«О чем на самом деле ты бы хотела меня спросить?»
Голова раскалывалась так сильно, что хотелось выть. Сапфир и сама не заметила, как опустошила флягу и уснула в платье. Кошмары не снились, но подушка все равно оказалась мокрой. На этот раз от слюны. Теперь принцесса кисла в ванне и мечтала только о том, чтобы колокола в голове умолкли.
Почему служанка явилась в кабинет Гронидела посреди ночи? Почему Сапфир загодя не услышала ее шагов? Конечно, Гронидел все это подстроил! Наверняка сам и попросил девицу заглянуть к нему в кабинет. Зачем? Может, решил ее там облагородить? А может, он уже это делал, раз она без стука и с таким рвением ворвалась на его территорию.
Кто-то без дозволения вошел в покои. Сапфир узнала стук каблучков служанки, у которой был ключ. Пожалуй, ее стоит поучить манерам: все же принцесса могла оказаться в покоях не одна.
Хмыкнув от абсурдности собственных мыслей, девушка повернула голову и встретила заинтересованный взгляд служанки, застывшей в дверях.
– Ваше высочество. – Молодая зальтийка исполнила кривой книксен. – Простите за беспокойство. Я зайду убраться чуть позже.
– Постой. – Сапфир жестом подозвала ее к себе. – Подойди.
Девушка от страха сгорбилась, но убегать не стала. Покорно приблизилась к ванне, где нежилась Сапфир, и виновато опустила голову.
– Э́рия? – уточнила имя принцесса.
– Э́лия, – подсказала служанка.
– Элия, – кивнула Сапфир, – расскажи-ка мне, что нынче обсуждают на кухне интересного?
Девица замялась, и ее взгляд забегал по помещению. Хотя на ткани платья служанки отчетливо виднелся рисунок защитной юни, судя по поведению, в этот оберег обладательница темной кожи и раскосых глаз не верила.
– Я слыхала, что некоторые из служанок просили руководителя школы допустить их к занятиям по общей грамоте и этикету. Тебя среди них, случаем, не было? – спросила принцесса.
Зальтийка заметно напряглась.
– В гувернантки метишь, насколько я понимаю, – с легкой улыбкой заявила Сапфир. – Но у тебя нет дара, а слуг в замке Света обучать не принято. Так что ответил на ваше прошение руководитель школы?
Девушка, казалось, склонила голову еще ниже.
– Он позволил нам посещать занятия в свободное от работы время.
Сапфир злобно захохотала. Ох уж этот Гронидел! И не отказал, но и возможности не предоставил!
– И сколько занятий лично ты успела посетить? – промурлыкала принцесса.
– Ни одного, – ответила расстроенная зальтийка.
– Конечно, ведь в замке у слуг каждая минута на счету. Где уж тут время на учебу найти, – пожала плечами Сапфир. – Но если бы ты стала помощницей у некой особы, которая больше нуждается в компаньонке, нежели гувернантке, уверена, время на учебу у тебя бы появилось. Но кто возьмет тебя, не знающую грамоты, в компаньонки?
Девушка благоразумно молчала.
– Знаешь, я всегда выступаю за возможности. Особенно когда дело касается женщин. Пожалуй, я бы согласилась взять тебя, если бы усмотрела в этом полезные перспективы.
– Пер… пекс… – попыталась повторить служанка.
– Перспективы, – произнесла Сапфир, не утруждая себя объяснением. Она приподнялась в ванной и широко улыбнулась. – Два седоула в неделю.
– Согласна! – выпалила Элия, схватила со стула полотенце и развернула его перед Сапфир. – Позвольте вам помочь, ваше высочество.
Принцесса встала и приняла полотенце из рук девушки.
– На будущее дам подсказку, – заговорщицки зашептала Сапфир. – Компаньонка – не служанка. Если в следующей раз я захочу, чтобы мне протянули полотенце, попрошу тебя позвать в покои служанку.
– Простите, ваше высочество.
– Итак, расскажи-ка мне все сплетни, которые услыхала утром на кухне. А потом я подумаю, кому из преподавателей грамоты тебя лучше доверить.
Принц очнулся на полу. Не сразу понял, где находится и почему лежит именно там. Счастье, что на занятиях его заменяла Ли́збет. Пожилая дера хоть и казалась Грониделу слишком эмоциональной, но ученики любили слушать ее рассказы об истории и традициях народов Великого континента.
