У нас на ферме живет старый дом с синими окошками. Но это не просто старый дом.
Впервые, когда я в него вошла, получила по голове низким дверным проемом, очень больно. Испугалась, что он меня не примет, и заговорила с ним. Он понял, принял и полюбил. И стал нашим ашрамом, ретритом, лучшим психологом и огромным теплым шаром добра.
Это особый старый дом.
Он звал через километры, и мы, бросая все срочные дела, приглашения друзей и прочие городские радости, в темную рань или на ночь глядя, на последние деньги – лишь только на бензин – ехали туда.
И каждый раз он принимал как родных, даже в дождь и снег, даже когда вырубалось электричество, с холодной водой в кране. Он ждал нас всегда!
Он видел наши самые горькие слезы от неверных и верных диагнозов, делил обиду от предательства бывших друзей, забирал боль от несправедливости. Он как губка впитывал всю черную срань, которую мы несли в себе. Мы выкрикивали, выплевывали и прощались с ней, стоя на крыльце этого дома, смотря в бездонное небо над полем.
Он выпил с нами литры вина. Сладкого от радости и горького от неудач. И утром дарил счастливый солнечный свет в окошке и пение птиц как знак, что мы прорвемся.
Он слышал наш самый громкий смех и наблюдал наш «танец успеха» среди кустов лаванды, когда мы его таки добивались. Он слышал самую тихую молитву, самые сокровенные мечты, которые мы говорили друг другу глазами.
Он стал нашим проводником, мы знаем точно. В нем к нам пришла душа Сашки.
Он никогда не предавал и изо всех сил держал тепло, хоть окошки все насквозь старые и в щелях, а полы вытерлись.
Он лучше, чем многие люди, этот дом.