Кали чмокнула меня в щёку от избытка чувств и ускакала за посудой, а я занялся сервировкой командирского рабочего стола. Достал тонкостенные фарфоровые чашки и серебряные приборы, помешал в кофейнике кофе.
Кокос появился в сопровождении генерала. Шаляпин выглядел невзрачно – низенький, в распахнутой серо-голубой шинели ещё советского образца, в поскрипывавших хромовых сапогах и фуражке. Лицо овальное, и было бы совсем невыразительным, если бы не огромный крючковатый нос, торчащий флюгером, и цепкий взгляд чёрных глаз. Генерал посмотрел на меня, обернулся к Кокосу и отрывисто спросил:
– Могу говорить при нём?
– Да, я всецело доверяю Смаку. Как и любому члену отряда в текущем составе, – скупо кивнул в ответ командир. – Хорошие рейдеры и правильные стронги.
– Значит, так, задача, – промолвил генерал. – Пойдёте морем до мыса Неназываемого, оттуда по старой дороге, что идёт по краю серого кластера. Ты знаешь, Кокос.
– Знаю, – кивнул командир. – Там ещё руины реликта с плохой славой. Говорят, что там на серых тварей нарваться можно…
– Бордельные пересуды, – отмахнулся Шаляпин. – Мы собирали статистику, эксцессы происходят не чаще, чем на любом другом сером кластере. Пройдя по дороге до конца, вы окажетесь во фланге, откуда никто крупных сил не ждёт. Там стаб Рубежный.
– Знаю, – снова кивнул командир. – Под «пиковыми» сейчас. Туда банда Штопора отошла на зимовку и пополнение.
– По нашим сведениям, у Штопора до сотни штыков, но ты в бои не влипай, кровь не пускай, – говорил генерал. – Добудь мне языка. Пахана при делах, а лучше двух…
– Чего уж там? – обезоруживающе ухмыльнулся Кокос. – Тогда уж и трёх добудем для верности.
Я разлил кофе из кофейника по чашкам и поставил вазочку с конфетами.
– Спасибо, Смак, – прикрыл глаза Кокос, лаская обоняние запахом бодрящего напитка. – Если бы знахарь мне не подтвердил, что это у тебя не Дар такой, до сих пор бы думал, что вкладываешься им, когда готовишь свой кофе.
Скрипнула дверь, и в кабинет впорхнула Кали, тащившая сразу четыре кружки. Генерал покосился на блондинку в легкомысленном халатике.
– Наш снайпер, – пояснил Кокос, дегустирующий кофе с невозмутимой улыбкой Будды. – Можете говорить при ней.
Я погрозил ей кулаком, приложил палец к губам и вернулся к столу с плиткой и снедью. Пока я разливал кофе по принесённым кружкам, разговор продолжился.
– Понимаю, задачка не из лёгких, но вы лучшие из тех, кто у меня есть, – сказал Шаляпин, так и не притронувшись к кофе. – Языка надо взять обязательно. Наш агент у муров докладывает, что внешники готовят наступление.
Кокос недоверчиво хмыкнул.
– Ты же видел, что с дорогами, пока сюда ехал? Наступление можно сколько угодно готовить, но проползти по раскисшим дорогам ничто и никто не сможет.
– Из-за обильных осадков вода поднялась, – побарабанил пальцами по столешнице генерал. – Старое русло реки через недельку снова станет судоходным. Если они перебросят по воде силы прямо к стенам Железнодорожного, мы вернёмся к первом акту этого противостояния.
Я вздрогнул, вспомнив резню в траншеях на батарее. Кофе пролился. Пришлось достать салфетку и протереть столешницу.
Зимой куда-то просто двигаться ничего хорошего не сулит, а воевать так и совсем неинтересно. Но есть в этом свой плюс. Муры и внешники, скорей всего, тоже на зимних квартирах сидят и не высовываются. Кокос, видимо, разделял мои мысли, потому выругался.
– Как я понимаю, – сказал он, отставляя чашку на стол, – отправляться нам нужно было уже вчера?
Шаляпин молча кивнул, но на этот раз выругалась, не удержавшись, Кали. Генерал перевёл вопросительный взгляд на снайпера.
– Раз уж вы тут присутствуете, – закипая, бросил он. – Может, имеете что-то сказать по этому поводу?
– Нет, – ответил за неё Кокос. – Не имеет.
Наш командир, а тем более генерал, плохо знали эту голубоглазую блондинку. Ей всегда было что сказать.