Принц привел себя в порядок и занялся документами, присланными счетоводом. Расходы школы росли с каждым днем. Новым ученикам тоже требовалась пища, постельное белье. А еще бумага, перья, чернила, книги, преподаватели грамоты, этикета и естествоведения, не говоря уже об опытных повелителях силы маны, которые обучали главному: управлению опасным даром.
Год назад, когда стало ясно, что на людей с даром повелевать маной открылась охота, Грониделу пришлось нанять в замок охранников. Двое из них согласились за дополнительную плату обучать детей элементарным приемам самообороны. С течением времени Гронидел понял, что оказался прав: для того чтобы обуздать дар, требуются годы, а мало-мальски научиться орудовать кинжалом – достаточно и пары месяцев.
Банды разбойников крали одаренных, но слабых детей и заставляли их делать новые юни. И хотя орден повелителей силы объявил им бой, Гронидел понимал: без опытного повелителя силы за спиной эти дети не создадут ничего. А значит, за похищениями стоит кто-то близкий по своему опыту и способностям к нему и Ордериону.
Поначалу оба принца со всей прытью ринулись искать банды наемников и их главаря. Но из этого ничего не вышло. Одна засада сменяла другую, но нападения на учеников на время прекратились. Ордерион тогда сразу сделал вывод: кто-то за ними шпионит и знает обо всех планах. Но где искать этих шпионов? И как? Ордерион – единственный опытный и сильный воин из числа гонцов смерти, что смог пережить бои с богами. А Гронидел опытным воином себя никогда не считал, хоть и был удостоен звания гонца смерти за умение наводить марь и перевоплощаться.
Серебряное Зеркало – так его нарекли при посвящении. Он хорошо помнил, как гордился собой и своими достижениями, полагая, что звание гонца смерти является высшей благодатью, что могли послать боги такому, как он. Только Гронидел примерил на себя этот титул, как ему подарили новый – хранитель знаний.
Принц до сих пор не понимал, почему учитель перед смертью назвал его своим преемником. Может, покойный Янтарный Сокол и тут соврал, чтобы пустить пыль в глаза и ослабить влияние хранителей знаний на верховного повелителя силы маны? Ведь что может быть лучше, чем слабый и неопытный гонец смерти в числе четырех, способных вынести Вотум Недоверия верховному повелителю силы маны? Тем не менее кандидатуру Гронидела одобрили оставшиеся трое хранителей, и самый младший зальтийский принц, самый юный из гонцов смерти, стал хранителем знаний.
Наверное, во всем виноват его пытливый ум. Вечно Гронидел совал нос куда не следует. Зато теперь он живой трактат, собравший в своей голове все знания мира маны и часть знаний богов. Легко ли с этим жить? «Да не очень», – ответил бы Гронидел, если бы хоть кто-то его об этом спросил.
В итоге ни одного шпиона они с Ордерионом так и не нашли. А новые проблемы не заставили себя ждать. В мире маны осталось слишком мало опытных повелителей силы, которые могли бы обучать новичков. А молодых и сильных среди них было еще меньше. Каким чудом они выжили той ужасной ночью, когда боги напали на мир, Гронидел не спрашивал. Он точно знал, что некоторые повелители силы спасали мирных жителей городов и разгребали завалы, а другие – прятались в лесах, надеясь, что их беда не коснется.
Кто был героем, а кто трусом – выяснять не хотелось. Дети с даром повелевать маной прибывали в школу со всех концов Великого континента, и кому-то нужно было их обучать. Гронидел предлагал преподавать всем повелителям, что приезжали на поклон к Ордериону – новому верховному повелителю силы. Но из всех, поклявшихся служить, переехать в школу согласились лишь единицы.
«Единицы из единиц», – так Гронидел называл их. Не самые молодые, не самые талантливые, они нашли пристанище в замке и делали для школы гораздо больше, чем те, что предпочли откланяться Ордериону и забыть о том, что служат ордену.
В таких условиях своей основной задачей Гронидел считал подготовку и тренировку молодых повелителей силы, которые по меркам мира маны уже для этого созрели. Именно эта молодая кровь должна была перенять знания предков и пополнить опустевшие ряды гонцов смерти, защищавших орден и его законы.
«А еще нужно выбрать новых хранителей знаний», – периодически напоминал себе Гронидел и после этого обреченно стонал.
Сидя за рабочим столом и бегая взглядом по цифрам, принц проклинал себя, свою должность и Ордериона, взвалившего на него ношу управления замком Света и школой повелителей силы.
