– Да скрепят клятвы эти союз сердец ваших. Отныне вы одно целое. И звать вас «муж» и «жена». – Голос волхва, казалось, доносился издалека.
– Ты помнишь, когда это было? – произнесла Изумруд, останавливаясь рядом с Сапфир, распластанной в грязи на дороге.
Принцесса открыла один глаз и уставилась на силуэт сестры в лучах заходящего солнца. Лица ее она не могла разглядеть, но Изумруд была одета не в платье, а в черный костюм, обтягивающий фигуру, словно вторая кожа.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она и попыталась приподняться, но руки и ноги не слушались.
– Разве этот вопрос ты должна мне задать? – покачала головой Изумруд.
– А какой тогда? – Сапфир снова попыталась встать, но тело будто приклеилось к земле.
Солнце за спиной Изумруд мгновенно заволокло облаками, и все вокруг потемнело. Силуэт сестры исчез, краски вокруг обесцветились. Тело Сапфир погружалось в грязь, словно в трясину. Она вновь попыталась пошевелиться, но у нее ничего не вышло.
– Когда все это началось? – раздался шепот Изумруд над самым ухом.
Грязь наплыла на лицо, и принцесса истошно завопила.
– А-а-а!!!
– Это я! Я! – Голос Гронидела ни с чьим не спутать. – Открой глаза!
Сапфир встрепенулась и распахнула веки. Шел проливной дождь. Крупные капли стекали по грязному лицу Гронидела и падали на грудь Сапфир. Принц нес ее на руках, и, кажется, это давалось ему с трудом.
– Вот надо было тебе так разодеться, чтобы потом в карете ехать! – недружелюбным тоном заявил Шершень.
От этой мысли Сапфир мгновенно пришла в себя.
– Ты меня из нее вытолкнул, – прошипела она.
– Я тебе жизнь спас, – парировал Шершень. – Выжил ли кучер, еще большой вопрос.
– Я могла насмерть разбиться!
– Но не разбилась же, – заметил наглец.
– А если бы разбилась?! – стояла на своем Сапфир.
– Я бы соблюдал по тебе траур и два месяца не водил шлюх в замок. Клянусь!
– Ты омерзителен, – бросила ему в лицо Сапфир.
– Ну я же твой муж, отвратительная моя.
– Отпусти! – закричала она. – Поставь меня на ноги!
– Да пожалуйте! – Он уложил ее прямо на размытую дорогу и отряхнул руки.
– Остолоп! – Сапфир с трудом встала (мокрые юбки платья этому не способствовали). – Я просила на ноги меня поставить, а не уложить в грязь!
Шершень на вопли ее возмущения внимания не обратил. Он шел вперед и вскоре скрылся в сизой пелене дождя, словно точно знал путь.
– Дхарское пекло! Да будь оно все проклято! – выругалась она и зажгла вокруг себя пламя.
Хотела согреться и просушить платье, но все вышло наперекосяк. Сапфир не ожидала, что в такой ливень шелк может настолько быстро воспламениться! Вода, что пропитала ткань, испарилась, и клубы пара окружили принцессу. Она вскрикнула и успела заслонить лицо руками, но кожу кистей все равно опалило.
Под проливным дождем платье быстро потухло, пар рассеялся, но ожоги остались. Сапфир отняла руки и взглянула на белесые пузыри, наплывающие с кистей на пальцы. Боль становилась все острее, а безысходность – неизбежнее.
Девушка обернулась, чтобы позвать Гронидела, но теперь ее окружала лишь стена дождя. Конечно, он слишком зол на нее, потому ушел и даже не обернулся.
Сапфир опустила голову и уставилась на изувеченные руки. Кто-то больно ударил ее по спине. Принцесса вскрикнула от неожиданности, как внезапно ее сбило с ног и поволокло по земле. Крик ужаса превратился в сип, мысли спутались. Она призвала дар, но вместо маны на кончиках пальцев ощутила одну лишь боль.
