Наташа, через день после всех радостных и не очень событий, бурно ворвавшихся в мою жизнь, снова сидела на диванчике напротив нашей палаты. Она разговаривала по телефону, с кем-то переписывалась. Выглядела Наташа, как всегда великолепно, но вид имела суровый и недоступный. Я, конечно, сразу заметил, что девушка не в настроении, но не мог оторвать от неё глаз.
Как же щедро наградила Наташу природа. Я никогда не видел такой совершенной женской красоты. Настоящей, неброской, спокойной красоты. Вылитая Снежная Королева, только не холодная, а скорее строгая. Как учительница начальных классов, которая строго смотрит на малышей, но они то знают, что она на самом деле добрая и отзывчивая.
Наташа долго делала вид, будто не замечает, что я сел рядом. Молча сижу, и, не отрывая глаз, любуюсь ею.
Наконец, с кем-то попрощавшись по телефону, Наташа повернулась ко мне и со вздохом спросила:
– Ну что?
– Да ничего, Наташ. Рад тебя видеть. Как дела? Как самочувствие?
Сначала разговор не клеился. Наташа коротко, холодным голосом отвечала на мои вопросы и снова надолго погружалась в телефон. Но я настойчивый товарищ. Могу даже быть приставучим. Особенно, когда девушка так нравится. Если бы Наташа даже совсем не отвечала, я бы всё равно сидел рядом и что-то лопотал, не сводя с нее глаз.
Через некоторое время Снежная Королева начала оттаивать. С холодком, но всё-таки улыбалась моим шуткам. Односложно, но отвечала на мои вопросы.
А еще через час наших посиделок Снежная Королева стала прежней Наташей. Она снова стала вдумчивым и внимательным собеседником, с которым можно говорить на любые темы. Она искренне смеялась моим шуткам, если ей действительно было смешно, и пожимала плечами, если юмор не заходил.
Мы проговорили до середины ночи. Я пару раз ходил курить – в те моменты, когда Наташа отвечала на входящие звонки. Я почти бегом спускался в курилку, торопливо затягивался и бежал обратно к диванчику – продолжать разговор с лучшей девушкой на свете.
В последний раз я собрался на перекур уже далеко за полночь. Наташа сказала, что ей даже интересно куда я постоянно исчезаю и прихожу после этого такой довольный. Не знаю на что она намекала, но я пообещал раскрыть все тайны подземелья и пригласил её с собой.
Мы спустились на подвальный этаж и пошли по темным подземным коридорам.
– Ого как здесь мрачно. Рома не вздумай пугать меня – шёпотом попросила Наташа и взяла меня за руку. Я вспомнил как совсем недавно мы ходили здесь с Маргошей, но это мысль не вызвала никаких эмоций. Ну было и было. Была Маргоша да прошла. А Наташа вот она, рядом. Я держал её теплую мягкую ладошку и был счастлив от этого как пятиклассник, взявший за ручку свою любовь из параллельного класса.
Мы так шли, взявшись за ручки, до самой двери курилки, которая манила к себе светлым контуром в темном коридоре. Наташа зашла первой и с любопытством оглядела комнату. С детской любознательностью оглядела огромные краны, потом подозрительно прищурив глаза посмотрела на лавочки. Мне показалось, что она знает, что именно произошло здесь у нас с Маргошей, но умничка Наташа не стала не о чем расспрашивать и мы продолжили разговаривать о всяких пустяках.
Когда я уже покурил и поднялся с лавочки чтобы идти в обратный путь, Наташа встала около самого большого крана и изображая из себя лихого капитана корабля крикнула мне:
– Эй матрос! Отдать концы!
– Не отдам. Он у меня один. Самому нужен. Иногда. Очень редко.
– Пошляк. И жмот. – засмеялась Наташа.
Наши отношения потихоньку восстанавливались. Наташа перестала на меня злиться, хотя я так и не понял, в чем именно я был виноват. Мальчик я уже взрослый и знаю, что женщина может винить тебя в чем угодно и ей абсолютно все равно виноват ты или нет. Она уверена, что виноват ты уже своим присутствием, но, к счастью, такие настроения у женщин быстро проходят. Так случилось и в этот раз. Я видел, что Наташа меня простила за мои неведомые прегрешения.