В коридоре послышались крики и испуганные голоса, которые с каждым мгновением становились все громче. Странно, Гронидел был уверен, что Сапфир уличит подлог и выйдет из себя гораздо позже. Ошибся?
От этой мысли он хмыкнул.
Сапфир никогда не ассоциировалась у него ни с прилежной ученицей, ни с завидной невестой. После первой встречи в ту злополучную ночь, когда на мир маны напали боги, принцесса представлялась Грониделу диковинным ребенком, обладающим скрытым даром. Но каким именно? Ответ на свой вопрос он получил на следующее утро, когда Сапфир в приступе ярости начала нападать на богов и заживо сжигать их. Управление огнем – непростой дар, средней дочери он достался от отца. От кого она унаследовала упрямство, спесь и вечный вызов, оставалось только догадываться.
Если бы не острая необходимость, Гронидел никогда бы не придумал подобного плана. Все, кто знал его, без труда поняли бы, что Сапфир никак не вписывается в образ деры, на которой принц мог жениться по доброй воле.
Начать хотя бы с того, что она слишком юна. В его двадцать шесть хотелось бы заполучить невесту, которая покинула детскую комнату самостоятельно, а не потому, что ее оттуда выставили. Сапфир в свои двадцать один мало чем отличалась от подростка: она всегда права, никто ей не указ. Возможно, устрой он в ее покоях обыск, нашел бы кукол…
Вторая причина, по которой Гронидел не видел в Сапфир деры, которую мог бы сам привести к алтарю, – это ее внешность. Все-таки принц был зальтийцем, пусть только и наполовину. Пышные формы, покатые плечи, пухлые губы, темная бархатная кожа, бездонный омут черных глаз – ничем из вышеперечисленного Сапфир не обладала.
Она была слишком субтильной для зальтийки и чересчур крупной для инайки (вторая половина крови Гронидела принадлежала инайской дере – второй супруге короля Зальтии). Формы же Сапфир выдавали в ней типичную туремку: высокий рост, средний размер груди, не слишком узкая талия. Кому-то из мужчин такие пропорции казались идеальными, например тому же Ордериону, который не видел в Рубин ни одного изъяна. Но Гронидел – не Ордерион. Его привлекала либо стать зальтиек, либо хрупкость инаек. Других эталонов в комбинации форм он не признавал.
Лицом, по мнению Гронидела, принцесса также не блистала. Белесые волосы с золотыми прожилками, ярко-синие глаза в окружении светлых ресниц, россыпь веснушек на щеках и тонкие губы, часто вытянутые в недовольную прямую линию – именно так Гронидел описал бы внешность Сапфир.
Когда вокруг ее лица струилось синее пламя маны, взгляд принцессы становился совершенно диким. Щеки краснели, подсвечивая веснушки, а губы кривились в извращенном удовольствии предстоящего веселья. В моменты потери контроля над даром вид Сапфир устрашал так сильно, что даже Грониделу становилось не по себе. А ведь он гонец смерти (пусть и не самый достойный) и многое повидал на своем коротком веку.
Третья причина, по которой Гронидел считал Сапфир неподходящей партией, – это ее темперамент. Дера должна быть скромной и покладистой. Но «смирение» и «терпение» – это же вообще не про нее! Грониделу с его врожденной харизмой ужиться под одной крышей с бестией, которая на каждое его слово лепит сотню в ответ, представлялось невозможным.
Слишком юна, чересчур спесива и не в его вкусе – вот какие доводы он привел бы против кандидатуры Сапфир. Однако если выбирать между королевой Ошони и вспыльчивой туремской принцессой, вторая однозначно лучше первой! Во сто крат! Ибо королева Ошони не только юна и спесива, она еще и обладает властью. А это всего за несколько лет испортило девчонку настолько, что с Ошони поссорился даже король Галлахер – самый хладнокровный и невозмутимый правитель из всех ныне живущих.
С чего вдруг старшему брату Гронидела – королю Зальтии – пришло в голову мириться с выскочкой, принц не знал. Но приносить себя в жертву великим идеям брата он не собирался. С него хватит!
Дверь в кабинет наконец распахнулась, и в нее влетело одно из самых ужасных созданий женского пола, с которыми Гронидел был знаком.
– Я сожгу тебя, зальтийский холеный упырь! – Голос Сапфир вибрировал и звенел, заставляя резонировать витражные стекла.
