Цветы сопровождают нас всю жизнь. Гибискус любит слушать рассказы того, кто за ним ухаживает. Цветы гибискуса большие, яркие и душистые. Цветок гибискуса – символ красоты, он любит долгое теплое лето. Нетребовательный к грунту, в домашних условиях гибискус нуждается в регулярном удобрении. Боится заморозков, любит обильный полив. Цветет гибискус с весны по позднюю осень. Если добавлять его в чай, он придает ему терпкий решительный вкус. Используется и для выпечки, а рису дарит нежный розоватый оттенок.
Франческо Донати рухнул на заднее сиденье. Голова болела и сильно тошнило. Ему удалось поспать несколько минут в самолете до Каира, но в Риме предстояла пересадка. Рейс в Амстердам задержался и вылетел лишь через шесть часов, и, пока Франческо сидел в зале ожидания для транзитных пассажиров, он никак не мог отделаться от чувства страха, которое сопровождало его каждый раз, стоило только оказаться в Италии. Ему уже случалось сталкиваться с бывшими друзьями и знакомыми из прошлой жизни, но каждый раз он старательно их избегал. Но теперь у него совершенно другие заботы, он влип по самое горло. Путешествие выдалось непростым, поначалу пришлось ехать по тяжелым дорогам, где проходили только настоящие джипы да военные грузовики. Пришлось договариваться по дороге, чтобы его подкинули до Найроби, откуда можно было вылететь в Каир. Пока он был в пути, Франческо подбирал слова, чтобы ответить на вопросы Айрис. Но сколько ни старался, не мог ничего придумать. Ничто не могло оправдать то, что он когда-то сделал. Он не знал, что ответить своей дочери. Ни одной, ни второй…
Вернувшись, он будет вынужден окунуться в собственное прошлое. И при мысли об этом его сковывал страх.
– Сингел, 97.
Водитель такси кивнул, и машина нырнула в поток. Несмотря на поздний час, город бурлил, мосты были ярко освещены, и даже на фасадах старых домов светились маленькие лампочки. Франческо на секунду прикрыл глаза и разгладил бороду. Он понимал, что рано или поздно это должно было произойти. Ему удавалось сохранить свою тайну целых двадцать лет, и теперь придется заплатить за молчание.
Какого дьявола Айрис оказалась в Англии? Какова была вероятность ее встречи с Виолой? Он снова протер глаза и принялся смотреть в окно. Когда такси затормозило и остановилось, он резко вышел, прихватив багаж.
– Сдачу оставьте себе, – на кивок водителя он даже не обернулся, а тут же перешел дорогу и спустился к каналу. Йонас ничего не знал о приезде друга, Франческо не предупредил его. Да и как это было сделать, у него даже не было самого примитивного мобильника.
Когда Франческо поднялся на корму, Йонас как раз кормил своих кошек. Обычно гостя нисколько не раздражало настойчивое мяуканье, но сейчас он был совсем не в настроении:
– Кажется, ты совсем не удивлен моему визиту, Йонас.
– Недавно заходила твоя дочь, приносила рыбы для кошек. Милая девочка. Не понимаю, как у вас может быть с ней что-то общее, – он почесал затылок и кинул в миску несколько рыбешек. – Наверное, Айрис пошла скорее в мать…
Но упоминания о Клаудии Франческо вынести уже не мог:
– Я тут не рассуждать пришел. Мне очень нужна твоя помощь. И прямо сейчас.
Йонас рассмеялся, и смех его раздался в ушах Франческо точно смех великана, доносящийся из пещеры:
– Айрис сказала, что встретила девушку-близнеца. И она даже не догадывается, о ком речь. Она думает, что, возможно, это ваша дальняя родственница. Что скажешь, разве не смешно?
Франческо не ответил.
– Она была взволнована, но кажется, даже счастлива… Ты представляешь? Она выстроила целую цепочку догадок. Одна из них – что ты перессорился со всеми родственниками, ведь она знает, что ты можешь быть совершенно невыносим. Я бы употребил другое выражение, но твоя дочь – это не я. Она видит во всех только лучшее. Даже во мне углядела! Она верит, что все объяснится и уладится, – он помолчал и продолжил: – Дело в том, что она хочет, чтобы ты извинился. Она готова лететь обратно в Лондон, хочет познакомиться с родственниками, обрести полную семью.