Юбка и исподняя рубашка задрались, руки раскинулись безвольными плетьми. Взгляд Сапфир застыл на мохнатых лапах паука. Толстые и высокие, они казались мягкими из-за покрывающей их сизой шерсти, поблескивающей серебром в каплях дождя.
«А ведь не зря эту нечисть называют мохноногом», – успела подумать принцесса, прежде чем ее оторвало от земли и подняло в воздух.
Гронидел так разозлился, что готов был бросить Ведьму ночевать под дождем посреди поля! Только и умеет, что препираться. Плохо ей у него на руках лежалось! И вместо благодарности за спасение из кареты, которая в любую минуту могла развалиться, он получил лишь крики и ругательства.
Непонятное движение света и тени привлекло внимание Гронидела. Принц остановился, вглядываясь в сплошную стену дождя.
«Померещилось? – подумал он, выставляя вокруг себя щит и пуская марь невидимости. – Или нет?»
Гронидел достал из-за голенища сапога кинжал и пожалел, что не прихватил на собственную свадьбу меч. Если бы невестушка спросила, зачем жениху меч, он мог бы искрометно пошутить на тему защиты от преждевременного вдовства и имел бы оружие в ситуации, похожей на эту!
За спиной раздался крик Сапфир. Гронидел обернулся, моментально перестраивая иллюзию невидимости, чтобы не выдать себя. Кажется, принцесса прямо на себе решила просушить одежду.
Первое правило повелителя силы с даром огня: берегись воды, что может превратиться в пар! Но разве она учила эти правила? Конечно же, нет! А теперь у нее явно ожог рук, который придется лечить ему. Почему? Потому что больше некому.
«Мальчик, влюбленный в камень».
Гронидел повернул голову на звук, не веря своим ушам. Голос, что он только что слышал, принадлежал его няне, погребенной на склоне горы Молчания десять лет назад.
Новый вопль Сапфир вывел принца из оцепенения. Он повернул голову и увидел большого мохнонога, что тащил по полю свою жертву. Времени на раздумья не осталось. Гронидел бросился вдогонку за чудовищем.
Принцесса засучила ногами, раскачиваясь на длинной нити паутины, намертво приклеенной к коже ее спины. Боль, что лишала рассудка, разливалась по телу, прожигая ядом плоть и кости. Прямо над головой ширилось темное брюхо паука-гиганта, уносящего свою добычу прочь. Как только тварь нырнет в подземную нору, Сапфир уже ничто не поможет.
Мохноноги могли создавать целые города из сообщающихся туннелей. Там же они откладывали яйца и зимовали. Угодишь в такой город – живым тебя уже не найдут. Под землей мохноноги оплетали добычу ядовитой паутиной с головы до пят, образуя кокон. Когда такие коконы находили – жертвы в них оказывались расплавлены.
Неужели то же самое ждет и Сапфир? Кокон из паутины и смерть от яда иномирского чудовища?
– Замри! – сквозь боль и собственные крики услышала Сапфир. Голос Гронидела доносился откуда-то с высоты, и принцесса запрокинула голову, пытаясь увидеть его.
Шершень висел под брюхом мохнонога, вцепившись в его шерсть одной рукой, а другой резал паутину, на которой раскачивалась Сапфир.
– Как только упадешь вниз, не шевелись! – В шуме дождя голос зальтийца казался слишком далеким. – Я вернусь за тобой! Вернусь, слышишь?
Принцесса протянула к нему обожженные руки, словно молилась божеству, но не смогла дотянуться. Гронидел перерезал паутину, торчащую из бородавчатого выступа на брюхе твари, и Сапфир полетела вниз.