Стоило отдать принцессе должное: хоть голубое пламя и охватило ее тело с головы до пят, оно не жгло, то есть пока не представляло угрозы.
– Милая, в гневе ты еще прекрасней! – как можно громче произнес он и встал.
Гронидел готов был поклясться, что видел, как расширились глаза Сапфир, готовые вот-вот выскочить из орбит. Рот принцессы приоткрылся, кулаки сжались, и в его сторону полетело пламя.
– Сожгу дотла! – вопила Огненная Ведьма.
Гронидел взмахнул рукой и успел выставить щит. Языки обжигающего пламени заструились вокруг Сапфир, ограниченные невидимой стеной. Принцесска в очередной раз не постеснялась показать неуравновешенность и продемонстрировать хилые навыки управления гневом.
– Я же сказал, что женюсь на тебе сегодня же! – нараспев произнес Гронидел, чаясь не расхохотаться. – Кем бы я стал, если бы склонил тебя к распутству и не сдержал обещания?
Внезапно Сапфир погасла. Ее платье и пол вокруг остались целы, распущенные волосы лишь слегка растрепались. Лицо казалось спокойным и невозмутимым. «Неужели она все же контролировала пламя, которым намеревалась меня сжечь?» – удивленно подумал Гронидел.
– Милый, твои губы заставляют меня трепетать, но разве могу я выйти замуж за того, у кого не хватает мужской силы лишить меня девственности? – с показушной жалостью выпалила нахалка и злобно ухмыльнулась.
Гронидел тут же взмахнул рукой, и дверь в кабинет закрылась. Что ж, умно. Теперь все зеваки в коридоре запомнят только одно: у Гронидела проблемы с мужской силой.
– Как поняла, что я создал морок? – спокойно спросил он, обходя стол.
– Говорят, служанка пришла убирать твой кабинет, как обычно, в пять утра. А наш разговор состоялся около двух ночи. Да и видела эта девушка слишком много! – зашипела Сапфир, не сводя глаз с Гронидела. – Меня голой изобразил, извращенец проклятый!
– Не волнуйся, в моей мари ты находилась в более выгодном положении, чем я. И вообще, многие женщины мечтают, чтобы любовники ублажали их именно так. Так что радуйся: тебе будут завидовать.
– Это отвратительно! – Она топнула ногой, совсем как ребенок, которому не захотели купить новую игрушку. – Ты погубил мою репутацию самым мерзким из всех возможных способов! Ты навел морок, чтобы пустить о нас гнусные слухи и вынудить меня выйти за тебя!
– Ты отказалась пойти на этот шаг добровольно, – развел руками Гронидел. – Прости, но времени на уговоры у меня нет. Да и нянчиться с тобой я не собираюсь. Сама знаешь, – указал он на нее, – без крайней нужды я бы к тебе не обратился. Но ты слишком эгоистична, чтобы принести в жертву год собственной жизни.
– Я не верю, что через год ты преставишься, – серьезным тоном заявила Сапфир. – Даже будь это правдой, ты слишком любишь жизнь, чтобы опустить руки и не бороться за нее. О нет, Гронидел, – она заискивающе поводила пальцем у носа, – твой план такой же изощренный, как и ты сам!
– Уверена в этом? – Он пытливо вскинул бровь и растянул губы в масляной улыбочке, словно в подтверждение ее мыслей.
– Я не выйду за тебя! – взвилась Сапфир. – Даже фиктивно!
– Почему? – искренне удивился Гронидел.
Не то чтобы он считал себя идеальным кандидатом в мужья, но все же он красив, умен, богат, да еще и гонец смерти. Один из двух ныне живущих, между прочим!
Щеки Сапфир покраснели, и она искоса на него уставилась.
– Я не желаю делить с тобой постель, – призналась девушка и поджала губы, явно размышляя над тем, стоит ли продолжать.
Гронидел прекрасно понял суть того, о чем она говорила. Но подобные мысли Сапфир привели его в недоумение.
– Ты боишься близости со мной? – напрямую спросил он, уставившись на нее как на идиотку.
– Я ничего не боюсь! – выпалила она ему в лицо. – А ты путаешь бесстрашие с отвращением!
В голове Гронидела раздался хлопок, будто ему дали оплеуху. Он продолжал смотреть на краснеющее лицо Сапфир, на котором веснушек становилось все больше, а губы делались все тоньше.
– Ты же даже не пробовала! – возмущенно заявил он, спасая опороченную ее признанием мужскую честь.
