Пятница, 13 мая 2016 года
Карл пребывал в, мягко говоря, удрученном состоянии, зря проторчав в зале суда более получаса. В последнее время Копенгаген больше, чем когда-либо, напоминал воронку от взрыва из-за непрофессионально скоординированных дорожных работ и преобразований в связи со строительством метрополитена. Иначе и быть не могло. Но если, несмотря на это, у Карла и свидетелей получилось прибыть на место вовремя, то и судья, будь он неладен, уж точно мог бы поднапрячься и сделать это.
Процесс по данному делу с самого начала не заладился, и вот теперь рассмотрение его снова откладывалось. Самое обидное то, что оно не должно было иметь к Карлу никакого отношения. В связи с одним из текущих расследований он всего-навсего оказался неподалеку, когда услышал из соседнего дома крики женщины, зовущей на помощь.
Мёрк взглянул на обвиняемого, который недовольно косился на него со своего места на скамейке. Три месяца назад он предстал перед Карлом с молотком-гвоздодером в руках, угрожая всадить этот молоток в череп вице-комиссару, если тот немедленно не уберется из его жилища. Это был один из немногочисленных случаев, когда Мёрк пожалел о том, что у него нет при себе табельного оружия. А потому ему пришлось послушаться мужчину и убраться восвояси.
Когда спустя двадцать минут он вернулся с подкреплением и вышиб входную дверь, мужчина уже сломал челюсть своей подружке-филиппинке и вовсю прыгал на ней, так что ребра с хрустом отламывались от грудины. Картина была не из приятных.
Карл в который раз подумал, что, если б он следовал азам, которые преподавали ему в школе полиции, и на его поясе оказалась бы пристегнута кобура с пистолетом, можно было бы предотвратить этот кошмар. Нет-нет, такое не должно повториться… И после этого случая Мёрк стал исправно носить подплечную кобуру с оружием.
И вот теперь этот урод с рожей неандертальца сидел перед ним и ухмылялся, словно рассчитывал избежать наказания благодаря тому, что нерасторопный судья не может собраться и приехать вовремя. В данный момент парень не производил впечатления полного идиота, как показалось Карлу при первой встрече с ним. Не меньше четырех лет за решеткой, подумал Мёрк, получит это чудовище за данный эпизод насилия, явно не единственный. Надо надеяться, что в тюрьме кто-нибудь как следует надерет ему задницу и подонок поймет, что такое жестокое обращение.
– Поднимись к Ларсу Бьёрну, – сообщили Карлу на посту охраны, не успел он переступить порог Управления.
Мёрк нахмурился. Все-таки он не какой-то там сопляк, которому можно приказывать, куда и когда ему идти. Он уже потратил полтора часа впустую – может, на сегодня хватит?
– И еще Бьёрн попросил сразу сообщить о твоем приходе. Так что тебе на лестницу налево, Карл, – издевались дежурные за его спиной.
Какого лешего ему до того, что их там попросили?
Посреди подвального коридора стоял Гордон и размахивал руками.
– У нас проблема, – успел выпалить он, прежде чем уловил мрачное настроение Карла. – Ага. Ну, пожалуй, пускай лучше Ассад все объяснит, – поспешил добавить долговязый недоросль.
Карл остановился.
– Объяснит что?
Гордон уставился в потолок.
– У Ларса Бьёрна имеются кое-какие соображения насчет нашего отдела. Это связано с тем, что мы раскрываем не очень много дел.
Мёрк сдвинул брови. Буквально две недели назад он рассчитал процент раскрытия дел в своем отделе – получилось шестьдесят пять процентов за два минувших года. И это ничуть не меньше, чем в предшествующий период. Вообще-то, это значительно больше, чем можно ожидать от отдела, занимающегося расследованиями дел, от которых отказались все остальные. Шестьдесят пять процентов успеха, шестьдесят пять процентов преступников, которые больше не бродят на свободе. Так какого же рожна надо Бьёрну?
– Возьми и положи мне на стол. – Карл сунул протокол заседания суда Гордону в руки и направился к лестнице с бесчисленным количеством ступенек. Сейчас он покажет Бьёрну, как аккуратно следует обходиться со статистикой!
– К сожалению, все верно. – Ларс Бьёрн, казалось, и впрямь был раздосадован, но Карла было не провести этими крокодиловыми слезами с тех пор, как еще в гимназии возлюбленная, рыдая, поведала ему о том, что беременна от его лучшего друга.
