На следующий день, как и всегда в реальной жизни, все пошло не по плану. В жизни вообще если что-то идет по плану, то это просто счастливое совпадение. Как говорится: бог смеется, когда человек планирует. Вот и в тот день план не сработал. Все случилось лучше, чем я ожидал!
День длился очень долго, но прошёл мимо меня. Я не мог ни на чем сосредоточиться и ни на что не обращал внимания. На автомате ходил на процедуры. Без энтузиазма выслушивал от доктора очередное описание моего успешного лечения. Механически пережевывал больничную еду, не чувствуя вкуса пищи. В тихий час просто лежал на кровати и смотрел в какую-то книгу, которую попросил у Лёхи. Пытался читать, но потом понял, что не вижу ни одной буквы. То есть, буквы я прочитать мог, но они отказывались складываться в слова и поэтому не имели смысла.
Соседи видели, что со мной что-то происходит и кажется догадывались о причине моего странного поведения, но не спрашивали меня ни о чем. Я немного отдалился от них в последнее время, потому что всё своё свободное от лечения время проводил с девчонками. Я больше не пил чай по вечерам с соседями по палате, не участвовал в задушевных разговорах, и ребята стали относится ко мне чуть-чуть отчужденно.
Лёха как-то спросил про Наташу и Маргошу, но я вежливо дал понять, что не хочу обсуждать эту тему. Я вообще не обсуждаю с кем-то женщин и не согласен с мнением, что мужчины только и сплетничают о своих похождениях. Мне такие болтливые товарищи на жизненном пути не попадались.
Только Дильшод поддерживал меня. Он делал это не прямым текстом, а намеками и своим поведением. На обед Дильшод предлагал съесть ещё и его порцию сметаны, с честными глазами утверждая, что мне сейчас нужно вдвое больше сил. Он расспрашивал при мне Олега Сергеевича: а точно ли у нас запрещено многоженство, и громко возмущался узнав, что точно нельзя. Дильшод одобрительно подмигивал мне, проходя мимо диванчика и восхищенно цокал языком, когда я по вечерам собирался на диван к девчонкам.
Все действия Дильшода демонстративно простодушны. Я уверен, что он точно не малообразованный гастарбайтер, каким пытается показаться перед нами. По его манере держаться, по отношению к вещам и бытовым вопросам, мне почему-то кажется, что Дильшод военный человек.
Во пользу этого вывода есть еще один факт. Когда он переодевался после душа, я обратил внимание на шрам у него на спине, в районе правой лопатки. Рубец этот подозрительно похож на след от пистолетной пули у меня на левом боку. Я тогда не стал тогда уточнять у Дильшода откуда у него это украшение настоящего мужчины. Что толку спрашивать? Всё равно ответит что-нибудь типа: лепешкой обжёгся или ишак лягнул.
Но сегодня мне не до соседей. Я ежеминутно смотрел на часы и ждал, когда же наконец наступит вечер.
Блин! Веду себя как пацан! Не могу думать ни о чем другом, кроме предстоящего разговора с Маргаритой. Ничего же сложного. Нужно просто откровенно сказать, что я чувствую к этой девочке и всё. В конце концов я взрослый, а в соответствии с последними выводами медицины, даже пожилой человек. Маргарита тоже вовсе не малолетняя девочка, а вполне сформировавшаяся женщина, как мне кажется с большим опытом общения с мужчинами. Так что же тогда меня плющит то так?
После ужина заставляю себя лежать на кровати и делать вид, что продолжаю читать книгу, а не нарезать круги в коридоре в ожидании Маргоши. Всё. Время восемь. Мне пора идти на свидание. Я надеялся, что это будет именно свидание, а не разговор, после которого придется извиняться, что я мол всё не так понял.
Маргоша вышла к нашему дивану почти одновременно со мной. Удивительно, но сегодня она не в шортиках и маечке как обычно, а в черном с оранжевыми полосками спортивном костюме. Он скрадывает восхитительные формы Маргариты, но подчеркивает красоту смуглого лица.
Маргоша, как и всегда, сразу заметила мою напряженность. Она пристальнее, чем обычно взглянула на меня, но ничего не сказала на эту тему.
– Привет. Пошли курить?
– Пошли.
По дороге в подземелье я продолжал тормозить. Рассеяно слушал рассказ Маргариты о прошедшем дне и невпопад отвечал на её вопросы. Да тут любой заметит, что с мужиком что-то не то творится. Маргоша с растущей тревогой поглядывала на меня и, по-моему, догадалась что за мысли меня терзают.
