Всю дорогу, пока ехали до графской усадьбы, Прохор гадал о том, на самом ли деле Сивоконь звонил Любе или только умело разыграл перед ним спектакль. Если и в самом деле звонил, то никто их – братьев Копейкиных – искать, конечно, не будет. И тогда всё лето придется задарма работать на нового хозяина усадьбы.
На заднем сиденье было тесновато. Рекс поначалу рычал на Трофима. А потом – ни с того ни с сего – через намордник – начал лизать ему руку. Трофим очень любил животных. Животные это чувствовали и платили Трофиму ответной любовью. Но такое поведение Рекса не понравилось Кларе. Она сочла это предательством с его стороны и принялась тормошить Рекса.
– Ах ты, растяпа! – ругала она его. – Кто твой хозяин, я или этот жулик?
– Девочка, мы не жулики, – извиняющимся тоном возразил Трофим.
– Поговори мне ещё! – погрозила ему Клара указательным пальцем, и Трофим замолчал.
Поехали лесом. За окном «Мерседеса» замелькали стволы сосен, в салоне запахло сосновыми шишками.
– Подъезжаем, – расплывшись в улыбке, сообщил боссу Сивоконь.
– Чего это ты разулыбался-то, а? – подозрительно спросил Заморский.
– Э-эх! Воспоминания нахлынули, – продолжая счастливо улыбаться, ответил Сивоконь. – Вот помню, служил я в десанте, и был у меня тогда командир – расчудесный человек – капитан Ермаков. Вот командир был! Как рявкнет: «Шаг-омм арш!», так по спине сразу батальон мурашек пробежит! И все в ногу…. Да, были люди в наше время!
– Что это ты армию вспомнил? – Заморский нахмурился. Ему всегда было плохо, когда другим было хорошо. – Вернуться хочешь?
– Кто ж меня теперь обратно возьмёт, – Сивоконь вздохнул и тоже нахмурился.
Заморский сразу повеселел:
– Тогда нечего и вспоминать своего капитана. Я – твой капитан!
«Тебе до капитана Ермакова….» – подумал Сивоконь, но ничего не сказал…
За поворотом дороги открылся вид на белый трехэтажный дворец с лепными украшениями по карнизу, с балконами и широким крыльцом, по бокам которого замерли два гипсовых льва. Машина въехала в раскрытые ворота, сделала круг вокруг бассейна с неработающим фонтаном и остановилась у парадного крыльца. На крыльце появилась Вероника Леопольдовна в красном платье и с дежурной улыбкой на унылом лице. В руках она держала большой каравай хлеба на вышитом полотенце.
– Добро пожаловать! – громко сказала она, но никто её не услышал. Больше того, на неё просто не обратили внимания. Все были заняты своими делами. Сивоконь поспешил открыть боссу дверцу. Заморский вылез из машины, огляделся по сторонам и потянулся, как сытый кот. Клара уже тащила за собой на поводке упирающегося Рекса. А «скованные одной цепью» Прохор и Трофим – в ожидании новых неприятностей – не торопились вылезать из машины.
У Вероники Леопольдовны даже руки опустились от такого невнимания к её персоне. Впрочем, она с детства привыкла считать себя неудачницей. Любое её начинание обычно заканчивалось полным провалом. У неё как будто на лбу было написано:
Я – НЕУДАЧНИЦА!
С таким лицом никто не хотел брать её на работу. Лишь Сивоконь сжалился над бедняжкой – устроил к Заморскому экономкой.
– Спасибо, Вероника Леопольдовна, – Сивоконь догадался принять из рук экономки каравай. – Нам бы с дороги умыться и отдохнуть. Кушать потом будем. Понадобитесь – позову.
Пожав плечами, Вероника Леопольдовна отошла в сторону…
– Сивоконь, а мне здесь нравится! – сделав несколько шагов в сторону дома, Заморский подставил лицо солнцу и ветру и зажмурился от удовольствия. – Солнце, воздух, птички поют. Здорово!
– И главное, никаких снайперов! – мимоходом заметил Сивоконь.
Заморский моментально съёжился, втянул голову в плечи и стал пугливо озираться по сторонам.
Сивоконь поздно сообразил, что его безобидное замечание было не таким уж и безобидным:
– Извините, босс, я не нарочно, – развёл он руками.
– Дурной у тебя язык! – разозлился на телохранителя Карл Иванович. – Ни на секунду нельзя расслабиться!
Заморский вернулся к суровой действительности. Он снова стал подозрительным и раздражительным. Да, он уехал из ставшего враждебным города. Но его бесценная жизнь всё ещё в опасности. Нужно принять меры предосторожности. Дохлую рыбу просто так не присылают.
Бросив цепкий взгляд на братьев Копейкиных, Карл Иванович спросил Трофима:
– Мужики, а что здесь было до перестройки?