Как и следовало ожидать, следующую фразу Бьёрн произнес гораздо менее сочувственно:
– Специальный комитет фолькетинга[6] изучил рейтинги раскрытия преступлений в различных судебных округах с целью лучшего перераспределения средств и укрепления местных филиалов. В частности, был пересмотрен бюджет на специальные ассигнования. Отдел «Q» оказался не в приоритете, так что вас решили сократить. Вам придется уволить одного сотрудника и перебраться к нам на этаж, чтобы избежать полного расформирования отдела. Такие вот новости. Сожалею, Карл, но я ничего не могу с этим поделать.
Мёрк устало посмотрел ему в глаза.
– Не понимаю, о чем ты толкуешь. У нас шестьдесят пять процентов раскрываемости, а еще не раскрытые дела ждут своего часа. Напомню, это дела, от расследования которых отказались все остальные и которые до сих пор так и плесневели бы в архивах, если б не мы.
– Хм. Ты говоришь, шестьдесят пять процентов… Откуда такие данные? У меня в бумагах таких цифр нет и в помине. – Бьёрн принялся листать документы, лежавшие на столе в идеальном порядке. – Вот! – Он выудил из стопки лист бумаги и ткнул пальцем в цифры, прежде чем передать документ Карлу. – Вот сданные отделом «Q» отчеты. А вот выведенная на этом основании цифра. Процент раскрываемости дел: написано – пятнадцать. А это далеко не шестьдесят пять, не так ли, Карл? В результате сделано заключение о том, что ваш отдел неэффективен и обходится обществу слишком дорого, и эти суммы можно гораздо более рационально передать другим отделам на верхних этажах.
– Пятнадцать?!! – Карл выпучил глаза. – Это полный бред! А что вообще известно этим недалеким идиотам из Кристиансборга о нашем бюджете и о нашей работе? Вполне возможно, мы не успели сдать несколько отчетов, и только…
– Несколько отчетов? Пятьдесят процентов разницы – это не несколько отчетов, Карл. Ты, как всегда, преувеличиваешь, но в данном случае это не принесет ровно никакой пользы.
Мёрк внезапно ощутил, как его тело изнутри охватила волна огня, разом поразив нервную систему. Разве он был виновником сложившейся ситуации?
– Во-первых, этот анализ – полная чепуха. Во-вторых, вы же сами и присваиваете себе бо́льшую часть средств, выделяемых отделу «Q», не забывай об этом, Ларс Бьёрн. Так что, если нас закроют, сэкономить удастся не больше четверти официально выделяемой суммы. Так что этой бумажкой можно только задницу себе подтереть. – Он яростно помахал документом. – Откуда такие цифры, Ларс?
Бьёрн отчаянно зажестикулировал.
– Ты меня об этом спрашиваешь, Карл? Вы же сами сдаете нам отчеты.
– Значит, вы неправильно их зарегистрировали, черт подери!
– Ну, на этот счет существуют разные мнения, как ты понимаешь. Чтобы разобраться с этой печальной ситуацией, я предлагаю тебе расстаться с Розой Кнудсен и переехать с Ассадом сюда. Гордона же я возьму в свою администрацию. А потом посмотрим, получится ли у вас приспособиться к нашей гораздо более строго регламентированной деятельности.
Он улыбнулся, явно рассчитывая на то, что на это распоряжение Карл уж точно не станет возражать, ибо что тут можно поделать?
– В общем, Карл, повторюсь, я сожалею. Начальник полиции сообщил эти сведения в комитет фолькетинга, так что это вовсе не мое личное решение, понимаешь?
Мёрк посмотрел на начальника, сдвинув брови. Видимо, шеф посещал курсы по перекладыванию ответственности при министерском департаменте… Боже мой, да он только и умеет, что якшаться с несведущими придурками, которые прекрасно натасканы на удаление шелухи с поверхности, но ни черта не понимают в том, что находится чуть глубже!
– Ну, если уж ты настолько недоволен, пожалуйся политикам, – завершил аудиенцию шеф.
Мёрк, вспыхнув, хлопнул дверью с такой силой, что задрожал весь этаж, а фру Сёренсен уронила челюсть, уши и стопку бумаг, которые только что собрала со стола.