– Я не какая-то там неопытная дева. Прекрасно знаю, что к чему, – прошипела принцесса.
Гронидел понимающе кивнул. Вот тебе и туремка: едва из детской выпорхнула, как уже в чью-то постель угодила. Когда только успела?
– Если доселе у тебя был неумелый любовник, это не значит, что так будет всю оставшуюся жизнь, – заметил принц.
Лицо Сапфир стало багровым. Еще чуть-чуть, и веснушки на нем воспламенятся!
– Я – девственница! – громогласно выдала Ведьма, и витражи на окнах затряслись.
– Ты же сказала, что у тебя есть опыт, – искренне удивился Гронидел. – Или ты из тех, что девственность хранят для мужа, а с любовниками пробуют все остальное?
Хлопок в голове повторился: на этот раз Сапфир действительно отвесила ему пощечину.
– Мое тело – нетронутый страстями сосуд! Я чиста и невинна, как младенец, только что пришедший в мир из утробы матери!
– Ты же знаешь, что дети рождаются перепачканными? – уточнил принц, растирая алеющую щеку.
– Ты отвратителен! – Ведьма ударила его кулаком в плечо.
Удар оказался крепким и, с неохотой признал Гронидел, поставленным. Растирая теперь уже плечо, принц вскинул подбородок и влил во взгляд синих глаз все презрение, на которое был способен.
– Девственница ты или опытная дева – мне на это наплевать. Я не собираюсь к тебе прикасаться. Ты вполне сможешь завести любовника. А если понесешь от него, я признаю ребенка своим первенцем, и он наследует мое состояние и титул. От тебя мне нужно согласие на фиктивный союз. Повторюсь: брак займет у тебя всего год. Спустя этот срок ты станешь вдовой, которая будет сама распоряжаться своим состоянием и судьбой. Это отличная сделка, Сапфир.
Принцесса тоже вскинула подбородок и вплотную приблизилась к Грониделу. Тяжелый аромат духов, весьма похожий на смесь экзотических зальтийских аромамасел, ударил принцу в нос. В том, что в этот букет подмешан афродизиак, принц не сомневался, иначе не хлынула бы кровь в его теле туда, куда не стоило.
Хорошо знакомый с действием подобных ароматов, что применяли наложницы в Солнечном замке Зальтии, Гронидел готов был поаплодировать хитрости бестии, застывшей перед ним. «Нетронутый страстями сосуд?» Да в ее взгляде порочности оказалось больше, чем у шлюхи, подцепившей богатого клиента! И как ни странно, но именно эта вызывающая, необузданная порочность вкупе с действием афродизиака делала непривлекательную туремку, застывшую перед ним, желанной.
«Очнись, болван! Это же Сапфир!» – завопил голос где-то в глубине сознания, но его эхо быстро потонуло в шуме тяжелого дыхания Гронидела. «Не стоило принимать воздержание два года назад», – сказал он сам себе и наклонился к принцессе, едва не касаясь ее ужасно тонких губ своими.
– Или ты все же ждешь от меня несколько других действий? – прошептал он, совершенно точно зная, что его дыхание ласкает ее кожу.
– Да, – едва слышно ответила она.
«Да?» – переспросил внутренний голос Гронидела.
– Все вокруг знают, что туремки – самые порочные и испорченные из дев, – выдал принц.
– Я – худшая из туремок, – с придыханием выдала принцесса.
Грониделу показалось, что член в штанах сейчас взорвется. Испытывал ли он подобное возбуждение ранее? Память предавала принца, стирая лица любовниц и эмоции, которые он с ними испытывал. Что же за афродизиак вылило на себя это лживое, порочное создание с глазами цвета темных бескрайних вод?
От эпитетов хотелось выть. Он сходит с ума! Ничего прекрасного в Огненной Ведьме не было, нет и никогда не будет. Вот только похоти на это ой как наплевать!
Глядя Грониделу в глаза, Сапфир коснулась его нижней губы. Нежно обволакивая, она утащила ее в рот. Принц слишком быстро поплыл и прилип к принцессе, целуя в ответ.
Укус. Удар в пах.
Так больно ему было в детстве, когда он поскользнулся и здорово приложился причинным местом о бревно на тренировочной площадке. Из глаз посыпались искры, во рту почувствовался привкус крови.
Сапфир на шаг отошла и сложила руки на груди. Она терпеливо ждала, когда Гронидел разогнется и возьмет себя в руки.