– Дурдом был, ваше сиятельство, – хмуро ответил Трофим. Настроение у него было хуже некуда, и поэтому Трофима потянуло на мрачные шутки.
– Да? – Заморский взглянул на дом и сад вокруг него совсем другими глазами. Ему не понравилось, что раньше здесь было заведение для умалишенных.
– Да не слушайте вы его, господин хороший, – улыбнулся Заморскому Прохор. – Санаторий тут раньше был.
– Санаторий? – Заморский был приятно удивлён.
– Санаторий, – подтвердил Прохор. – Кажется, туберкулёзный.
Карл Иванович мгновенно отстранился от Прохора, как будто Прохор сам был туберкулёзным больным.
– Не слушайте вы их, босс! Они вам наговорят! – усмехнулся Сивоконь. – Здесь была дача областного издательства. «На графских развалинах» называлась. Это точно. Я наводил справки.
– Ну, это другое дело, – Заморский сразу успокоился. – А вам, мужики, за попытку дезинформации…. – Карл Иванович задумался, чем бы припугнуть работников.
– Два наряда вне очереди! – подсказал боссу Сивоконь.
– Правильно. Два наряда.
Братья Копейкины переглянулись, но промолчали.
Вероника Леопольдовна тихо, как мышка, подошла к секретарю и тихо, как рыбка, спросила:
– Товарищ Сивоконь, а кто эти двое заключённых?
– Вероника Леопольдовна, с чего вы взяли, что они – заключённые? Это наши сезонные рабочие. Всё лето будут здесь околачиваться.
– А почему они в наручниках?
– В целях безопасности. Привыкли, понимаете ли, работать, не покладая рук. К тому же в руках у них всё горит. Вот чтобы не подожгли чего, пришлось на время рукам укорот дать.
– Понятно, – Вероника Леопольдовна поняла, что вопросы на эту тему задавать больше не стоит. – Но я почему спрашиваю. Мне ведь на них, наверно, готовить придётся.
– Придётся.
– То же, что и всем остальным или отдельный стол?
– То же, что и всем остальным. Зачем же вас утруждать. А насчёт продуктов не беспокойтесь. Привезу всё, что закажете.
В это время Карл Иванович поманил телохранителя пальцем. Сивоконь извинился перед Вероникой Леопольдовной и подошёл к боссу.
– Сивоконь, я вот о чём подумал, – сказал Заморский. – Солнце, воздух – есть. Это хорошо. А вода? Почему фонтан не работает?
– Не знаю, – пожал плечами Сивоконь.
– Узнай и сделай, чтоб работал, – приказал Заморский. – Вечером проверю.
Сивоконь кивнул и вежливо улыбнулся боссу, а потом, когда отошёл в сторону, процедил сквозь зубы:
– Достал уже!
– Ну что, мужики, – сказал Сивоконь, подходя к братьям Копейкиным. – Не успели приехать, а пора уже за работу приниматься. Фонтан видите?
– Видим, – ответили братья.
– Сейчас четырнадцать ноль-ноль. Ровно через три часа он должен работать. Время пошло!
– Дык, мы же не сантехники, – хмыкнул Прохор.
– И не слесаря, – поддакнул Трофим.
– Я понимаю. Поэтому строго с вас спрашивать не буду. Но сделать надо…. Да, пока не забыл, подпишите ваши заявления о приеме на работу.
– Какие заявления? – хором спросили братья.
– Вот эти, – Сивоконь показал братьям компьютерную распечатку заявлений.
– Я, такой-то, – начал читать заявление Прохор. – Прошу принять меня на сезонную работу (с сегодняшнего дня по тридцать первое августа включительно) в качестве разнорабочего с окладом шесть тысяч рублей в месяц. Обязуюсь работать добросовестно и до окончания срока контракта не отлучаться с места работы. Если я нарушу данное обязательство, работодатель вправе взыскать с меня штраф в размере 1000 долларов США.
– А не жирно ли будет? – нахмурил брови Трофим.
– Не жирно. Зато я буду уверен, что вы не сбежите и не заявите в полицию, – сказал Сивоконь. – Ну, подписывайте и принимайтесь за работу. Давайте я с вас наручники сниму.
– Ну, что, брат, подпишем? – спросил брата Прохор.
– Эх! Где наша не пропадала! – ответил брату Трофим.
– Мужики, не сомневайтесь, всё будет законно. Жить будете на всём готовеньком. Деньги вашим женам перешлю все до копеечки. А вам к первому сентября постараюсь у босса ещё и премию выбить.
– Ну, если премию, то, пожалуй, можно подписаться, – решился Прохор.
– Давай ручку, – буркнул Трофим.
Через минуту бумаги были подписаны, а Прохор и Трофим освобождены от наручников.
– Мы, конечно, не слесаря, – сказал Прохор. – Но водопровод посмотреть можем.