– Эй вы, двое! – крикнул Карл им с Лизой, подкармливающим шреддер. – Это вы сообщили начальству неправильные сведения и поставили наш отдел под угрозу уничтожения?
Женщины недоуменно покачали головами. Он хлопнул на стол перед ними записку Бьёрна.
– Вы это написали?
Лиза склонилась, нависнув своей чудесной грудью над стойкой.
– Да, я, – призналась она без капли сожаления.
– Но ты допустила ошибку, Лиза.
Та подошла к своему столу, нагнулась и извлекла из архива нужный файл.
Карл старался не расслабляться. Лиза немного раздалась после последних родов в свои сорок шесть, однако в целом смотрелась по-прежнему безукоризненно, хотя, возможно, ей не помешало бы избавиться от некоторого количества лишнего жирка. Мёрк тяжко вздохнул. Эта женщина всегда претендовала на ведущую роль в его жарких ночных фантазиях. И вот теперь она подстроила ему такую подлянку…
– Нет, – заявила Лиза, поводив пальцем по строке с цифрами. – Вообще-то мне и самой странно, но смотри, я все сделала правильно. Мне жаль, Карл, но вы сдали ровно столько отчетов о законченных и закрытых делах, сколько я написала. – Она указала на число в нижней строке.
Мёрк никак не мог признать справедливость этих данных.
– Я даже немного округлила, милый Карл! – Она одарила его кривозубой улыбкой, которая в данном случае была совершенно неуместна.
За спиной вице-комиссара послышались шаги. Он обернулся. Одетый с иголочки начальник полиции направлялся в кабинет Ларса Бьёрна. Кивок, адресованный им Карлу, был в высшей степени сдержанным. Эксперт по рационализации, назначенный в Главное управление полиции сверху, судя по всему, вышел на одну из редких, но, вне всякого сомнения, охотничьих прогулок.
– Где Роза? – проорал Карл, едва спустился с последней ступеньки лестницы, ведущей в подвал.
Эхо еще не успело ответить ему из пустого коридора, как из двери кабинета, больше напоминающего стенной шкаф, показалась кудрявая грива Ассада.
– Ее нет, Карл. Она ушла.
– Ушла? Когда?
– Сразу после того, как ты уехал в суд. Не меньше двух часов назад. Так что не рассчитывай на то, что она вернется сегодня. По крайней мере, в ближайшее время.
– Ты не знаешь, Роза вообще сдавала в последнее время отчеты по раскрытым нами делам? Не считая дела Хаберсота, естественно.
– По каким делам? Когда?
– Наш шеф-небожитель утверждает, что в течение последних двадцати четырех месяцев Роза сдала в отдел убийств чуть больше одной пятой наших отчетов.
Брови помощника взмыли на лоб. Видимо, он ничего не знал.
– Черт подери, Ассад, да она совсем чокнулась. – Карл решительно направился к своему рабочему столу, набрал домашний номер Розы и, переждав звук рингтона, наткнулся на автоответчик.
Именно этого сообщения он прежде никогда не слышал. Обычно Розин голос в автоответчике звучал истерично-оживленно, но на этот раз он был сиплым и грустным.
– Это квартира Розы Кнудсен. Если вам что-то от меня понадобилось, очень жаль. Оставьте свое сообщение, но не рассчитывайте, что я его прослушаю. Так уж я настроена. – Затем следовал звуковой сигнал.
– Роза, ради бога, сними трубку, это важно, – несмотря ни на что, произнес Карл.
Возможно, в эту секунду она сидела рядом с телефоном и ворчала – а то и хохотала. Однако он положит конец этому безобразию, как только доберется до нее. Ибо, если Роза действительно столь небрежно отнеслась к сдаче отчетов, в отделе «Q» точно станет одним сотрудником меньше.
– Ну что, Гордон, ты нашел Розины документы?
Парень кивнул и склонился над компьютером Карла.
– Я переслал их вам, чтобы вы сами посмотрели. – Он открыл файл и принялся прокручивать страницы.
Мёрк поджал губы. Строка за строкой перед ним открывалась сводка: перечень дел, которые расследовал отдел «Q», их номера, краткое изложение сути каждого, даты открытия и закрытия и, наконец, результат проведенного расследования. Зеленый цвет столбцов обозначал раскрытые дела, синий – текущие, фиолетовый – отложенные, красный – дела, от расследования которых они отказались. И наконец, в нижней строке – дата завершения рапорта по каждому из дел и передачи его в администрацию. По правде говоря, при взгляде на документ было очевидно, что зеленый цвет в нем преобладает, и все отчеты, кроме отчета по делу Хаберсота, были снабжены галочкой. Все как положено.