Она плашмя рухнула на землю. Дыхание перехватило, сердце в груди замерло, а взгляд застыл на одной точке. Вряд ли в своей короткой жизни Сапфир когда-нибудь испытывала такую жуткую боль. Ей страшно хотелось закрыть глаза и погрузиться во тьму царства мертвых. Но, как назло, веки не опускались, и Сапфир вынуждена была смотреть вверх.
Серое небо над головой окрасилось багровыми оттенками догорающего заката. Картина красивая и странная одновременно, ведь все еще шел ливень.
Рядом, из стены дождя, вынырнул Гронидел.
– Все будет хорошо. – Он загородил собой небо и прижал пальцы к ее шее.
Шершень был сам на себя не похож. Его волосы оказались прямыми и коротко остриженными. Они липкими прядями падали на лоб и лезли в глаза. На Грониделе был черный костюм богов, а за спиной, будто приклеенный, висел плазматрон.
– Сейчас станет легче. – Принц начал рисовать на ее груди юни.
Сапфир хотела что-то сказать, но вместо этого застонала. Стало легче. По коже разлилось тепло, боль мгновенно исчезла.
Девушка повернула голову и увидела собственную руку в черной перчатке. Кажется, принцесса лежала в костюме богов на странной шершавой поверхности. Или то была земля?
Она провела по ней пальцем и закрыла глаза. «Твердая, словно камень».
– Не отключайся! – услышала она зов Гронидела. – Посмотри на меня! Смотри на меня!
Сапфир открыла глаза и уставилась в серое небо. Боль вернулась к ней с новой силой, обжигая грудь и спину.
Рядом из стены дождя вынырнул Гронидел. Обычный Шершень с длинными жгутами черных волос и в мокром свадебном наряде.
– Вот ты где. – Он склонился над ее лицом, заслоняя собой от капель дождя.
– Очень больно, – простонала принцесса.
– Сейчас станет легче, – буркнул Гронидел и начал выводить юни на груди Сапфир.
– У тебя прямые волосы, – промычала она и выдохнула.
– Я наполовину инаец, – будто в оправдание произнес он.
Сапфир отвернулась и закрыла глаза. Боль наконец оставила ее тело. Захотелось спать. Слишком сильно.
Он использовал юни для передачи жизненных сил. Без нее Сапфир умерла бы в том поле. Принц в темноте нес ее на руках. Ноги утопали в мокрой земле, а грудь щемило из-за слишком большой потери маны.
Убить мохнонога и с мечом дело нелегкое. А с кинжалом в руке так вообще невероятное. Но он убил. Цепляясь за шерсть, забрался на монстра по лапе и подполз к брюху, где смог перерезать паутину, на которой висела Сапфир. Дальше Гронидел не церемонился: вспорол брюхо твари, что покусилась на жизнь туремской принцессы.
Туша чужеземного существа рухнула в мокрую траву, едва не придавив Гронидела. Выбравшись на волю из-под одной из его лап, принц побежал назад, к Сапфир.
Теперь он гадал, донесет ли ее до кромки леса, где можно будет спрятаться от дождя. Донес. Оказавшись между деревьев, Гронидел рухнул на колени, укладывая принцессу на землю. Сил не осталось. Он завалился на спину и уставился в небо, из которого по-прежнему лил дождь.
«Откуда она знает, что у меня прямые волосы?» – спрашивал он себя до тех пор, пока не потерял сознание.
«Почему ты от меня прячешься?»
Принцесса открыла глаза и вскрикнула. Над головой – ветви деревьев. За ними – звезды на небе. На теле – одна исподняя рубаха. Невдалеке – пламя костра, а рядом – тело зальтийского Шершня.
– С добрым утром, любимая, – приторно произнес он. – Точнее, доброй ночи. Как спалось?
Сапфир потерла веки и снова уставилась на Гронидела, лежащего в исподней рубахе рядом с ней. Однако не рубаха привлекла ее внимание и не лепнина мышц в вырезе на его груди. Сапфир рассматривала метки силы на лице и руках Гронидела. Судя по тому, что она видела, до последнего вздоха ему осталось немного.