– Кто бить коленом научил? – едва ли не простонал он.
– Ви́хен. Он сказал, что у меня талант!
– Он это всем говорит, – буркнул Гронидел. – А духи ты где достала?
– Духи? – переспросила Сапфир.
– Не важно, – отмахнулся принц и разогнулся.
– Шершень, заявляю прямо и без обиняков: оставь меня в покое или я в ночи прокрадусь к тебе в спальню и заживо поджарю.
– Выйди за меня замуж, и сможешь каждую ночь заходить ко мне в спальню не таясь! – взмолился он и схватил ее за руки.
Принцесса ощутила подвох кожей. Она медленно обернулась и увидела Ордериона, стоящего на другой стороне портала, открывшегося в кабинет Гронидела.
– Кажется, я не вовремя, – чересчур спокойно произнес король-консорт и руководитель ордена повелителей силы маны в одном лице.
– Ваше величество. – Гронидел поклонился, продолжая удерживать руки Сапфир в своих.
Тяжелый взгляд Ордериона переместился на пурпурное лицо принцессы.
– Не позорь корону Турема своим поведением. Уладь все за день, иначе быть беде.
Портал закрылся, и Ордерион исчез.
Сапфир медленно повернулась к Грониделу.
– Ты что натворил? – взвилась она и выдернула пальцы из его ладоней. – Что за сплетни ты обо мне пустил?
– Гнусные. – Гронидел развернулся, обогнул стол и плюхнулся на стул. – Самые ужасные и порочные, которые только смог придумать. Ты слышала Ордериона. У тебя есть день, чтобы все уладить. А иначе, – Шершень задумчиво потер подбородок, – семья отречется от тебя и изгонит из Турема. Без приданого, средств к существованию и с даром убивать – как долго ты протянешь на территории Ошони или Инайи?
– А может, я в Зальтию отправлюсь, – сквозь зубы прошипела Сапфир.
– В Зальтии тебя точно не захотят видеть. Порочить имя зальтийского принца никому нельзя, особенно падшей деве.
– То есть меня изгонят, назовут падшей, а ты так и останешься принцем и руководителем школы?
Гронидел жалостливо поджал губы и развел руками:
– Но я же мужчина, а эпоха эмансипации на земли Великого континента пока не пришла.
Сапфир исподлобья глядела на него и молчала. Гронидел заерзал, виновато опуская глаза.
– Эмансипация – это…
– Зубы мне не заговаривай, – перебила его принцесса. – С тебя пятьдесят тысяч седоулов приданого, мое полное содержание и обещанное вдовство через год. Никаких приставаний! – Она подняла руку и указала на него пальцем. – Только попробуй на меня залезть – оглянуться не успеешь, как останешься без причиндалов. Ты все понял?
– Конечно, милая! – Гронидел хотел улыбнуться, но губа отекла и сильно болела. – Твои желания для меня – закон!
– Полебези еще немного – и сделке конец, – предупредила Сапфир.
– Тогда нам пора. – Гронидел встал, подхватил принцессу под локоток и повел к двери.
– Куда ты меня тащишь? – не поняла она.
– В твою комнату. Найдем тебе платье покрасивее и поедем в храм к волхву! Поженимся, пока ты не передумала, огненная моя.
– Сейчас договоришься, – захрипела Сапфир, но сопротивляться не стала.
Конечно то была авантюра. Но что теряла Сапфир? Без брачного амулета на руке чести и достоинства она бы лишилась. И Дхар бы с ними, но лишиться в придачу и приданого принцесса не собиралась. Кроме того, у нее появится возможность выбраться из замка Света и повидать мир, ведь после свадьбы Гронидел в сопровождении супруги обязан будет навестить брата-короля.
У Сапфир от предвкушения зачесались ладони. Она никогда не выезжала за пределы Турема! Да и все ее знания о Зальтии ограничивались сухими сведениями из книг и рассказами фрейлин и гувернанток.
Сидя в карете и мерно покачиваясь на каждом из ухабов дороги, Сапфир поднесла запястье к носу. Пахло дымом, стелющимся в тумане вечера, деревом, нагретым солнцем, и терпкой настойкой от кашля, которую делали из цветов, растущих в оранжерее их замка. Эти зальтийские духи ей подарила Сурими как раз перед тем, как Рубин вышла замуж за Атана. Склянка из темного стекла и тяжелый аромат – все, что осталось у принцессы на память от этой женщины.