Он обтер руку о рубашку и посмотрел в воды канала:
– И знаешь, что меня бесит сильнее всего? Ведь я же тебя предупреждал, что рано или поздно это случится. А я ненавижу, когда оказываюсь прав. Не стоит так играть с чужими чувствами. Особенно с чувствами любимых людей.
– Я не хотел причинить ей боль.
Смех Йонаса раздался в тишине ночи:
– Благими намерениями вымощена дорога в ад.
– Если ты закончил свою проповедь, напомню, что я пришел за советом.
– Думаешь, есть вероятность вытащить тебя из этого дерьма так, чтобы твоя дочь не узнала правды?
– Я не могу рассказать ей правду. И речь не обо мне, на кону гораздо большее.
Йонас прикрыл глаза.
– Не кричи так, я прекрасно тебя слышу, – он снова принялся раскладывать рыбешки по мискам, затем вымыл руки и вернулся в каюту. – Что будешь делать? Ты намерен торчать наверху всю ночь?
Айрис еще раз набрала номер отца, но ответа не последовало. Она перечитала его последнее сообщение: «Я вернусь последним рейсом, увидимся утром».
Она бросила телефон в карман. Впереди еще одна длинная ночь. Как ее пережить? На улице было холодно, и, хотя наступала весна, тепла это не прибавляло. Положив руки в карманы, Айрис мерила парк ровными шагами, опустив голову, стараясь не наступать на велосипедные дорожки. Несмотря на поздний час, народу было немало. Трепещущий и загадочный свет фонарей отражался в воде каналов. Айрис остановилась в конце улицы, глядя на Сингел. Как она тут очутилась? Она посмотрела по сторонам. Совершив круг, она вернулась в исходную точку. Там, внизу, пришвартована лодка Йонаса. Айрис посмотрела в ее сторону, склонила голову и пошла прочь: возвращаться к старику нет смысла, она только что от него.
Внезапно на Айрис накатило невыносимое чувство одиночества. Она направилась к скамье и в бессилии опустилась на нее. Держа руки в карманах, она уставилась на трепещущие от света воды канала. От ее дыхания в воздухе появлялись облачка пара. Так кто же все-таки была та самая девушка, так удивительно похожая на нее?
Франческо осмотрелся в маленькой каюте и вновь уставился в свою чашку. Чай уже остыл, но ему не нравился кипяток, он предпочитал теплый. Тепло – нечто среднее, а если придерживаться середины, то это позволяет оттягивать решение, выбрать правильную сторону. Айрис была совсем другая, она жила страстно, любила крайности.
Как она воспримет то, что он должен ей рассказать? На мгновение он испугался, мысли кружились в голове, как сумасшедшие. Он уже устал, а потому не пытался прервать их бег. С тех пор как он узнал, что Айрис и Виола встретились, он не мог ни о чем думать. Какой она стала, Виола? Такая ли она хрупкая, как сестра? Так же сильно любима? Он вздохнул и провел рукою по лбу.
– Я получил отличную работу в Эфиопии. Там предстоит поднять старую ферму, высадить новый розарий, обучить персонал. Я пробуду там как минимум года два. Недавно я предложил Айрис поехать со мной, но она и слушать не стала. Сказала, что у нее завал на работе. А теперь еще и это.
Йонас пожал плечами и посмотрел на котенка, который тщетно пытался протиснуться к тарелке. Он протянул руку и поднял его на колени, тот сразу же замурчал.
– Айрис – умная девушка. К чему ей жить твоей жизнью, когда у нее есть своя?
– Ты на чьей это стороне? – притворно разозлился Франческо, сделав недовольную мину.
– На кошачьей, на чьей же еще. А вообще-то я на стороне Айрис. Между ней и кошками много общего: они согревают душу. Удивительные, уникальные создания. И не крадут того, что им не принадлежит, – добавил он.
– Не крадут? Да ты совсем спятил?
– Красть можно не только вещи. Украсть можно время, возможности, чувства. А есть и люди вроде тебя, которые крадут чужие жизни.
Во взгляде Франческо читалось раздражение. Боже, как непросто было выносить чудаковатые лекции Йонаса.