К счастью для меня, в курилке никого не было. Я, собираясь с духом, непослушными пальцами вытаскиваю сигарету из пачки. И тут произошло то, чего я вообще не ожидал.
Маргоша забирает у меня сигарету, которую я собираюсь прикурить, обнимает меня и коротко целует в губы. Это не тот страстный поцелуй, которого я хотел, но для начала совсем не плохо. Я получил тот сигнал, который ждал от Маргоши и значит сейчас мой ход.
Получив мимолетный поцелуй, я радостно тянусь к ней, но Маргарита отстраняется от моего объятия. Я теряюсь. Ничего не понимаю. Почему она сначала поцеловала меня, а теперь не дает мне продолжить? Маргоша понимающе печально улыбнулась и погладила меня по голове.
«Ну всё, боец, это провал. Ты приговорен к френдзоне пожизненно» – подумал я.
Но я поторопился с выводом и опять не угадал. Маргоша, едва заметно вздохнула, взяла меня за руку и подвела к скамейке. Села на скамейку сама, оставив меня стоять перед ней. Потом обняла еще раз, обхватив меня за бедра и прижавшись головой к моему животу. Даже не к животу. Щечка Маргариты приникла к моему паху, и я почувствовал, как вся моя кровь, до последней капли, с ревом Ниагарского водопада рванула туда, к этой бархатистой щечке.
Маргоша посидела так немного, словно слушая бурление моей крови, потом подняла голову и почему-то виновато улыбнулась мне. Я не понимал, что мне делать, но Маргоша все сделала сама. Она настороженно посмотрела на дверь, прислушалась, не идет ли кто по коридору, и стала медленно расстегивать пуговицы на моих джинсах.
«Молодец, что в душ сходил» – успел я похвалить себя и взлетел в небеса. Когда желанная женщина делает минет в экстремальных условиях, не обращая внимания на то, что кто-то может войти в комнату, делает это не совсем умело, но ласково и с удовольствием, это лучшее, что может испытать тело мужчины. Да нет, не только тело, душа тоже счастлива.
Я ласково гладил Маргошу по голове. Едва касаясь, проводил рукой по её тонким и шелковистым волосам. Я нежно изучал затылок Маргоши и её аккуратные ушки. Стараясь не задеть гвоздики с бриллиантами, ласково гладил пальцами маленькие мочки и аккуратно ласкал ушки изнутри. Трогал занятые губки и подбородок, по которому из уголков губ стекало чуть-чуть ее слюны, смешанной с моей смазкой. Гладил щечки Маргоши, которые она старательно втягивала, стараясь сделать мне приятно.
Я нежно сжимал её тонкую шейку, не мешая ритмичным движениям головы. Гладил плечи, сминая вспотевшими руками кофточку. Хотел дотянуться до груди, но Маргоша движением плеч дала мне понять, что не хочет этого. Ну нет так нет. Всё впереди – ещё успею насладиться ею грудью. Сейчас и так всё просто замечательно. Я не сдержался, приподнял большим пальцем руки верхнюю губу и провел по десне и внутренней стороне губы, слегка затронув белоснежные зубки. Это было последнее, что я сделал.
Я задрожал всем телом, ноги стали ватными, и я кончил в этот миленький ротик, забрызгав пухлые губки. Несколько капель даже попали на правую щеку.
Маргоша достала салфетку, вытерла губы и подбородок. Послушно вытерла щеку в том месте, куда я молча показал пальцем, и устало откинулась на спинку лавочки.
Я подтягивал брюки и поправлял одежду, потихоньку возвращаясь с небес на землю, а Маргоша с задумчивым видом смотрела перед собой. Хотел бы я знать какие мысли сейчас в этой прекрасной головке. Спрашивать её сейчас об этом как-то неправильно.
Мы, также не говоря ни слова, покурили. Я снова прижал Маргариту к себе – ненадолго. Она отрешенно и покорно стерпела мои обнимашки и мы пошли обратно. На свой этаж, на свой диванчик.
Когда проходили мимо ящиков, за которыми была дверь в комнату с диваном, я чуть замедлил шаги, но Маргоша всё поняла и также молча потянула меня за руку дальше по коридору. Так мы и шли. Счастливый я и задумчиво-молчаливая Маргоша. Я точно знаю, что не обидел её ничем, но что-то всё-таки не так. Может она переживает, что изменила мужу? Не знаю. Буду думать об этом завтра. Сейчас думать бесполезно. Кровь в голову ещё не вернулась. Мозг работает на голом эндорфине.