Опустив руку, Сапфир едва не скорчила гримасу отвращения: запястье покрывал витиеватый рисунок брачного амулета. Снять бы его – напоминание о лживых клятвах, принесенных в храме богов, – но Шершень запретил. Ближайший год ей придется демонстрировать свою руку всем и каждому.
Переведя взгляд на супруга, что сидел напротив, Сапфир в который раз попыталась оценить собственное приобретение. Все же темно-синий бархатный костюм туремского дера изумительным образом оттенял его васильковые глаза, а ледяная голубизна шейного платка подчеркивала ровный тон смуглой кожи.
Сапфир прекрасно знала, что Гронидел не чистокровный зальтиец. Его мать была инайкой. И не одни глаза выдавали в нем смешение кровей разных народов. Гронидел унаследовал прямой неширокий нос, в то время как чистокровные зальтийцы сочли бы эту черту лица совершенно невыразительной для мужчины. Губы принца хоть и были пухлыми, но не такими объемными, как у зальтийцев. Ямочка на широком подбородке делала выражение его лица волевым, а вот ямочки на щеках, наоборот, придавали трогательность и безмятежность.
А он красив, этот Зальтийский Шершень. Даже его черные, скрученные в длинные жгуты волосы, подвязанные лентой под цвет костюма, – и те красили этого представителя грешников в миру.
– Почему ты не предложил Изумруд выйти за тебя? – внезапно спросила Сапфир, нарушив молчание. – Она твоя ученица, и у вас с ней достаточно теплые отношения, насколько я могу судить.
Гронидел поднял на нее заинтересованный взгляд и поправил шейный платок.
– Не поздновато ли ты задумалась об этом, возлюбленная моя?
– Не зли меня. – Сапфир щелкнула пальцами, и напротив «любимого мужа» появился огненный шарик размером с грецкий орех.
– Неплохо! – заявил он больше с удивлением, нежели раздражением. – Ты вообще сегодня демонстрируешь такую сосредоточенность и ловкость в управлении маной, что я невольно задумываюсь, где ты этому научилась.
– У тебя, конечно! – Сапфир снова щелкнула пальцами, и шарик исчез.
– Конечно, – с безразличием произнес он.
– Так почему я, а не Изумруд? – снова спросила принцесса.
Гронидел размял плечи, потянулся и полулежа развалился поперек сиденья.
– А ты не спросила себя, почему сестра покинула замок Света до летнего отдыха и не вернулась туда после?
– Почем мне об этом знать? – пожала плечами Сапфир. – Мы с Изумруд уже год как не разговариваем, если ты забыл.
– Я сказал «себя спросила», а не ее, – злорадно уточнил Шершень.
– Я не занимаю голову пустыми размышлениями о бытии сестер.
– Как скажешь. – Шершень отвернулся, а у Сапфир засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия.
– Она перестает контролировать дар? – спустя минуту обоюдного молчания произнесла принцесса.
– Она никогда его не контролировала, – под скрип колес ответил Гронидел. – Я сделал для нее тиару с камнями-юни, блокирующими дар. Думал, она будет изредка ее надевать, чтобы отдыхать от чужих мыслей, но Ордерион сказал, что теперь она с ней не расстается. Твоя сестра медленно сходит с ума, и никто в вашей семье не желает этого признать.
– Ой, ну не неси бред, – повысила тон принцесса. – Изумруд – самая ответственная и умная из всех нас, да простит меня Рубин за мой длинный язык. Хочет носить юни изменений постоянно – так тому и быть.
– Зависимость от тиары – признак слабости, а не силы, – так же громко ответил Шершень. – Я знаю, как сходят с ума ворожеи. История с тиарой и нежелание твоей сестры возвращаться в школу – тревожные звонки.
– Скажи об этом Рубин, – посоветовала Сапфир. – А еще лучше – поговори с Изумруд!
– Говорил с обеими. Все без толку. Изумруд опускает руки, а туремская королевская семья делает вид, что все в порядке.
Сапфир задели его слова. Бесчувственной она никогда себя не считала. А сестры для нее… Внезапно во рту появилась горечь. И с Рубин, и с Изумруд у Сапфир отношения давно разладились. Дружная семья рассыпалась. У Рубин теперь новый статус и другие заботы. У Изумруд – дар читать мысли и злоба на Сапфир за совершенный проступок. Вместе с тем многие в школе старались обходить Изумруд окольными путями, так же как это делала Сапфир, ведь кто по собственной воле захочет вручить свои мысли другому? Наверное, по этой причине Сапфир никогда не видела младшую сестру в компании друзей или сверстников.