– Да ты прямо залюбовалась своим супругом! – весело произнес он. Принц повернулся на бок, оперся на локоть и прижал ладонь к груди. – Что ж, польщен.
Сапфир села и взглянула на собственные руки – без единого ожога, но испещренные метками силы не меньше, чем у Гронидела.
– Что случилось? – Она медленно обернулась к нему.
– Я спас тебя от нечисти, – пожал плечами Шершень. – Мохноног остался гнить в поле, а я утащил тебя в свое логово, в этот прекрасный, – он вскинул руку, – и опасный лес.
– Спасибо, – с облегчением выдохнула Сапфир.
– Ты сначала в зеркало посмотрись, а потом спасибо говори. Или не говори, – хмыкнул он.
– Перед нападением мохноноги выстреливают в своих жертв ядовитой паутиной. Она сжигает ткань и кожу…
– Он выстрелил тебе паутиной в спину и потащил в логово. Так что мне пришлось сначала тебя освободить и только потом его прикончить.
– Но ты же гонец смерти! – неожиданно выпалила Сапфир. – Тебе такие подвиги должны быть по плечу.
Гронидел вытянул губы трубочкой, но свистеть не стал.
– Действительно, что ж это я жалуюсь, – словно сам себе ответил он и снова лег. – Поскольку ты уже выспалась, побудешь настороже до утра. Коли не помру, проснусь на заре сам.
Сапфир угрожающе прищурилась:
– А коли не проснешься?
– Тогда оставишь гнить так, – ответил Шершень и поудобнее устроился на еловых ветках, из которых смастерил настил.
Принцесса насупилась. Попыталась вспомнить, что видела в бреду, но образы меркли, поглощаемые темнотой ночи. Кажется, в ее воспаленном от горячки воображении присутствовал Гронидел. Или виной тому был паучий яд и она все это себе придумала?
Сапфир неспешно поднялась и подошла к кусту, на котором Шершень разложил ее грязное изодранное платье. Ткань еще не высохла, чему принцесса обрадовалась: надевать «это» на себя ей вовсе не хотелось.
На соседнем кусте принц сушил свои вещи. Сапфир приблизилась к ним и пригладила грязный мокрый бархат. Почему на собственную свадьбу этот зальтиец выбрал не свой национальный наряд, а туремский? Послы из Зальтии являлись на официальные приемы в ярких шелках, напоминавших распахнутые халаты. Они носили широкие свободного кроя штаны, которые подпоясывали длинными тонкими ремнями, что в несколько слоев обматывали их талию и подчеркивали рельеф мышц. Голую грудь прикрывали украшения из белой кости, жемчугов и разноцветных сплавов металлов. А в ушах мужчины носили длинные серьги с камнями и цветастыми перьями.
Сапфир помнила, как втайне подглядывала за ними вместе с Изумруд на пиршествах, на которые их не пускали. А после они с сестрой в красках обсуждали нелепые и срамные наряды заморских гостей. И хотя гувернантка не раз показывала принцессам картинки в книжках с зальтийцами и их одеждами, все же увидеть подобных «павлинов» вживую было куда интереснее!
Радовало одно: если Сапфир и придется во время визита к королю Зальтии облачиться в традиционный костюм их народа, то волноваться о голой груди не придется – зальтийские женщины не выставляют ее напоказ. Их девы носят платья из ярких шелков и с головы до пят обвешивают себя украшениями. Если дева из обычных крестьян, то украшения на ней дешевые – из олова, деревянных бус и ракушек. Ежели дева из числа дер, то и украшать ее будут драгоценные камни, жемчуга, серебро и золото. И чем больше на костюме «добра», тем выше статус деры в иерархии зальтийской знати. Сколько же приданого придется надеть на себя Сапфир, если потребуется нарядиться в зальтийское платье? Да и как добраться до того приданого, если все оно находится в Звездном замке?
