Взгляды моих спутников встретились на мне. Суровый и изучающий принадлежал Заку, весёлый и заинтересованный – Мэтту. Целитель не преминул пошутить в своей обычной манере:
– Очевидно, в шкафу придётся ночевать тому, кого ты отвергнешь, Ронни!
Мы рассмеялись, а куратор даже не улыбнулся. Сделал такое лицо, будто его уже отвергли все девушки на свете, а потом уставился на коптивший под потолком фонарик. Можно подумать, засохшие комары в колбе из тусклого стекла срочно потребовали его пристального внимания.
– Мэтт, ты договорился насчёт ужина? – сухо спросил Зак, больше не глядя в нашу сторону.
– Да, я схожу за ним.
– А ты, Ронни, сделай, пожалуйста, нормальное освещение. Не хотелось бы ненароком проглотить таракана. И придумай, где у нас будет стол. Когда поедим, мне нужно будет немного поработать.
Мэтт вышел из комнаты. Я нехотя подползла к краю кровати и спустила ноги. Эх, а так хотелось поваляться с дороги! От многочасовой тряски в экипаже у меня ныло всё тело, а недавний всплеск магии забрал последние силы. Не настолько, конечно, чтобы я не смогла сотворить несколько ярких огоньков и запустить их под потолок, но всё-таки. Вздохнув, я принялась за дело. Привыкай, Ронни, на практике никто тебя жалеть не будет, сказала я сама себе.
Сложив руки лодочкой, я концентрировала силу и выпускала сгустки света один за другим, пока все тёмные углы нашего временного (весьма убогого!) пристанища не стали видны в мельчайших подробностях. Некромант копошился в своей сумке – доставал тетрадь в дорогом кожаном переплёте, перья и дорожную чернильницу. Краем глаза я увидела, что он просматривает заметки, написанные тем ровным аккуратным почерком, что был в записке для меня.
– Ты ведёшь дневник?
– Веду и тебе советую, – буркнул Зак.
– А мне зачем? У меня и без того хорошая память!
– Разве дневники ведут из-за плохой памяти? Ты ничего не записываешь на лекциях и лабораторных работах?
– Ох, ну ты сравнил! В Академии, разумеется, записываю. Потом ведь придётся сдавать экзамен. А в обычной жизни для чего этим заниматься?
– Жизнь, знаешь ли, тоже иногда устраивает экзамены, – задумчиво проговорил некромант.
– Сколько тебе лет, Зак? – невольно хихикнула я.
– Двадцать один.
– Ты говоришь так, словно тебе сто двадцать один!
И снова только строгий взгляд и ни тени улыбки, да что ж за человек такой! Я огляделась, увидела в поломанном шкафу снятую с крючков полку, вытащила её и устроила на двух сдвинутых вместе саквояжах. Сверху постелила полотенце, найденное в стопке с чистым бельём. Получился импровизированный стол, накрытый скатертью.
– Неплохо, – хмыкнул Зак. – Честно говоря, думал, что ты привыкла к удобствам.
– Это я-то? Да брось, я вовсе не аристократка, в отличие от вас с Мэттом. Дома мы всегда жили очень скромно, и слуг у нас никогда не было.
– Что же сделало тебя такой, кхм, непослушной?
Держу пари, он хотел сказать: «капризной», имея в виду мою непокорность.
– Стихийная кровь моей матери, возможно… – пожала плечами я. – Мама тоже никого не слушалась, всё делала по-своему.
Ужинали мы в полной тишине. Парни время от времени посматривали на меня и друг на друга, словно между ними происходил невидимый поединок, а я делала вид, будто ничего не замечаю, и молчала им назло. А что? Почему я должна постоянно придумывать темы для разговора или всех развлекать? Я, между прочим, будущий маг, а не балаганная актриска! Пусть скажут спасибо за то, что накрыла на стол: разложила по тарелкам принесённую Мэттом снедь, расставила кружки и наполнила их горячим ягодным взваром из кувшина, а после – аккуратно собрала посуду в корзину и смахнула крошки в мусорное ведро.
– Спасибо, – словно прочитав мои мысли, промолвил Закариан.
Мне показалось, или его лицо слегка подобрело после ужина? Мэтт тем временем дотянулся до маленького скрипучего окошка и распахнул его. Во дворе стояла непроглядная темень. Пахло сыростью и сеном. Неистово пели сверчки и цикады.
– Ронни, ты прихватила с собой амулет от комаров? – поинтересовался целитель.
– Да, сейчас достану его.