Мы с Наташей общались каждый день. Иногда гуляли во дворе больницы. Только гуляли не так, как с Маргаритой – неспешно и вальяжно. У Наташи стремительная походка. Сначала она подстраивается под мой ритм и старается идти прогулочным шагом. Потом забывается и начинает ускоряться. Мы какое-то время мчимся с ней, нарезая, как по стадиону, круги по больничному двору. Через некоторое время я не выдерживаю темпа, у меня сбивается дыхание, и я прошу Наташу идти медленнее. Наташа какое-то время снова идет обычным шагом. Мы разговариваем, она увлекается разговором, переходит на привычную для неё скорость, и мы снова мчимся по больничному двору. К концу прогулок я дышу как загнанная лошадь. И пахну примерно так же.
Дильшод явно рад за меня. Когда я возвращаюсь в палату и сразу иду в душ смывать пот, он захлопывает книгу, улыбается и приговаривает:
– Малатса, ай малатса. Три раза в день в душе моется. Скоро кожу себе сотрет совсем. Рома-джан, ты где так быстро пачкаешься?
– Слышь Ром, может температура у тебя? Я тоже сильно потею, если температурить начинаю. – как всегда чуть не в тему подключается Леха.
– Нормально всё мужики. Даже замечательно. – успокаиваю я Леху.
– Обязательно надо тебе строгий постельный режим, чтобы вообще нельзя было вставать, и обильное питье, можно через клизму. А еще диетическое питание из кефира, плов с лепешками совсем не давать и женщин не пускать на мужскую половину – продолжает вредный таджик, но я вижу, что он рад за меня.
Правильный он мужик, но заигрался в Равшана и Джамшута. Раньше только я не верил в его образ, а сейчас уже и ребята сомневаются.
На днях Леха провожал до метро свою старенькую маму, приехавшую навестить его и вернувшись рассказал нам, что видел Дильшода. Тот стоял на обочине дороги, когда рядом припарковался черный немецкий минивэн с крутыми номерами.
– Тормознула значит около него эта тонированная тачка. Я даже испугался сначала, вдруг оттуда бандиты выскочат – тараторил Леха. – А оттуда четкая такая женщина выходит и две девочки близняшки. Подбегают они к Дильшоду и начинают его обнимать. Я так понял, что это жена его и дети.
– Да ладно Леха, что ты так возбудился? Не бандиты и хорошо, – попытался я успокоить впечатлительного соседа.
– Понимаешь Ром, там не жена, а прям модель. И девочкам лет по семь, а выглядят они как из кино. Мерседес такой новенький, блестящий, с блатными номерами.
– Ты и номера успел запомнить? – рассмеялся я.
– Ну а как же. Я же думал случилось что нехорошее.
– Ну ты Штирлиц конечно Леха. Всё увидел, всё запомнил.
– Знаешь, я тоже подумал о Штирлице. Только не про себя, а про него. Здесь он нам значит чуркой прикидывается, а самого молодая жена, как та блондинка из телевизора и дочки как принцессы, а уж про Мерс я вообще молчу.
– Лех, ты наверно так и молчи. Не спрашивай Дильшода не о чем. Если хочет казаться перед нами гастарбайтером, то наверно у него есть причины для этого. – попросил я соседа.
***
Вчера Поля с дочками приезжали. Пока я в Москве хочу видеть их каждый день. Единственный моя радость в жизни. Выпишусь из больницы и снова в командировку на полгода, а может и год. Туда, где я снова буду изображать обычного беженца первый раз спустившегося из горного кишлака. Ну что ж теперь, работа такая. Главное – что девчонки счастливы. Я все сделаю, чтобы они были обеспечены и в безопасности.
Первую семью я не смог сберечь. На Зульфие, моей Зулечке, я женился на каникулах перед последним курсом военного училища. Перед этим мы встречались девять месяцев, а ровно через девять месяцев после свадьбы родилась Гульнара. А еще через девять месяцев я их хоронил на маленьком кладбище с каменистой землей. Такие вот три девятки были в нашей недолгой совместной жизни с Зулей и совсем коротенькой жизни Гульнары.
Гулечка родилась, в тот же день, когда, я получил диплом о завершении училища и направление на службу в горную заставу. И вот я – молодой в новенькой форме с молодой женой и новорожденным ребенком прибыл на службу.
Застава была маленькая. Кроме меня был только один офицер – капитан Саидбеков, командир погранзаставы и тридцать солдат срочников. Закрывали мы небольшой, но очень проблемный участок границы со сложным ландшафтом.