– Ты долго еще будешь размышлять, что делать с моим костюмом? – раздался недовольный баритон Шершня.
Сапфир вздрогнула от неожиданности и подальше отошла от куста, на котором сохла одежда Гронидела.
– Ты же спать собирался, – буркнула она настороженно, останавливаясь перед супругом.
Гронидел сел и потер веки.
– Я просил тебя настороже побыть, а не витать в облаках. Но разве на тебя можно положиться?
– Хватит меня отчитывать! Лучше прикройся, – принцесса указала на его задранную выше колен рубаху.
Гронидел продолжал внимательно смотреть на Сапфир.
– Неожиданно, – хрипло произнес он, одаривая ее обжигающим взглядом алых глаз.
Сапфир по наитию прижала ладони к груди и наклонилась, чтобы себя осмотреть. В свете костра, горящего за спиной, через ее рубаху просвечивали контуры тела. Девушка уронила руки, осознав, что все, что муженек хотел, он мог увидеть, когда раздевал ее, и обошла костер по кругу, чтобы лишить его волнующего вида на ее прелести.
– Из этого великолепия тебе ничего не достанется, – заявила она и вскинула подбородок, подкрепляя обещание знатной долей высокомерия.
Гронидел прыснул.
– Великолепия? – повторил он. – Да ты, я погляжу, весьма высокого о себе мнения!
– Я прекрасна! – выдала она без стеснения. – И обладаю женственными формами, которые способны довести до греха любого мужчину. А твои жалкие попытки посеять зерно сомнения в моей голове не сработают. Ложью меня не обидеть, Гронидел.
– Нельзя обидеть только того, кто не собирается обижаться, принцесска.
Сапфир нагло ухмыльнулась и прикусила губу.
– Шершень, вот скажи мне: разденься я перед тобой догола и помани пальцем, ты бы долго на месте усидел?
Гронидел натянул край рубахи на колени и сел боком. Затем перевел злобный взгляд на Сапфир.
– А еще девственницей себя называет, – буркнул он. – Ты стыд умеешь испытывать или от природы тебе досталась сугубо рьяная невозмутимость?
– «Стыд»? – Сапфир удивленно вскинула брови. – А что это такое?
Гронидел прищурился.
– Потом в словаре поищешь.
Конечно, Сапфир умела испытывать стыд. Но сейчас ее пальцы немели от пережитого страха. Она ведь думала, что уже никогда больше не откроет глаза.
– Раз уж ты все равно не спишь, я отлучусь по нужде. – Принцесса всунула ноги в грязные туфли, что сохли у костра, и юркнула во тьму ближайших кустов.
Даже странно, что Шершень не пошутил по этому поводу. В его манере было бы сказать нечто едкое и неприятное вроде: «А если бы я спал, ты бы справляла дела не таясь?»
Сапфир потрясла головой, прогоняя нелепые мысли, и расслабилась. Будь ее воля, она бы в этих кустах и спала: все лучше, чем лежать рядом с Шершнем.
Интересно, как быстро Гронидел спохватится и оторвет зад от настила из еловых лап, если женушка задержится? Сапфир выбрала кочку помягче и села, подперев спиной ствол дерева. С этого места ей прекрасно был виден и костер, и Гронидел, который, казалось, снова уснул.
«Для тех, кто видит будущее, оно уже является прошлым».
Сапфир моргнула и задержала дыхание. Вокруг стало светло, как днем, а впереди вместо костра оказались Бескрайние воды. Принцесса медленно встала, глядя на пенные волны, что накатывали друг на друга сплошными белыми гребешками и разбивались у берега. Они облизывали золотой песок и уносились прочь, чтобы спрятаться под новыми волнами, оказавшимися у края побережья.