– Ты все за свое? Когда уже ты перестанешь сваливать все на меня? Тебе же прекрасно известно, что у меня не было выбора.
Старик прикрыл глаза и осторожно поставил котенка на пол. Оказавшись на твердой поверхности, тот подошел к гостю.
– Мы с тобой давно знакомы, прибереги ложь для других.
На лице Франческо промелькнула гримаса горечи:
– Тебе я никогда не лгал.
– Может, это и так, мне, может, и не лгал. А вот себе…
– Ты знаешь, чего мне это стоило.
– Все могло бы быть иначе, будь у тебя смелость пойти до конца, сделать правильный выбор. Или будь она у твоей жены. Речь ведь шла не только о вас твоих, вы выбрали за девочек. А теперь придется все объяснять. А это, дорогой друг, может все разрушить, – вздохнул Йонас.
Франческо смотрел в никуда, лицо его выражало досаду.
– Мы с Клаудией не уживались. Слишком уж молоды были. Боже, мы сами были детьми, а изображали из себя родителей, – он запустил руки в волосы, уставившись на поверхность стола. – Я не мог позволить ей оставить обеих дочерей, я был не в силах с ними расстаться.
– С кем это, с ними?
Франческо и Йонас резко обернулись. В дверях стояла Айрис. Тусклый свет не мог озарить ее лицо, скрытое длинными волосами.
– О чем речь, пап?
– А ты что здесь делаешь?
Айрис вцепилась руками в косяк двери, у нее перехватило дыхание:
– О ком ты говоришь?
Воцарилась тишина.
– Сядь рядом с отцом. Вам есть что обсудить. Я пока заварю чаю, – тихо сказал Йонас, откашлявшись. Он заговорщически поглядел на Франческо и направился к плите.
Но Айрис не двинулась с места. Для этого ей бы пришлось отпустить руку, а она была не уверена, что устоит на ногах. Сомнения, которым она так яростно и решительно противилась, клещами сжали сердце. Она посмотрела на отца. У него был отрешенный вид. Айрис сдержала желание кинуться к нему и обнять.
– Папа, в чем дело?
Прежде чем ответить, Франческо долго смотрел на дочь.
– Не знаю, с чего начать. Милая, ты – вся моя жизнь. Ты – все, что у меня есть.
– Кто та девушка из Лондона?
Франческо глубоко вздохнул и закрыл глаза:
– Ее зовут Виола. Ты когда-то звала ее Виви.
И он улыбнулся ей так тепло, как только мог. Эта улыбка часто помогала Айрис забыть о проблемах, призывала бежать к отцу, зарыться в его объятия. Но сейчас она почувствовала, как тошнота подкатила к горлу. Она буквально заставила себя смотреть отцу в глаза.
– Она – твоя сестра, – сказал он еле слышно и замолчал. Но слова эти прозвучали для Айрис как ружейный выстрел.
Сестра. Так у нее была сестра! Внезапно все ее подозрения, догадки, предположения, оправдания, к которым она прибегала порой, чтобы объяснить иные странные моменты своей жизни с отцом, – все это вырисовалось в четкую и ужасную картину. И вместе с ней пришло осознание, потому что где-то в глубине души она всегда знала, что в ее жизни есть какая-то тайна.
Да, она знала и только об этом и думала и в то же самое время не могла поверить, что подозрения, таившиеся в сердце, оказались правдой. Так вот откуда это огромное чувство пустоты и утраты.
Она сползла вниз по стене, почувствовала холодный пол, подогнула колени и обняла их руками. Вокруг Айрис сгрудились кошки. Они словно почувствовали ее страх и боль и хотели утешить.
Поначалу Франческо молчал, но затем понял, что нужно идти до конца.
– Это все непросто объяснить, – он поднял глаза к потолку, словно подбирая слова. – Вы родились близняшками. И когда вы были еще совсем малы, между нами все сломалось. Я взял тебя, а твоя мать – Виолу.
Виола. Фиалка. Как и Айрис – ирис, название цветка. Стало быть, у нее есть сестра, и не просто сестра, а сестра-близнец. Так кто же на самом деле их мать? Айрис на секунду прикрыла глаза. В голове грудились тысячи слов, она старалась притормозить их, чтобы хоть что-то понять.