Застава была расположена рядом с маленьким кишлаком в двадцать саманных домов. Это такие дома, построенные из глины, смешанной с соломой, или как шутили солдаты из говна и палок. Дома после сезона дождей иногда смывает, но их за один день снова ремонтируют.
В центре кишлака стоит один каменный дом построенный еще в царские времена. Уже тогда в нем квартировали казаки, охранявшие границу. Сейчас там живут семьи пограничников служащих на заставе. Ну как семьи? До нашего приезда жила одна женщина. Жена капитана Саидбекова. Дети у них были, но приезжали только летом, на каникулы, а в остальное время учились в интернате. Капитанша, как называли её все, очень радушно приняла Зулю. Она во всем ей помогала и стала нам родным человеком.
Капитан Саидбеков тоже обрадовался моему приезду. Быть единственным офицером на пограничной заставе – это значит не иметь не одной свободной минуты, ни днем ни ночью. Одному решать все вопросы: служебные, хозяйственные, бытовые и оперативные конечно тяжело. Капитан Саидбеков не мог оставить солдат без командира и поэтому уже несколько лет не был в отпуске. И вот через несколько месяцев он собрал жену, забрал детей из интерната и отбыл в долгожданный отпуск.
По закону подлости, как только капитан уехал начались проблемы. Пришла оперативная информация, что с сопредельной территории ожидается большой караван с наркотиками. Это не новость для границы. На осликах по горным тропам испокон веков ходят контрабандисты, но в этот раз ожидался целый поезд из ишачков.
Обещанное мне подкрепление вовремя не прибыло. То ли случайно, то ли кто-то приложил к этому руку, но по дороге к нам случился обвал и КАМАЗы с бойцами ждали пока прибудет спецтехника и расчистит дорогу от огромных камней.
А мы в это время уже сидели в засаде и считали количество нарушителей границы. Их было тридцать человек, вооруженных автоматами и ручными пулеметами. Тридцать басмачей на моих восемь бойцов.
Мне нужно было принимать решение. Либо отпугнуть их огнем, и тогда эта отрава пойдет к нам в другое время и другим путем, может даже не через участок, за который я отвечаю, либо уничтожить караван из засады, что в принципе не сложно с учетом местности. Вариант о задержании я даже не рассматривал. Это не крестьяне, которые сразу сдадутся пограничникам. Это головорезы, которые начнут поливать свинцом из всех стволов при первой попытке переговоров.
Я принял решение, которое определило всю мою дальнейшую жизнь. Сам лег за пулемет и приказал солдатам прикрывать меня. Караван я расстрелял. Солдаты собрали мешки с наркотой, и мы вернулись в гарнизон. Вечером приехало подкрепление, которым я передал вещдоки и рапорт о происшествии.
Ночью подожгли дом где были Зульфия и Гульнара. Закидали в окна бутылками с бензином. На следующий день хоронил я два обугленных тела. Солдаты выдолбили в каменистой земле неглубокую яму, куда я положил две половины своего сердца завернутых в покрывала.
С заставы меня отозвали и перевели на другую работу. Теперь я редко бываю на Родине. Месяцами, а то и годами в командировках в других странах.
Женщины конечно появлялись в моей жизни, против природы не пороешь. В германии была Генриетта. Там с женщинами совсем плохо. Если женщина не похожа на мужчину уже считается красавицей. Тем более не понятно почему Генриетта была одинока. Я даже сначала подумал, что её специально ко мне подводят, но нет. Эталонная немка, словно сошедшая с рекламы пива, блондинка с пышными формами сразу выделила меня из толпы эмигрантов ищущих работу и пригласила помочь по хозяйству.
И понеслось. В первый же вечер. Других немок у меня не было, но судя по Генриетте, в сексе они профи. Она такое вытворяла, что даже их немецкое порно нервно курит в сторонке, боязливо стряхивая пепел в ладошку.
Генриетта была влюблена в мой член. Она водила его в туалет, мыла его различными средствами, натирала кремами и гелями, украшала всякими съедобными продуктами и ела с него. И черт его знает почему, но это не выглядело извращением.