На дне моей дорожной сумки притаилась шкатулка с самыми ценными вещицами. Некоторые из них были зачарованы, другие я просто любила – например, заколку-стрекозу с зелёным малахитовым брюшком, подаренную папой, или сплетённый Анитой браслет из жемчужного бисера. Было здесь и зеркальце с костяной ручкой, доставшееся мне по наследству от мамы. Непростое – с причудливой вязью и фамильным гербом, который, правда, ничего не значил для меня. Когда мама, девушка из знатного рода и потомственная стихийница, влюбилась в обычного человека, семья отвернулась от неё…
– Как он работает? – спросил Зак, когда я извлекла на свет ничем не примечательный прозрачный кристалл на длинной нитке.
Надо же, наш куратор чего-то не знает? Удивительно! Я с радостью объяснила:
– При заполнении магией амулет начинает излучать вибрации, которые насекомые не выносят – сразу летят прочь. Разве на факультете колдовства не пользуются такими?
– А колдунов, говорят, не кусают ни комары, ни клопы, – вставил Мэтт. – Кровь тёмных магов для них яд.
– Странно слышать подобное от целителя, – отозвался Зак. – Я надеюсь, что твои знания о крови не ограничиваются домыслами и бабкиными сплетнями.
– Постарайся не пораниться, тогда и мои знания тебе не потребуются!
– И ты, в свою очередь, постарайся сделать так, чтобы тебе не понадобился некромант, – с невозмутимым выражением лица ответил куратор.
Ох, непросто мне придётся с этими двумя! Я приладила амулет от комаров на оконную раму, расстелила простыни и одеяла, взбила подушки. Мэтт помог мне умыться, зачерпнув ковшиком чистой воды из ведра. Зак склонился над нашим самодельным столом и делал записи в дневнике – перо так и мелькало в его пальцах. Я села напротив него на кровать, провела по волосам расчёской, взяла мамино зеркало и попыталась из-за него украдкой заглянуть в записи куратора. Странно: теперь строчки расплывались перед глазами, словно чернильные буквы источали серый туман. Некромант поймал меня на хитрости и наконец-то улыбнулся, отложил перо.
– Герб дома Луэль? Ты говорила, что происходишь из простой семьи, Ронни.
– Я… да. Это не моё. – Заметив недоумение на лице Зака, я тут же исправилась: – Зеркало мамино.
– Можно взглянуть?
– Пожалуйста.
– В твоём личном деле в Академии ни слова не сказано о доме Луэль. Юную волшебницу с корнями великих стихийников приняли бы на факультет боевой магии, а не общей практики.
Зак осторожно вернул мне зеркало, всё ещё ничего не понимая. Эх, всё-таки считает меня «половинкой мага», как и все остальные.
– Великие стихийники из дома Луэль понятия не имеют о том, что я есть на свете. Поверь, в их родовых книгах обо мне тоже не сказано ни единого словечка. Но это память о маме, поэтому я храню его.
– Память? Мама оставила тебя? – почти шёпотом спросил некромант.
– Она умерла, Зак.
– Ты в этом уверена?
– Что? – Я вскинула ресницы, но куратор покачал головой.
– Прости, ничего.
Я не сердилась. Мэтт громко кашлянул, напоминая нам о своём присутствии, и я торопливо закрыла шкатулку, убрала её на дно сумки и погасила часть плавающих под потолком огоньков.
– Значит, так, ребята, мне нужно переодеться. Прошу вас обоих отвернуться!
Они послушались. Ну наконец-то, хоть что-то сделали дружно, не сцепившись между собой. Я стянула платье, скинула туфли, решив назавтра достать из саквояжа башмаки: уличная грязь не располагала к ношению изящной обуви. Забралась под одеяло, свернула из него уютный кокон и пододвинулась к стенке.
– Приличные девушки так не говорят, – улыбнулась я из своего укрытия, – но всё же здесь ещё много места. Думаю, будет честно, если Мэтт займёт половину этого сказочного ложа.
Целитель добыл нам ночлег, а Зак всё равно собирался поработать… И всё же моё решение не слишком понравилось некроманту. Он насупился, с молниеносной скоростью завершил записи в своём дневнике – перо скрипело так, словно вот-вот сломается, – а после снял с крючка плащ и взялся за дверную ручку.
– У нас ещё два дня дороги впереди, – тихо сказал он. – Постарайтесь как следует выспаться.
– Зак, нас ведь просили не высовываться в зал! – окликнула я его.
– Я не собираюсь высовываться. Переночую в повозке, ночи теперь тёплые.
И ушёл. А сам обещал глаз с меня не сводить или как-то так? Я почувствовала странный укол совести – словно я украдкой повела себя некрасиво и это заметили. А как надо было? Всё-таки именно Мэтт исцелил собаку хозяина трактира, и благодаря Мэтту у нас случился горячий ужин и крыша над головой. Было бы несправедливо заставлять его спать, скрючившись на саквояжах, или выгонять в повозку. Может, мне самой стоило бы забраться в шкаф, уступив мальчишкам кровать?