– Карл, я не знаю, в чем дело, но наша Роза точно сделала все как надо, – заметил Гордон, как верный оруженосец.
– В каком виде она их сдавала? – раздался голос с порога.
Гордон обернулся на Ассада, стоявшего в дверях с чашкой переслащенного чая.
– Пересылала в виде вложений по внутренней сети.
Ассад кивнул.
– А на какой адрес? Ты проверил, Гордон?
Долговязый расправил свое телескопическое туловище и отправился в кабинет Розы, бормоча что-то себе под нос. Значит, не проверил.
Карл навострил уши. Шлепанье кожаных подошв по бетонному полу не принадлежало к числу заурядных подвальных звуков. Так ходили актеры, изображающие нацистов в посредственных голливудских фильмах о войне. Звук этот не предвещал ничего хорошего и мог быть воспроизведен только фру Сёренсен. Нормальные сотрудники полиции носили обувь на резиновой подошве, если только они не занимали постоянную позицию в непосредственной близости от начальника полиции, а здесь явно был не тот случай.
– Фу, ну и вонь тут у вас! – таково было первое замечание фру Сёренсен.
Над ее верхней губой блестели крошечные капельки пота. Недавно про нее ходили сплетни, что во время приступов жара она сидит, погрузив ноги в тазик с холодной водой, стоящий под столом. О выходках фру Сёренсен постоянно рассказывали всякие истории, причем редко когда они не имели под собой оснований.
– Только, пожалуйста, не вздумайте прихватить с собой этот ближневосточный аромат, когда будете переселяться к нам, – продолжила она и положила перед Карлом пластиковую папку. – Здесь подробная статистика по вашему отделу. За последние полгода мы не получили от вас ни единого отчета, в связи с чем руководство пришло к выводу, что за данный период вы не сделали ничего существенного. Но мы с Лизой удивились этому обстоятельству, так как, слава богу, следим за происходящим в Управлении. Мы-то знаем, что несколько раз в течение этого времени благодаря работе отдела «Q» над весьма запутанными делами в прессе появилось несколько любопытных заголовков. И потому я согласна – здесь что-то не так.
Она попыталась слегка улыбнуться, но, судя по всему, ей не хватило навыка, и улыбка не получилась.
– Вот, Карл! – В кабинет ворвался Гордон, положил распечатку на стол и начал тыкать в нее пальцем. – Роза отсылала файлы Лизе и вам, Катарина. – Он кивнул даме в знак приветствия. – Сначала исключительно Лизе, а после того, как та ушла в декрет, стала отправлять их почти всегда только Катарине Сёренсен.
Фру Сёренсен, заливаясь потом, в три погибели согнулась над распечаткой.
– А, ну да, – сказала она и кивнула. – Адрес почты верный, то есть письма были отправлены действительно мне. Проблема заключается лишь в том, что этот ящик заблокирован уже более двадцати месяцев, так как за это время я развелась и оставила себе только девичью фамилию. Теперь мои инициалы – не К.С., а К.У.С.
Мёрк схватился за голову. Почему не работает автоматическая переадресация почты со старого адреса на новый? Святые небеса, что это все-таки такое – форма саботажа? Или бардак, который творится в остальном обществе, перекочевал наконец и к ним?
– Что еще за КУС? – удивился Гордон.
– Катарина Ундерберг Сёренсен, – ответила дама с некоторым пафосом.
– А почему Сёренсен, если вы взяли себе обратно девичью фамилию?
– А потому, милый мой Гордон, что моя девичья фамилия звучит как Ундерберг Сёренсен.
– А-а… Вы вышли замуж за человека по фамилии Сёренсен – и остались Сёренсен, но только без второй фамилии?
– Именно. Так захотелось моему мужу. Вторая часть фамилии показалась ему лишней. – Она на мгновение понизила голос. – А может, просто будучи жалким алкоголиком, он подумал, что все станут его дразнить…
Гордон нахмурился, судя по всему, не поняв последней фразы.
– «Ундерберг» – это название немецкой горькой настойки, Гордон, – отчеканила фру Сёренсен, словно эта информация как-то проясняла суть сказанного человеку, который почти никогда не пил спиртное и которого могли надолго парализовать обычные пары одеколона.