Может быть, все это сон. Должно быть, так и есть. Йонас переборщил со своими травами. Но ведь она даже не притронулась к чаю. Точно оглушенная, Айрис улыбнулась и кивнула, по лицу ее текли слезы. Ее глаза встретились с глазами отца. Франческо наклонился к ней. Йонас молча застыл у стола, на котором стоял поднос с чашками.
– Но почему она не взяла меня? Меня она не любила? Поэтому ты все от меня скрывал?
Как просто было бы кивнуть, но ответа и не требовалось. Франческо смотрел на свою девочку и вспоминал ту милую малышку, что каждый вечер бежала ему навстречу, когда он открывал дверь, и забиралась на колени, забалтывая его разговорами о цветах и демонстрируя многочисленные горшки, где расцвели ее любимцы. В глазах ее было столько света. Франческо было так жаль, что приходилось оставлять дочку одну чуть ли не на целый день. Он вспоминал ночи, когда он сидел у ее кровати, а Айрис металась от жара, вспоминал ее улыбки и дни рождения, которые они проводили вдвоем, не считая прислуги. У него перехватило дыхание, но он все же решился. Нет, он не сможет этого сделать. Пусть Айрис сохранит иллюзии о собственной матери.
– Нет, милая, мать тебя обожала, она очень любила вас обеих.
– Но тогда почему ты никогда не рассказывал мне о сестре? Что произошло?
– Все очень сложно. Я думал, что так будет лучше. Мы оба так думали.
– Но что стало с сестрой, когда наша мать умерла?
Франческо почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Как он объяснит дочери, почему лишил ее матери?
– Клаудия… Она не умерла, милая.
Айрис точно окаменела. Голову раздуло, точно ватный шар. В ужасе она посмотрела на Йонаса:
– Ты… Ты все это знал?
Хотя она уже сама знала ответ. И все же ждала, что он скажет, потому что очень надеялась, что все-таки ошибается.
– Да, знал.
Айрис не стала спрашивать, почему он ей не рассказал, почему столько раз она слушала историю, в которой не было ни слова правды. Нет, это было бы ошибкой. Ведь они с отцом старые друзья, было очевидно, что они все знали друг о друге. Это легко понять. Вот только как унять ощущение, что ее жестоко предали, распирающее изнутри?
Как они могли так долго ее обманывать?
Когда Франческо протянул руку, Айрис невольно отодвинулась в сторону. Она вскочила на ноги и побежала прочь, пока в глазах у нее не поплыло. Только тогда она остановилась. Горло горело, она не могла выдавить из себя ни звука, мысли проносились в голове.
Единственное, что было ясно как день, – так это то, что у нее есть мать, есть сестра. Не в силах справиться с собой, Айрис расхохоталась, в то время как по лицу ее катились слезы.
Слова, слова, не складывающиеся в образы. Как запомнить слова, если даже не понимаешь, что они значат? Если их не рассмотреть? Бьянка подняла глаза и прикусила губу. Она сидела одна в комнате, здесь никто ее не побеспокоит. Так сказал отец: «Ей нужно сосредоточиться и побыть в тишине».
Но это не помогло. В саду она могла запомнить хоть что-то, потому что запоминала растения и цветы, но здесь…
Локон упал ей на лоб, Бьянка вытянула губы и дунула на него, это ее рассмешило. Затем она стала смотреть на тени, которые скользили по деревянным стенам и сползали на мягкие ковры. Она развалилась на ковре и скинула туфельки. Нет, здесь ей не место. На стуле, за столом, куда более пригодное место для учебы. Однако здесь гораздо приятнее. Бьянка присела у камина и принялась смотреть на фигуры, возникающие из огня поленьев. Огонь танцевал, словно нежно поглаживая дерево. Бьянка вновь вернулась к тяжеленной и ненавистной книге, лежащей у нее на коленях. Достаточно одного движения, и ее не станет. Секунда – и она изжарится в камине вместе с поленьями. Через минуту она уже тянула руки к огню, стараясь выхватить рассыпающиеся в прах искрящиеся страницы.
«Папа совсем не обрадуется», – с ужасом подумала Бьянка. Сестра никогда бы не выкинула ничего подобного. Почему она не может быть как сестра?