Не в силах долго огорчаться, я тихонько рассмеялась своим мыслям. Представила, как ребята сражаются за право лечь у стеночки. Никто не любит спать с краю. «По краю ходит Седая Тень – призрачная старуха, ворующая невинные души», – так говорила мама. Не знаю, как моя душа, а сама я ещё была вполне невинна и совсем не хотела, чтобы меня щупали всякие привидения.
– Ты чего хихикаешь? Прогнала некроманта и рада?
Мэтт растянулся на своей половине, по-деловому придвинув свою подушку почти вплотную к моей, и заложил руки за голову. На его лице тоже играла хитрая улыбка.
– Нет, просто вы так забавно пикировались. Вот думаю, как мы уживёмся втроём в чужом доме?
– Тебя только это беспокоит? – усмехнулся он и шепнул заклинание, погасившее почти все мои огоньки. Осталось два – они кружили под потолком, колыхаясь от проникавшего в раскрытое окно сквозняка.
– Не только, – призналась я. – Ещё беспокоюсь о драконах…
– О боги, а о них почему? Они давно вымерли! – возмутился целитель.
– А что, если не все? Что если где-нибудь в горах Форстада, в тёмной пещере, остались их яйца? И когда-нибудь из них вылупятся новые драконы. Представляешь? Найти бы такое гнездо!
Мэтт повернулся на бок и разглядывал моё лицо, скрытое тенью. Я замолчала и тоже смотрела на него. Блики света делали его голубые глаза лучистыми, словно заполненными магией. Светлые волосы растрепались. Его дар казался тёплым и уютным – рядом с таким точно не посмеет появиться ни Седая Тень, ни подкроватные чудовища.
– Ты такая маленькая, Ронни, – прошептал он. – Я имею в виду, ты хрупкая, лёгкая. Не могу понять, куда помещается это море фантазий, которыми ты живёшь?
– Каких фантазий, Мэтт?
– Драконы и всё остальное. – Он осторожно поправил край моего одеяла.
– Я серьёзно вообще-то, – обиделась я.
– Значит, ты на самом деле не из-за меня поехала? Скажи, пока мы одни. Из-за меня или из-за драконов?
– Наверное, из-за тебя тоже, – еле слышно произнесла я.
Как это, оказывается, сложно – отвечать на вот такие прямые вопросы во тьме ночи, когда человек находится совсем рядом и ты слышишь его дыхание, биение его сердца. На мне была рубашка и целый кокон из одеяла, а я всё равно чувствовала себя обнажённой. И это было так непривычно, что я покраснела до самых кончиков ушей и возблагодарила всех богов, что этого не видно в темноте. Ведь совершенно понятно, что произойдёт дальше, я столько читала об этом в романах и слышала от подруг, да и когда-то это должно было произойти… но я всё равно оказалась не готова.
Мэтт поцеловал меня. Я замерла, как перепуганная мышь, и не ответила должным образом. Как глупо вышло! Его губы были горячими и ласковыми, а мои лишь слабо дрогнули от испуга, не раскрывшись навстречу поцелую, – словно меня парализовало. Мэтт не стал настаивать, чмокнул меня в кончик носа и отодвинулся.
– Извини, я… не знаю, – прошептала я.
И где моя хвалёная смелость? Видел бы ты, Мэтт, как я болталась на подоконнике четвёртого этажа Академии, нащупывая кончиками туфель карниз. И не закричала, не позвала на помощь! А сейчас лежу как тупое брёвнышко, хлопаю ресницами. Самый красивый парень с факультета целителей меня целует, а я теряюсь! Уверена, большинство его сокурсниц не растерялись бы – дело бы закончилось не только поцелуями. Эх…
– Не за что извиняться, – сказал Мэтт. – Я думал, ты не против.
– Я не против, – честно сказала я. – Просто ты первый, кто это сделал.
– Правда?
– Да.
Он довольно улыбнулся, и я немного успокоилась. Ничего страшного не произошло. У нас впереди ещё много дней и ночей, в другой раз, может быть, я решусь на настоящий поцелуй. Чтобы не продолжать этот волнующий разговор, я натянула одеяло на нос и закрыла глаза.
Совесть снова царапнула моё сознание острым коготочком, мол, лежишь тут, целуешься с лекарем, а бедный Закариан бродит вокруг повозки и мучается бессонницей. Что ж, сам виноват, что такой бука! Был бы поприветливее – девушки сражались бы за право поехать с ним на летнюю практику.
– Ронни? Ты спишь? – снова позвал меня Мэтт.
Я не ответила, гадая, сколько мне придётся притворяться спящей, но притворяться не понадобилось: спустя несколько минут я незаметно соскользнула в глубокий сон.