– Желаю и скажу… – тихо, но твёрдо вступила в диалог она, возвращая чашки, с которыми уже собиралась упорхнуть, на стол. – Война. Я понимаю. Раскисшие дороги и мерзкую погодку оставим за скобками. У нас контракт с Железнодорожным, но и у вас перед нами кое-какие обязательства имеются.
Кокос смотрел на Кали с нечитаемым выражением, а я… Я и сам бы хотел что-то такое сказать, но вбитое ещё в том мире чинопочитание не давало. Может, Улей когда-нибудь изменит и меня?
Генерал ответил спокойно, но с достоинством, игнорируя звучавший вызов в голосе собеседницы.
– Что-нибудь ещё?
– Конечно, генерал, – холодно улыбнулась Кали. – Снабжение нашего отряда оставляет желать лучшего. До того, как расквартироваться здесь, мы голодали два дня. Как прикажете с этим быть? Или нам лапу учиться сосать?
– Кали! – рявкнул Кокос.
– Нет-нет… – остановил его генерал. – Пусть закончит.
После окрика командира кровь прилила к лицу снайпера. Щёки блондинки налились багрянцем, а глаза засверкали.
– Если бы мы не растрясли закрома местной администрации, голодали бы до сих пор, – продолжила она. – Не думаю, что рейдеры, за которых мы воюем, так уж счастливы от нашего присутствия. Мы бы могли всё купить, если бы вы нам платили, так ведь нет. Ни споранов, ни кредитов Зимнего. Ничего – уже два месяца. Если бы мы сами себя не обеспечивали, то сплели бы лапти.
Я поймал себя на том, что одобрительно киваю в такт вбиваемым словам. Интендантскую службу в батальоне я тянул. Мне, как никому, проблема снабжения была близка и понятна.
– У вас всё? – поинтересовался генерал.
– У меня всё! – вздёрнула подбородок Кали.
– А ты что скажешь, Смак? – снова задал вопрос Шаляпин.
Я немного смешался, но не поддержать свою боевую подругу не мог.
– Батальон так пообносился, что скоро форма начнёт гнить прямо на парнях. Если бы мы не раздевали трупы, то уже бы геройствовали с голыми жоп…
– Смак! – сказал Кокос. – Ты хоть помолчи, блин.
Генерал вонзил острый взгляд в нашего командира.
– Что скажешь?
– А что тут сказать? – развёл тот руками. – Всё так.
Генерал снял фуражку, отчего стал виден недавно зарубцевавшийся шрам.
– Никому не платят, – ответил он, глядя в столешницу. – Ни вам, ни мне. Никому. Такое время.
Он перевёл тяжёлый взгляд на меня. Сразу стало неуютно.
– Со снабжением постараюсь помочь. С оплатой… Вам обязательно заплатят. Ваш контракт с правительством Железнодорожного подтверждён официальным представителем Банка.
Он побарабанил пальцами по столешнице и, наконец, перевёл взгляд на Кокоса.
– Выдвигайтесь, как только сможете.
– Хорошо, – кивнул тот. – Муры и внешники сами себя не убьют. Счастливо вернуться.
Генерал встал, взял фуражку.
– Спасибо, но я никуда не еду. Переношу ставку сюда, а то что-то слишком мы затянули с этой войной. Пора кончать.
***
Естественно, недовольных было много. Да почитай, что все. Но Кокос вылез на БМП, как Ленин на броневик, и толкнул речь про то, что мы стронги. Где и когда нам выпадет случай ещё накрошить столько нелюдей в человеческом обличье, неизвестно. И это действительно было так. Мы пришли сюда не для того, чтобы разбогатеть, а чтобы сквитаться, выровнять счёт.
Я сам потерял двенадцать друзей, когда муры устроили засаду на караван с юга. Этот счёт к мурам уже давно закрыт, но я привык работать на перспективу.
Я сидел на броне БМП, придерживая тяжёлый станок АГС, а рядом со мной сидела Кали.
– Слышь, блонда? – окликнул я её и подмигнул.
– Аишки? – расцвела она в улыбке.
– Держи…
Я вытащил из кармана штанов пакет и передал ей.
– Чё там? – сунула она нос в пакет. – Кофе… Зерновой. Бразильский.
Кали подняла на меня глаза, в которых уже прыгали бесенята.
– Срослось у вас всё с Черемшой? – понизив голос, заговорщическим тоном спросила она.
Я пожал плечами и равнодушно ответил.
– Джентльмены о таком не распространяются.
БМП рыкнул двигателем и дёрнулся вперёд, постепенно набирая ход. Наша колонна уходила из стаба Портовый под рык мощных дизельных моторов, вонь выхлопных газов и мрачные взгляды местных.