Наташа уже ждала нас на нашем диванчике. Он уже давно только наш. Этого никто не оспаривает, и другие больные не садятся на него, даже когда нас нет. Наташа сидит на самом краешке дивана с предельно прямой спиной. По-моему она чем-то недовольна.
Судя по осуждающим взглядам, которые Наташа бросала то на меня, то на Маргариту, она о чем-то догадалась, но ничего у нас не спросила. Она вообще ничего не спросила, даже где мы были. Выглядела Наташа, как всегда, великолепно. Сегодня она была с распущенными волосами, в бледно-розовом (уверен, у этого цвета есть специальное название, но я его не знаю) спортивном костюме и легких оранжевых сетчатых кроссовках.
Ну точно! Настроение у Наташи, как говорится, очень не очень. Её раздражение моментально считала Маргоша и как нашкодивший ребенок сразу уткнулась в телефон, который уже давно попискивал, требуя внимания к себе. Наташа, сурово нахмурив брови, рассеяно смотрела вдаль коридора, делая вид, что одна сидит на диване. На мои вопрос о делах и самочувствии она ровным холодным голосом ответила, что всё хорошо.
Разговор не задался. Я попытался разрядить обстановку столетней шуткой о новорожденном полицейском, но мой искрометный юмор не вызвал никакой реакции.
Посидели немного в тишине, и я почувствовал себя лишним. Мне осталось только сослаться на усталость и уйти, чувствуя холодок на спине от укоризненного взгляда Наташи. Почему-то мне кажется, что Маргоше сейчас достанется.
Вот на что злится Наташа? Неужели Снежная Королева так переживает за целомудрие своей подруги? Та ей не дочь, в конце концов, а взрослый человек, который сам выбирает, с кем и до какой степени тесно общаться. Неужели Наташа и на работе так опекает Маргариту? Не думал я, что у них настолько близкие отношения.
Ладно, что голову забивать, день был мучительно тягучий, но закончился замечательно. А с Наташей всё само как-нибудь рассосется.
Не включая свет, я зашел в свою палату и, стараясь не шуметь, начал раздеваться. Конечно, не мешало бы принять душ, но я не хочу будить ребят шумом воды. Дильшод на мои шорохи повернулся, сказал, что я «красафчик однако», и снова отвернулся. Ещё один экстрасенс на мою голову. В этой больнице можно что-то сделать так, чтобы об этом не знали все вокруг?
Не помню, что именно мне снилось в ту ночь, но наверно что-то очень приятное для «пожилого мужчина с заболеваниями, соответствующими возрасту», потому что проснулся я от неудавшейся попытки повернуться на живот. Мой обласканный вчера Маргошей товарищ проснулся раньше меня и требовал продолжения банкета.
Мне пришлось еще немного повалялся в постели, дожидаясь пока спадет эрекция. В голове кружились эротичные картинки из прошедшего вечера, которые я пытался отгонять. Не хватало еще вызвать смех соседей приподнятым в неположенном месте одеялом или оттопыренными спереди трусами.
Мои соседи по палате уже встали. Ребята по очереди ходили в душ и занимались утренними делами. Только я еще не поднялся и лежал с довольной рожей. Дильшод, увидев, что я проснулся и радостно луплю в потолок, начал привычно ворчать про пылких юношей, бродящих по ночам и не дающих спать добропорядочным больным, и что некоторых зажравшихся пациентов уже давно пора выписывать, чтобы остальные больные им не завидовали.
В это утро я готов был расцеловать ворчуна, других временных сожителей и вообще пламенно любил весь мир. С особым энтузиазмом выслушал очередной рассказ доктора о моем успешном выздоровлении. Потом долго тряс руку доктора и благодарил его за гениальное лечение. Я объяснял врачу что очень ценю то, что он меня практически из могилы поднял и жизнь вдохнул. Я так долго хвалил его, что Дильшод попросил меня отпустить испуганного доктора.
– Э! Хватит да жизни радоваться. Противно смотреть как вчера был грустный-грустный, а сегодня радостный как после наркоза.
– Дильшод! Дружище! После наркоза не бывают радостными.