Через полгода я получил приказ возвращаться. Генриетте я выдал официальную легенду, что уезжаю в Америку искать лучшую жизнь. Она очень расстроилась. Проплакала всю ночь, а утром предложила мне жениться на ней. Я не хотел её обижать и сказал, что не могу связать свою судьбу с ней пока не добьюсь чего-то в жизни. Она взяла с меня клятву забрать её в Америку после того как я обустроюсь или вернуться к ней, если у меня что-то не сложится и еще кое-что сделать для неё.
На следующий день мы сделали слепок с моего члена. В Германии оказывается есть такая услуга и она пользуется спросом. Генриетта заказала медную и две силиконовые отливки. Металлическую статуэтку, из скромности не называю её статуей, поставила на камин, а что она сделала с силиконовыми я не знаю. Но конечно догадываюсь. Хорошая она женщина, просто не нашла своего мужчину. Если бы я был действительно тем, за кого себя выдавал, встреча с Генриеттой была бы самым счастливым событием в моей жизни.
Через несколько лет, в России, я встретил Полину. Мы с сослуживцами отмечали в ресторане мое возвращение из очередной длительной командировки и скорое убытие в следующую. На улице была промозглая московская осень и было приятно посидеть в хорошем месте, с водочкой и правильной закуской. Не радовали только соседи.
За ближайшим к нам столиком разношерстная компания отмечала день рождения. Во главе стола сидел именинник, невысокий и очень худой молодой мужчина. А рядом с ним сидела, видимо, его жена. Красивая молодая женщина с потухшим взглядом, очень похожая на актрису Олесю Судзиловскую.
Компашка активно заливала в себя спиртное, хвалебные тосты звучали каждую минуты и очень нравились имениннику. Не прошло и получаса, как все гости вместе с именинником устроили свару. Хозяин торжества схватил за полы пиджака пожилого гостя, и вся компания с удовольствием поддержала разборки. «Олеся Судзиловская» попыталась оттащить мужа, уговаривая его остановиться, но получила от него такой толчок в грудь, что отлетела к нашему столику.
Я поднял с пола плачущую девушку и усадил на свой стул, сунув ей в руки стакан воды. В это время уже набежал персонал ресторана, а еще через несколько минут подъехала полиция. Когда полицейские уводили мужа, молодая женщина попыталась броситься на его защиту, но я удержал её за столом.
– Вы сейчас ничем не поможете. Лучше найдите толкового адвоката и пусть он едет в отдел полиции.
– Спасибо, – тихо сказала испуганная женщина – но сейчас нужно будет платить за разбитую посуду, а деньги были у Сережи.
– Я одолжу вам деньги, – сумма скорее всего небольшая, но я был уверен, что женщина не возьмет деньги без возврата. – Переведете потом вот на этот номер телефона.
– Спасибо. Я обязательно переведу деньги. Меня Полина зовут.
А вечером мне позвонил разъярённый Сережа.
– Ты че козел? Бабе моей деньги суешь?
– Не грубите пожалуйста мне Сергей. – Попытался я урезонить явно сильно пьяного именинника. – Я просто одолжил денег женщине, попавшей в неприятную ситуацию.
– Засунь свои деньги знаешь куда? А эта шалава сейчас сильно пожалеет о том, что вешается на каждого встречного мужика. Я ей сейчас устрою.
– Сергей! Не делайте глупости. Ваша жена ни в чем не виновата, – я попытался успокоить дебошира.
– Я сам решу в чем она виновата, а в чем нет. Сегодня эта сучка у меня за всё получит, а с тобой я потом разберусь.
Вот почему хорошие женщины всегда выходят замуж за конченных придурков? Что мне делать? Я не хочу, чтобы этой женщине, с которой я пообщался всего несколько минут, было плохо.
Я пробил адрес Сергея по номеру телефона и поехал к нему домой. Надеюсь, что он живет по месту прописки. Долго стучал в обшарпанную дверь квартиры в панельном доме на окраине города. Слышимость сквозь дверь была отличная и я несколько минут слушал отчаянные крики Полины, и бред, который нес её муж-садист, но дверь по-прежнему никто не открывал. Тогда я не выдержал, одним пинком вышиб ветхую дверь и зашел в маленькую, скудно обставленную, но чистенькую квартиру.
Полина в застиранном халате сидела на холодном полу обняв голые ноги. Под носом и на правой щеке молодой женщины была полоска от вытертой крови. На груди халата тоже были пятна крови. Сергей, явно невменяемый, стоял над ней и продолжал орать что-то бессвязное, разбрызгивая слюни. Он даже не увидел, что в его квартиру, сломав дверь, зашел чужой человек.