Завершив работу над заявлением, которое было призвано обезоружить начальника полиции (и обеспечить врага на всю жизнь), Карл отклонился на спинку кресла и осмотрелся. Этот скромный кабинет в недрах подвала останется его резиденцией, пока его не вынесут отсюда ногами вперед. Здесь было все необходимое Карлу. Пепельница, телевизор с плоским экраном и всеми каналами, письменный стол с ящиками, на которые так удобно задирать ноги. Где еще в Управлении найдутся все эти жизненно важные объекты, вместе взятые?
Мёрк представил себе, как проблематично будет начальнику полиции объясниться с вышестоящим комитетом, и громко рассмеялся, как вдруг зазвонил телефон.
– Это Карл? – уточнил бесцветный голос, вроде бы знакомый вице-комиссару, но он никак не мог вспомнить человека, которому он принадлежал.
– Это Маркус, Маркус Якобсен, – представился звонивший, когда пауза слишком затянулась.
– Черт, Маркус! Я едва узнал твой голос, – невольно сорвалось у Карла с языка.
Карл не смог удержаться от улыбки. Маркус Якобсен, его бывший начальник собственной персоной, на другом конце провода! Живой пример того, что некогда в датских официальных органах работали серьезные люди, до кончиков ногтей уверенные в том, что делают.
– Да-да, знаю, голос у меня немного загрубел, но это я, Карл. С момента нашей последней встречи было выкурено немало сигарет…
В прошлый раз они беседовали года три-четыре тому назад, и теперь между бывшими коллегами образовалась некая напряженность. Ведь Мёрк прекрасно знал, через какие суровые испытания пришлось пройти Маркусу за последнее время; он лишь был не в курсе, чем это все закончилось. Вот в этом-то и состояла загвоздка, ибо, по идее, Карл должен был узнать об этом раньше.
Спустя всего пять минут разразилась полномасштабная катастрофа. Оказалось, Якобсен овдовел; жизнь поставила на нем свое клеймо…
– Мне невероятно больно слышать от тебя такие новости, Маркус, – произнес Карл, пытаясь подыскать слова утешения в недрах своего сознания, которое обычно не утруждалось подобными глупостями.
– Благодарю, Карл, но я звоню вовсе не поэтому. Мне кажется, в данный момент мы с тобой нужны друг другу. Буквально только что я наткнулся на дело, которое нам неплохо было бы обсудить. Не то чтобы я хотел втравить тебя в него, так как тут наверняка станут говорить «небожители». Просто это дело напомнило мне о другом преступлении, мысли о котором мучают меня уже долгие годы. Ну и, возможно, я решил позвонить, так как невольно осознал, насколько признателен тебе за то, что в Управлении еще остались люди, внимательно следящие за делами, которые в противном случае были бы заброшены в дальний угол.
Они договорились встретиться через пятьдесят минут в заведении под названием «Кафе Гаммель Торв».
Маркус уже сидел за своим привычным столиком. Он постарел и выглядел уставшим – наверное, это не так уж странно, учитывая несколько тяжелых лет, предшествующих тому моменту, когда его супруга в конце концов сдалась.
Теперь Якобсен остался один, а Мёрк не понаслышке знал, что может сотворить с человеком одиночество. Если, конечно, их ситуации в принципе уместно было сравнивать.
Маркус схватил его за руку, словно они были старыми приятелями, а не бывшими коллегами, находившимися на разных ступенях социальной лестницы.
Быть может, из вежливости, быть может, из желания постепенно окунуться в актуальные реалии Управления полиции Якобсен спросил у Карла, как в последнее время складываются дела у отдела «Q».
Этот вопрос был на руку Карлу, так что он не преминул тут же поделиться своим недовольством, в результате чего желеобразный печеночный паштет на блюде угрожающе задрожал.
Маркус закивал. Никто лучше его не знал, насколько взрывоопасно может оказаться столкновение таких в высшей степени разнородных натур, как Карл Мёрк и Ларс Бьёрн.
– Но вообще-то Ларс – нормальный парень, Карл. Я даже представить себе не могу, что он специально провернул этот трюк. Несмотря на то что выходящие из употребления электронные адреса обычно тут же заменяются на новые… Может, это происки начальника полиции?