Пламя пожирало бумагу, золотые цветы распускались и обращались в черные лоскуты, а затем становились золой. В комнате повис едкий запах дыма, от которого на глаза наворачивались слезы. Искры бежали за ней, забирались за ворот платья, касались кожи. Бьянка закричала. Когда распахнулась дверь, она едва не упала. Сильная мужская рука подхватила ее, прежде чем она оказалась в камине. Отец постучал по ее платью и погасил огонь. Запах стал еще сильнее, терпеть его не было мочи. Бьянка расплакалась, но отец крепко обнял ее, он тяжело дышал, сердце бешено колотилось.
– Все хорошо? С тобой все хорошо?
Бьянка кинулась к нему на шею, слова так и летели с губ:
– Прости меня, я не хотела.
Но отец уже отстранился и потряс ее за плечи:
– Ты понимаешь, что наделала? Ты могла погибнуть, могла поджечь весь дом! Что ты задумала?
Ответа он ждать не стал. Передав Бьянку матери, отец быстро вышел и закрылся в библиотеке. Высокая и толстая дверь отгородила его от внешнего мира. Глаза отца были суровы и неприступны, как и эта дверь. Однажды мать сказала, что дверь эта стара, как и сам дом, в нем пахло стоячей водой и затхлыми листьями. Так что Бьянка старалась проводить время в саду, но сегодня шел дождь, играть тоже было не с кем.
Она любила лишь этот сад да свою розу. Однако она быстро вспомнила, что и в самом доме немало цветов. Сестра показала ей зимний сад. Когда сестры оставались вдвоем, они часто бродили по старому дому. Дом был огромен – самое то для игры в прятки. С сестрой было весело. Она знала так много интересных игр.
Бьянка кинулась за ней в секретный сад, стуча ножками по полу. Услышав скрип, она радостно улыбнулась. Тонкие пальчики толкнули дверь, и вот уже она на месте. Длинные виноградные лозы ползли по стеклянным стенам до самого потолка. В комнате стояли кресла, здесь мама разводила прекрасные орхидеи.
Бьянка гордилась тем, что запомнила их название. Достаточно вспомнить о бабочках, и оно само приходило на ум – фаленопсис. Тут были и другие растения с очень длинными листьями. Она помнила и имя желто-розового цветка – катлея и еще цимбидиум. Когда она проводила рукою по нежным листьям, Бьянке казалось, что между лепестков вот-вот покажется улыбающаяся фея.
Внезапно хлопнула дверь. Удивленная Бьянка спряталась за огромной вазой.
– Ты не можешь так поступить. Это всего лишь ребенок.
Почему мать была так взволнована? Бьянка хотела кинуться к ней, но строгий тон отца точно парализовал ее.
– Думаешь, мне это приятно? Но ей надо повзрослеть и понять. Она не может вечно оставаться ребенком, жизнь – не игра. Ей нужно научиться дисциплине. В школе ее обучат всему, что требуется. Ты подумала о том, что она может устроить в следующий раз? Инес, если бы я не услышал крика, она бы спалила весь дом, а сама… Ты понимаешь, что с ней могло случиться?
Мать расплакалась. Бьянка ненавидела, когда она плакала. Так сильно, что затыкала уши, чтобы не слышать этих звуков.
– Ты не можешь вынуждать ее делать то, к чему она не готова. С ней нужны терпение и ласка. Ты требуешь слишком многого. Бьянка не похожа на сестру.
– Думаешь, я не понимаю? Но ведь это ничего не меняет. Запомни, Инес. В нашей семье так принято, и я сделаю все, чтобы так и продолжалось впредь. Чтобы заниматься поместьем, обеим девочкам понадобятся знания, твердость и исключительные качества. Я обучаю их только необходимому.
– Они еще слишком малы. Времени для учебы еще много!
– А если со мной что-то случится?
– Не нужно вспоминать то, что случилось много лет назад. Это нехорошо.
– А вот и нет. Смерть Матильды показала мне, что нельзя воспринимать все как должное. Чем скорее они обучатся всему, что нужно, тем лучше.
– Война закончилась, Лоренцо, – вздохнула мать. – Всем было нелегко, но теперь она позади. Не стоит жить старой болью и старыми страхами.
– Разговор окончен. Моя дочь из семьи Донати, а потому она будет делать то, что следует.