Рядом остановился Гронидел. Сапфир дернулась в сторону и разинула рот от изумления. Из одежды на Шершне не было ничего! Голый принц без стеснения смотрел на нее, и стыд обжигал Сапфир куда больше, чем палящие лучи солнца непокрытую голову! Взгляд принцессы опустился с лица нахала на его грудь, скользнул по рельефу мышц под гладкой бронзовой кожей груди и живота и уплыл ниже.
Всякое может присниться, когда задремлешь в темном лесу после нападения нечисти. И даже голый Гронидел, который вроде бы и муж теперь, но все же не настоящий. Тем не менее на излишнюю фантазию Сапфир жаловаться не стоило. То, на что она смотрела, поражало и пугало одновременно.
Гронидел наклонился вперед и пытливо заглянул Сапфир в глаза.
– Что с тобой? – спросил он обеспокоенно, и принцесса заморгала.
Она отвернулась от Гронидела, лицо которого маячило напротив, и осмотрелась. Все на месте: ночь, лес, костер вдали и рубаха на Шершне. Стало не по себе. Принцесса готова была поклясться, что только что спала и видела странный сон, который в одно мгновение растворился в реальности. Беспокоило, что она не заметила, как уснула. А проснувшись, не сразу поняла, что Шершень ее распекал.
– Я звал тебя, – его грубый голос выражал нетерпение. – Почему ты не отвечала? И как же тебе ума хватило пристроиться на ночлег здесь, так далеко от костра? Это же опасно, Сапфир!
– Я могу за себя постоять, – пробурчала она.
Гронидел разогнулся и вскинул руки. Он хотел что-то сказать, но вместо этого показал неприличный зальтийский жест, подхватил Сапфир под локоток и повел обратно, к костру.
– Больше без сопровождения ты даже в кусты не пойдешь, – шипел он сквозь зубы. – Не хватало еще, чтобы я вдовцом стал. Если с тобой что-то случится, ни Рубин, ни Турем мне этого не простят.
– И Рубин, и Турему на меня наплевать, – с прискорбием заметила Сапфир, ни на секунду не сомневаясь в собственной правоте.
Гронидел оказался ближе к омуту ярости, чем полагал несколько минут назад. Король Дарроу не научил среднюю дочь нести ответственность за слова и поступки, в результате чего Сапфир говорила прежде, чем думала, и творила глупости, не волнуясь о последствиях. Центром ее мира была она сама, в то время как остальным вменялось в обязанность вертеться где-то рядом и приходить на помощь по первому требованию. Теперь Сапфир пыталась вызвать к себе жалость. Как бы не так, Ведьма! С ним подобные фокусы не пройдут.
– Думаешь, я по шерсти тебя поглажу? – возмутился Гронидел и усадил женушку у костра. – Утешу добрым словом бедную принцессу, от которой все отвернулись, и расстелюсь ковровой дорожкой у ее ног, чтобы топтать стало удобней?
Сапфир насупилась и поджала губы. Ожидаемо, ведь ответить на правду ей нечего.
– Уж ты-то должен меня понимать. – Ведьма подняла на него глаза, острым взглядом вонзаясь в душу. – От тебя тоже все отвернулись. И случилось это задолго до того, как Зальтийская королевская семья практически полностью погибла.
– Не смей, – Гронидел угрожающе выставил палец, – поминать мою семью и порочить их светлые имена гнусными слухами.
– Теперь я твоя жена, а значит, секреты твоей семьи и мои секреты тоже. Почему ты решил построить замок Света на территории Турема, а не под боком у родного брата – короля Зальтии?
– Потому что Ордерион – верховный повелитель силы маны. И живет он здесь. Ах да, – взмахнул руками Гронидел, – совсем забыл добавить, что он король-консорт Турема.
– Или потому, что в Зальтии тебя особо не жалуют, а со старшим братом отношения натянутые?
Гронидел пристально глядел на Сапфир и задавал себе вопрос, кто в замке Света разносит про него слухи. С другой стороны, Ведьма могла услышать сплетни и в Звездном замке, пока жила там и готовилась к их первой фальшивой свадьбе.