Неожиданное открытие заставило принцессу поморщиться. А ведь ее младшая сестра незаметно для других превратилась в изгоя. Точно такого же, каким стала Сапфир. Только в Изумруд нет той силы воли, того характера, что способны помочь пережить это и сохранить трезвость ума. С другой стороны, трезвым свой ум даже Сапфир не удавалось сохранить надолго.
– Буду в Звездном замке, сама с Рубин на эту тему поговорю, – констатировала принцесса и, подобно Грониделу, весьма неженственно развалилась поперек сиденья.
– Тебя туда пока не пригласили, – престранно заметил Шершень.
– Там мой дом! – возмутилась Сапфир. – Мне приглашение не нужно! Кроме того, ты что думаешь, Рубин не захочет увидеть меня после того, как получит сообщение о нашем поспешном тайном браке?
– Прости, что напоминаю, но пока ты не овладеешь даром управления огнем, возвращать тебя в Звездный замок никто не собирается. Даже на время.
– Да как ты смеешь?! – возмутилась Сапфир.
– Нужно смотреть правде в глаза, а не витать в облаках, – разозлился Гронидел. – Ты едва заживо не сожгла королеву с наследником трона. Тебя пощадили только потому, что ты еще и любимая сестра. Ты же понимаешь, что Ордерион мог сразу убить тебя? Если бы не Рубин, от тебя бы и мокрого места не осталось. Более того, ты не думала, почему Ордерион за этот год ни разу тебя не навестил?
– Зачем ему меня навещать? – насупилась Сапфир.
– Он – глава ордена повелителей силы маны. А ты, – указал на принцессу Гронидел, – проблемная ученица, которая живет в замке Света на довольствии королевской семьи!
– Это и мои средства тоже, – прошипела Сапфир. – Так что я никого не обираю!
– Ордерион избегает встреч с тобой, чтобы сгоряча ненароком не прикончить тебя! – повысил тон Гронидел.
Сапфир оказалось нечего на это ответить. У короля Орде есть веские основания ненавидеть ее.
Принцесса отвернулась к окну, пережевывая мысли о том, что в Звездный замок больше не вернется. Быстро же она дома лишилась. Для этого понадобился даже не год, а всего-то один короткий разговор с Шершнем.
Небо заволокло тучами, и краски за окном посерели. От замка Света до ближайшего храма богов ехать верхом около часа. Однако Сапфир надела свое лучшее платье – зеленое с золотыми вышивками – и отказалась забираться на лошадь. Все же на собственную свадьбу, пусть даже фиктивную, пусть даже где-то в дальнем захолустье, принцессе хотелось явиться нарядной и красиво причесанной. Повезло, что новая компаньонка помогла ей заплести и уложить волосы, а не то от прически пришлось бы отказаться. Гронидел, стоит отдать ему должное, проявил такт и терпение. Он одолжил одну из почтовых карет замка Света и оплатил услуги кучера. Они плелись к храму богов не меньше пары часов. Теперь ехали обратно.
Пошел дождь. Стук тяжелых капель по крыше кареты с каждой минутой лишь нарастал.
– Не заартачься ты, уже бы давно вернулись в замок верхом и нежились в горячей ванне, – пробурчал Гронидел. – Каждый в своей, естественно.
– Я виновата, что пошел дождь? – удивилась Сапфир.
Гронидел не ответил.
Грянул гром. Заржали лошади. Карета подпрыгнула на ухабе и рванула вперед. Сапфир с силой ударило о стену, а затем и вовсе бросило на Гронидела. Принц умудрился поймать ее на лету и вернуть на сиденье.
– Лошади понесли! – кричал кучер снаружи.
Новый раскат грома. Опять ржание. Рывок. Сапфир больно ударилась головой о потолок и оказалась прижатой лицом к сапогу Гронидела. Кажется, он пытался выбраться из-под длинного шлейфа ее роскошного платья.
Тряска усилилась. Гронидел выругался. Карета скрипела и подпрыгивала на ухабах, принцесса билась головой то о деревянную скамейку, то о стенки кареты.
Сапфир плохо помнила происходившее далее, но то, что Гронидел распахнул дверь и выбросил фиктивную жену наружу, словно тюфяк с соломой, врезалось в ее память весьма отчетливо.