Полина на меня смотрела с ужасом, не понимая, как я оказался у них дома. Но я видел в её глазах и капельку надежды, на то, что этот кошмар закончится.
– Еще кто-то дома есть? Старики, дети?
– Нет. Нет у нас больше никого.
Я подошел к вешалке, снял первую попавшуюся куртку и протянул Полине.
– Одевайся. Выходи на улицу.
Подождал пока Полина выйдет из квартиры, ожидая реакцию Сергея, но тот сел за стол и, не обращая внимание на происходящее вокруг, что-то бормотал себе под нос. Судя по выражению его невидящих глаз, и по слюням, которые текли по его подбородку тут не обошлось без наркотиков. Я захлопнул дверь со сломанным замком и вышел вслед за Полиной.
В машине мы ехали молча. Так же, не говоря ни слова, поднялись ко мне домой. Войдя в дверь Полина, не снимая куртки, остановилась в прихожей.
– Я не знаю, как дальше жить – тихо, без эмоций, сказала она.
– Я знаю. Снимай куртку и проходи. Ничего не бойся, сейчас дам тебе теплый халат, – я заметил, что Полину начало трясти то ли от холода, то ли от пережитого.
– Я знаю, как тебе жить в ближайшее время. Вот ключи от квартиры. Я завтра уезжаю на три месяца. – Продолжил я, протягивая Полину чашку горячего кофе. – В холодильнике есть еда, на несколько дней тебе хватит, с остальным разберешься. Чувствуй себя как дома, пользуйся любой вещью. Если надумаешь уехать, то отдай ключи консьержке. Если захочешь остаться, то поговорим, когда вернусь.
Полина осталась, но еще долго вздрагивала от каждого резкого звука и кричала по ночам. Она на двадцать лет моложе меня, но мне кажется, что в душе Поля гораздо старше.
Через пару лет мы поженились. Она оставила свою девичью фамилию, которую взяла после развода с Сережей. Я не возражал. Я уже столько раз менял имя и фамилию, что моя настоящая фамилия осталась только на могильном памятнике на далеком кладбище, около пограничной заставы высоко в горах. Осталась там вместе с обгоревшей душой молодого лейтенанта.
Родить мы с Полиной долго не могли, из-за абортов, которые её заставлял делать этот урод, бывший муж. Но врачи из клиники куда я приписан по службе, смогли сделать чудо, и после ЭКО у нас родились две чудесные белокурые девочки. Мои принцессы – Зульфия и Гульнара. Девочки знают, в честь кого их назвали, и гордятся своими именами.
Раньше я был уверен, что радости в моей жизни уже никогда не будет. Будет только месть за смерть жены и дочери, но случилось чудо. Чудо зовут Полина. Я не знаю, что меня ждет завтра, но я знаю, что со мной будет всю оставшуюся жизнь. Мы будем вместе с Полиной радоваться друг другу и растить дочерей. Иногда я буду вспоминать горную заставу, Полина будет понимать, о чем я задумался и гладить меня по голове. От её ласки я оживу и буду дальше радоваться жизни.
Я уже решил и командование одобрило, что после больницы я в последний раз съезжу в командировку и уйду в отставку.
Не ожидал я, что в больнице буду свидетелем таких шекспировских страстей. Вижу, что Рома нормальный мужик, но движ он тут затеял конкретный. Никак не разберется со своими женщинами. Хотя что там разбираться? Сразу видно, что Маргарита та ещё штучка. Она и на меня смотрела долгим задумчивым взглядом, когда я проходил мимо их диванчика. Но на меня смотреть бесполезно. У меня есть Полина и больше мне никто не нужен.
А вот Наташа в Романа наверно влюбилась. Чужая душа потемки, а душа женщины вообще ночь непроглядная, но вроде я не ошибаюсь. Наталья настоящая женщина, которая если выбрала мужчину, то это навсегда. Рома должен хватать Наташу в охапку никогда больше не отпускать.
С советами я, конечно, к Роме не полезу, сами разберутся. Не маленькие, а скорее уже старенькие.
Леха еще этот из-за остановки сегодня подглядывал. Еще один шпион нашелся. Представляю, что он сейчас в палате рассказывает. Наверно лопочет что-нибудь с удивленными глазами, а остальные уши развесили. Весело в больнице.