Гронидел запрокинул голову и уставился в звездное небо. Сделал глубокий вдох и сел рядом с Сапфир. Посвящать девчонку в детали своих взаимоотношений с братом и почившими родственниками он не собирался. Его отношения с семьей – не ее дело!
– Почему молчишь? – Кажется, с расспросами Ведьма отставать не собиралась.
– Спать ложись. Скоро светать начнет. А слушать в пути твое нытье о том, как ты не выспалась, я не желаю.
Сапфир покосилась на настил из еловых веток и… осталась сидеть на месте. Она согнула ноги в коленях и прижалась к ним подбородком, пристально глядя на огонь костра, слабо освещавшего ночь. Взгляд Гронидела моментально заскользил по обнажившимся лодыжкам туремки, которые казались достаточно узкими и хрупкими для девы ее роста. Вообще ноги у Ведьмы были очень даже привлекательными. По крайней мере, пока Гронидел стягивал с нее грязное мокрое платье, он смог убедиться в этом лично. А уж вид очертаний ее женственных форм в исподней рубашке, когда Сапфир стояла перед костром, и вовсе вызвал в Грониделе первобытное желание, которое оказалось довольно сложно скрыть.
Женушка обхватила руками ноги и потянула рубашку ниже, отрезая от взора Гронидела красивые лодыжки. Принц отвернулся и почувствовал себя проказником, которого застукали на месте преступления. Нет, стыдно ему не было, но неуютно стало. Спустя еще пару мгновений принц вспомнил, что сидит рядом с новоявленной супругой и разглядывать ее вроде как право имеет.
Гронидел медленно повернул голову и заскользил взглядом по рукам принцессы. У Сапфир были изящные запястья и длинные тонкие пальцы, а под кожей предплечий и плеч прослеживался рельеф мышц. Не такой, как у воина или крестьянки, но все же намекавший, что Сапфир не проводит дни напролет в праздности, а занимается физическими упражнениями.
– Давно ты с Вихеном тренируешься?
Сапфир поморщилась, будто услышала нелепость.
– Кто тебе об этом сказал?
– Ты сама упомянула Вихена, когда я спросил тебя про удар коленом, – напомнил Гронидел.
Ведьма хмыкнула чересчур самодовольно, что заставило Гронидела усомниться в собственном предположении.
– Вихен только несколько приемов мне показал. Всему остальному меня обучал другой человек.
– Даже так, – с гордостью кивнул Гронидел. – И кто же это?
– Мой отец, – произнесла Сапфир совершенно серьезно.
– Король Дарроу учил тебя драться? – не поверил собственным ушам Гронидел.
– Элементарным приемам он обучал всех своих дочерей. Но мне показывал больше, чем им, потому что только я ходила за ним хвостом и ныла, что хочу стать девой-воительницей, непобедимой принцессой с мечом в руках. Нельзя хорошо драться, если ты не умеешь быстро бегать по лестнице вверх-вниз, отжиматься от пола и приседать с коромыслом и ведрами, наполненными водой.
– Постой, – хохотнул Гронидел, – ты бегаешь вверх-вниз по замковым лестницам, отжимаешься от пола и приседаешь с ведрами?
– Ведра я заменила на тюки соломы с сеновала.
Он смотрел на нее и не мог понять, правду она говорит или за нос водит.
– Ты все это среди бела дня делаешь? – уточнил Гронидел.
– Нет, конечно! – прыснула Сапфир. – Принцесса не должна заниматься физическим трудом. Я тренируюсь после вечернего боя колоколов, когда вся школа засыпает.
Гронидел нахмурился и потер виски. Что же он за руководитель школы, если не знает, что вверенная ему на попечение принцесса изнуряет себя по ночам занятиями на сеновале.
Ведьма, будто прочитав его мысли, повернулась к принцу лицом.
