказала, что в нее въехала маленькая старая колымага красного цвета? Патрик ни за что не опустился бы до такого корыта. – Патрик ездит на «Альфа Ромео». Этот автомобиль побольше, к тому же черного цвета.
– Водители совсем сбрендили, – прокомментировала Ясмин.
Наконец Мишель сказала то, что никак не могла скрыть от них.
– И все же, кажется, мне знакома женщина, сидевшая за рулем.
Подруги притихли, словно помимо подробного объяснения ожидали услышать точное описание нарушительницы.
– А ты сказала об этом полицейскому? – первой опомнилась Дениса.
– Нет. – Мишель сбросила ногой одеяло, совсем не пропускавшее воздух, затем кивнула в направлении ширмы, за которой лежала ее соседка по палате, – уж ей-то точно не пристало знать подробности. – Я чуть не проговорилась этому парню из полиции, – шепнула она, – но потом решила сперва спросить у вас, как, вы считаете, мне следует поступить. – С этими словами Мишель поднесла указательный палец к губам, дав понять, что не желает огласки.
– Что ты имеешь в виду? – шепотом переспросила Дениса.
– По-моему, за рулем находилась Анне-Лине Свенсен.
Девушки отреагировали на это заявление именно так, как она и предполагала, – их лица выразили шок вперемешку с недоверием и недопониманием.
– Господи Иисусе, как же так! Ты уверена? – воскликнула Дениса.
Мишель пожала плечами.
– Почти. По крайней мере, дама была очень похожа на нее. И в похожем свитере.
Дениса и Ясмин переглянулись. Неужели они ей не верят?
– Как думаете, мне стоит рассказать об этом? – продолжала Мишель.
Некоторое время они сидели, глядя в пустоту. Все трое ненавидели Анне-Лине Свенсен. Все трое являлись клиентками центра социальной помощи, которым эта тварь отравляла жизнь в течение уже многих лет.
Ну да, Мишель думала о том же, о чем и две ее подруги, она была уверена в этом. Разве кто-то поверит ей, если за рулем действительно сидела Анне-Лине Свенсен? Зачем сотруднице центра, которой к тому же посчастливилось выиграть большую сумму денег, совершать такой странный поступок? Мишель прекрасно понимала, в чем ее проблема.
«И к тому же я совершила социальное мошенничество», – размышляла она. Да-да. Делиться своими догадками было чрезвычайно рискованно, ложные обвинения могли слишком дорого обойтись ей. Ну да, она знала это по телефильмам.
– Как раз в понедельник я собираюсь к ней на встречу, – в следующий миг призналась Ясмин. – Вот тогда и спрошу у нее напрямую, не ее ли это рук дело.
Дениса кивнула.
– Ну и прекрасно. Только решительно и жестко, как всегда говорил мой дедушка.
– А если она будет отрицать, а это как пить дать, как мы поступим тогда? – полюбопытствовала Ясмин. – Есть какие-нибудь предложения?
Дениса улыбнулась, но промолчала.