– Всё равно неприятно на тебя посмотреть! – заявил вредный таджик. Он, схватившись рукой за правый бок, с трагичным видом бурчал, что зависть плохо влияет на его печень, а не завидовать у него не получается.
– Некоторым больным надо на завтрак давать только лимоны, потому что невозможно смотреть на их довольные рожи. А мне нельзя расстраиваться. У меня давление от этого поднимается – жаловался Лехе Дильшод. Леха принял всё за чистую монету и предложил сходить за тонометром, а потом смотрел на нас, не понимая, почему мы ржем как кони на конопляном поле.
Наташу и Маргошу я с утра не увидел. Не было их ни в коридоре, ни возле процедурных кабинетов. Ну ничего. Вечером наболтаемся еще. Будем не только болтать конечно. Надеюсь, что вчера был только пробник, а основная программа будет сегодня. Сегодня я покажу Маргоше какого жеребца её удалось охомутать.
Прошел обед. Девчонок не видно. Наверное, где-то гуляют. Бывает ещё, что больных отправляют к врачам-специалистам в другой корпус больницы. А может, коллеги пришли навестить девчонок, и они сидят все вместе где-нибудь на первом этаже. Там есть уютные кресла возле буфета и кофе-машин.
Прошел ужин. Наш диванчик пуст. Ни Маргоши, ни Наташи. Что-то не то происходит. Я прождал еще час, поминутно выглядывая из платы в больничный коридор. Потом еще полчаса просидел на нашем диванчике, гипнотизируя взглядом закрытую дверь палаты девчонок. Никто даже не выходит. Что они там все вымерли что ли?
Ладно. Сколько еще можно ждать? Я собрался с духом и пошел в женскую палату. Надеюсь, что всё в порядке и сейчас я увижу удивленные моим визитом лица Маргоши и Наташи. Проблема была в том, что в палате были еще и другие пациентки, которые в это время, наверное, уже готовились ко сну, но ничего – посмеются и забудут.
Я постучался в дверь, дождался насмешливого вопроса о том, кому не спится в ночь глухую, подумал, что ответ в рифму был бы подходящим, и молча зашел в комнату. Палата была четырехместная, точно такая же, как наша, мужская. Маргоши в палате не было. Я не знал, какая именно кровать была ее, но все кровати были заняты, а одна стояла аккуратно заправленная. Под насмешливыми взглядами пожилых женщин я чувствовал себя неуютно, но всё же сообразил, что застеленная кровать Маргошина.
Зато в палате была Наташа. Она в коротеньком ярко-красном халате читала книжку лежа на застеленной кровати у окна. Две другие женщины постарше видимо пили чай до того, как я вломился к ним в палату, но теперь, поставив кружки, с удовольствием наблюдали за мной. Я уверен, что тетушки в плюшевых халатах догадывались о причине происходящего и теперь, как зрители в театре, наслаждались развитием событий, не вмешиваясь в драму.
Спрашивать у Наташи при посторонних, где Маргоша, мне было неудобно. Спрашивать, вломившись в женскую палату, как дела, было глупо. Я так и топтался, как баран, стоя на одном месте, пока Наташа не сжалилась надо мной. Она посмотрела на меня как на назойливую мошку, тяжело вздохнула, отложила книгу и сказала, что сейчас выйдет в коридор. Я с облегчением вышел, почти выскочил из женской палаты обратно в больничный коридор.
Наташа появилась через пару минут. Она вышла в том же коротеньком халатике, в котором лежала в постели. Халатик развевался при стремительной ходьбе. Наташа была злая и очень сексуальная. Я уже привычно чувствовал, что глупо выгляжу, но не мог скрыть восхищенного взгляда. Вообще, глупо выглядеть – это было основное, чем я занимался в этот день.
Садиться на наш диванчик мы не стали. Наташа решительно пошла к окну в противоположном конце больничного коридора. Здесь не было палат, только уже закрытые служебные кабинеты. Пока мы шли туда, где нас никто не услышит, какую только ересь я не передумал. В голову лезли мысли одна нелепее другой. Начиная с узнавшего про нас разгневанного мужа и заканчивая внезапным инфарктом у Маргоши. Когда Наташа рассказала, что именно произошло, я потихоньку, но с облегчением выдохнул.
Ситуация с Маргошей случилась неприятная, но не связанная со мной. Утром Маргоше позвонил муж и сказал, что их дочурка упала на ступеньках садика. Медсестра в садике заподозрила перелом и направила девочку с папой в травматологию. Рентген показал, что перелом действительно есть. Девочке загипсовали руку, выписали обезболивающее на первое время и отправили домой.