– Нельзя принимать за чистую монету все, о чем тебе говорят, Шершень.
Сапфир не смеялась и даже не улыбалась. Она констатировала факт.
– Ловко ты меня провела. Значит, все-таки с Вихеном занимаешься, – закивал он.
Ведьма отвернулась к костру и вновь подперла подбородком колени. Гронидел почувствовал себя неуютно. Повисшее молчание напрягало его, а непринужденная беседа, которая только что закончилась, отлично отвлекала от гнетущих мыслей. Принц даже запамятовал, что каких-то пять минут назад сильно злился на Сапфир. С другой стороны, Ведьма так часто выводила его из себя, что злость на нее – дело привычное.
– Почему Зальтийский Шершень? – внезапно спросил он, чем удивил даже себя.
Сколько времени его это прозвище мало волновало, а теперь вдруг захотелось понять, что общего у него и самой большой осы на Великом континенте.
Сапфир нахмурилась и надула губы, став похожей на утку. Судя по молчанию, раскрывать секрет она не собиралась.
– Такой страшный? – предположил Гронидел.
– Что-то вроде. – Она неопределенно повела плечами.
– А если серьезно?
Сапфир вытянула ноги к огню и неспешно покрутила ступнями, разминая лодыжки. Гронидел терпеливо ждал ее ответа и даже начал думать, что так и не дождется.
– Зальтийские шершни отличаются от других черным окрасом брюшка и крайне ядовитыми укусами, от которых можно умереть.
– Только не говори, что дело в цвете моей кожи! – возмутился Гронидел.
– При чем здесь цвет кожи, если она у тебя не черная? – Сапфир повернулась к нему лицом.
– Она почти черная!
– Ты же не чистокровный зальтиец, Гронидел! У тебя и глаза синие, и кожа смуглая!
– Это переходит все границы. – Гронидел отвернулся, схватил палку с земли и бросил ее в костер. – Да, моя мать была инайкой, но я зальтийский принц, и высмеивать мою внешность – как минимум признак дурного тона и невоспитанности, а как максимум – оскорбление члена королевской семьи!
– Вот это да! – заулыбалась Сапфир. – Как неожиданно я обнаружила твою больную мозоль!
– Осуждать внешность человека – низко, – злился он.
– А я и не осуждаю, – повысила тон Сапфир. – Черные жгуты на твоей голове напоминают мне рой зальтийских шершней, что скопом нападают на жертву, а острые слова, которыми ты травишь меня, жалят до крови и разъедают душу.
– Жгуты – это национальная зальтийская прическа. – Гронидел повернулся к ней. – Их невозможно расплести, только остричь. Что касается слов, – принц отвернулся, – ты их заслужила.
Сапфир встала и отряхнула грязную рубаху от пыли.
– Вот и поговорили.
– Именно, – подтвердил Гронидел.
Принцесса отошла к настилу из еловых веток, который принц обустраивал не меньше часа, и улеглась на него. Рубашка задралась выше колен, и Сапфир быстро опустила ее вниз. Повернулась на бок и закрыла глаза.
– Откуда ты знаешь, что мои волосы на самом деле прямые? – произнес принц в тишине.
Сапфир резко открыла глаза и опасливо покосилась на него. Гронидела раздражало, что она не ответила на его вопрос, а продолжала молчать, играя в нелепые гляделки.
– Тяжело сказать? – не выдержал он.
– Я сплю, – прошептала она и закрыла глаза.
Несколько минут спустя женушка уже беззаботно посапывала, отдавшись во власть сна, а Гронидел так и остался сидеть у костра в ожидании рассвета.
На заре перед глазами принца появилось информационное сообщение. Он поморгал, чтобы удалить его, и запрокинул голову, наблюдая, как серое небо окрашивается в розовые тона.
«Точно по расписанию», – с прискорбием подумал он и тяжело вздохнул.