Мёрк не видел в этом никакой логики. Какую выгоду мог извлечь тут начальник полиции?
– Да уж, что может начальник отдела убийств в отставке знать о мутной воде и политике… Но на твоем месте я бы все-таки проверил. – Якобсен кивнул официанту, тем самым попросив его подлить шнапса, залпом осушил рюмку и откашлялся. – Что тебе известно об убийстве Ригмор Циммерманн?
Карл последовал примеру Маркуса и одним махом проглотил содержимое своей рюмки. Это был сорт шнапса, от которого верхняя и нижняя части кишечного тракта сжимались одновременно.
– Шнапс как раз для моей свекрови, – выдавил он из себя, закашлявшись, и смахнул навернувшуюся слезу. – Что мне известно? Вообще-то, не так уж и много. В данный момент это преступление расследуется отделом на третьем этаже, так что находится вне моей компетенции. Кажется, женщина была убита в Королевском саду? Три недели тому назад?
– Ну, почти. Во вторник двадцать шестого апреля в четверть девятого вечера, если уж быть точным.
– Жертве около шестидесяти пяти лет, насколько я помню. Преступление классифицировано как убийство с целью ограбления. По-моему, в ее кошельке недосчитались пары тысяч крон?
– По словам ее дочери, исчезло десять тысяч, да, – Якобсен кивнул.
– Орудие убийства не обнаружено, но это был какой-то тупой предмет. Вот и все, что я знаю… Мне и своих дел хватает, но все-таки расскажи мне, что ты обо всем этом думаешь? Вообще-то, меня чуть не бросило в озноб, когда ты позвонил, Маркус, ибо всего за пару часов до твоего звонка я пообщался с небезызвестным Могенсом Иверсеном. Возможно, ты помнишь этого человека, который некогда признавался во всех преступлениях подряд?
После непродолжительной паузы Маркус кивнул. Ни у кого во всем Управлении, быть может, за исключением Харди, не было такой выдающейся памяти.
– Иверсен признался в том числе и в убийстве учительницы Стефани Гундерсен. Я уверен, что эта идея возникла у него после того, как он прочитал о нападении на Ригмор Циммерманн. Легко могу себе представить, как искусно пресса провела параллели между этими двумя преступлениями. Я, естественно, вытолкал этого придурка взашей.
– Ты говоришь, пресса?.. Насколько мне известно, никто всерьез не сопоставил эти два нападения. Тем более что в свое время мы обнародовали не так уж много сведений касательно убийства Стефани.
– Ну ладно. Но нам-то с тобой очевидно, что между двумя делами есть кое-какие сходства. Замечу, что давнее дело Стефани Гундерсен мне пока еще не передали. Правда, в архиве нашего отдела есть тоненькая папочка с кое-какими сведениями по делу, но основная часть материалов по-прежнему хранится у Бьёрна.
– Харди все еще живет у тебя?
Карл улыбнулся такой смене темы.
– Да. Видимо, я избавлюсь от него лишь тогда, когда отыщется дамочка, которая западет на его инвалидное кресло и согласится подтирать ему сопли и слюни. – В ту же секунду он пожалел о неудавшейся попытке пошутить. Получилось нехорошо. – Да нет, шутки в сторону, с Харди все по-прежнему, – продолжил Мёрк. – Он живет у меня, и все замечательно. Кстати, он стал довольно мобилен. Прямо фантастика, сколько манипуляций он научился совершать всего двумя пальцами, как только в них появилась чувствительность!.. А почему ты спросил об этом?
– Харди подошел ко мне во время работы над делом Стефани Гундерсен и сообщил кое-какие сведения о ней и о школе, где она работала. По-видимому, он когда-то был знаком с ней. Неужели ты не знал?
– Уф-ф… нет. По крайней мере, он точно не занимался расследованием этого дела, потому что в две тысячи четвертом году был вместе со мной и…
– Харди никогда не боялся помогать коллегам. Прекрасный человек. Мне искренне жаль, что с ним такое приключилось.
Карл улыбнулся и склонил голову набок.
– Маркус, я все понял. Твое поручение принято к сведению.
Якобсен улыбнулся и встал из-за стола.
– Чудесно! Я искренне рад, вице-комиссар полиции Карл Мёрк. Очень-очень рад! – С этими словами он протянул Карлу пару исписанных листков бумаги. – И хорошо тебе отдохнуть на Троицу!