Проблема осложнялось тем, что мужу Маргоши нужно было срочно уезжать в командировку за границу. Он должен был подписать договор по сделке, которую готовил много месяцев, и никак не мог отложить поездку. Оставлять больного ребенка бабушкам и дедушкам родители не захотели. Как и большинство бабушек, они были уверены, что родители мало внимания уделяют детям и из перелома руки любимой внученьки могли устроить великую трагедию. Поэтому Маргоша решила сидеть с дочкой сама и договорилась с завотделением ревматологии, что продолжит лечение в своей поликлинике.
На мой вопрос, почему они не сказали мне о происшествии, Наташа с вызовом ответила, что не понимает, почему Маргоша должна отчитываться о своих делах и семейных проблемах перед посторонними людьми.
Как говорится, крыть мне было нечем. Я видел, что Наташа настроена воинственно и не стал приставать к ней с расспросами. Пожелал ей спокойной ночи и поплелся в свою палату.
Соседи были удивлены, что я вернулся в палату так рано, и сразу завалился в кровать, отвернувшись лицом к стене. Ребята уже лежали в постелях и только Дильшод перелистывая свою книгу что-то пробурчал о ветрености и непостоянстве женщин. Тоже мне философ среднеазиатский.
Разговаривать не с кем не хотелось. Мне не давал покоя один вопрос: почему Маргоша не позвонила?
Может, она очень расстроена травмой ребенка и вся в заботах о больной дочери? И завтра она немного успокоится и обязательно позвонит мне? Мы обсудим все, что случилось в последние дни, и подумаем, как нам быть дальше. Решим, как жить и развивать отношения. Ага, как же. Старый пень, себе то не ври.
Ну уделила тебе девочка немного ласки, пожалела старикашечку, а ты уже напридумывал себе не знай чего. Она давно забыла, что мы делали в курилке, а ты как девушка после первого свидания уже воздушные замки понастроил. Что ты хотел то в итоге от Маргоши? Разве она не дала тебе то, о чем ты мечтал только вчера? Получил своё? Вот скажи «спасибо» жалостливой девочке и угомонись уже. Прекрати думать о ней.
Так и не решив, как правильно поступить в этой ситуации, я незаметно уснул. Снилась мне почему-то Наташа. Она быстро шла в мою сторону своей легкой походкой и радостно улыбалась мне. Короткий халатик, разлетаясь от ее движений, иногда не успевал прикрыть кружевное белье. Я знал, что вот она сейчас дойдет до меня, страстно поцелует и у нас будет сногсшибательный секс. Даже во сне я возмущался тому, что мне снятся эротические сны. Совсем как подросток блин. Еще немного и паллюции начнутся. Лекарства что ли на меня так действуют? Как проснусь надо у доктора спросить.
Проснувшись я, снова, не вставая с постели, лежал и смотрел в потолок. Как быстро меняется моя жизнь. Еще вчера готов был всех расцеловать, а сегодня ненавижу окружающих. Еще этот сон странный. Вот интересно, почему я думаю о Маргарите, а снится мне Наташа?
Надо обязательно спросить у врача, что за препараты они мне дают. Я даже в юности столько не думал о женщинах, и уж тем более не расстраивался, если кто-то из них исчезал из моей жизни сразу после секса. Обычно исчезал я и никогда не думал, что это так обидно для бывшего партнера.
Маргоша мне так и не позвонила. Ни в этот день, ни в следующие. Сам я тоже ей не звонил. Право выбора, звонить или нет, было у Маргоши, а у меня не было. Я мог только ждать её звонка. Я ни за что не вмешаюсь в жизнь Маргоши, даже звонком или сообщением.
Да и какой смысл мне ей звонить? Чтобы получить вежливый разговор и пожелания быстрейшего выздоровления?
Я ходил на процедуры, ел, спал, думал о Маргоше. Я возбуждался, вспоминая наш спонтанный секс, если это можно назвать сексом, и остывал, понимая, что она ушла из моей жизни. Моё мужское самолюбие было уязвлено. Я начал понимать, что значит быть «брошенкой».
Ну и хрен с ним. Что тут уже поделать? Это не первый мой облом и точно не последний. Жизнь продолжается и в ней просто стало на один неотвеченный вопрос больше.
Мой телеграмм канал для замечаний и предложений: https://t.me/skaz_jurist