Я всю ночь просидела на постели, не смыкая глаз. Уснула уже, когда начался рассвет. И мне приснился сон. Странный сон. Мне снился Хано. Красивый, протягивает ко мне руки, но не улыбается, взгляд напряженный. Слышу его голос:
«Иди ко мне, Леара! Иди, протяни мне свою руку!».
Руку? Нет!
Я проснулась.
Дверь уже открывалась. Я вся подобралась. Ко мне в комнату входили тепло одетые и вооруженные люди. Мрачные, собранные и молчаливые. Четверо мужчин. Я обратила внимание на запах. Пахнут особенно – потом и кровью, а еще – злобой. Да-да! Злоба пахнет по-особенному – гадко. Чуя этот запах, ты сразу, еще не взглянув в глаза, понимаешь, что тот, кто стоит напротив, ненавидит тебя всем сердцем. Спросишь, а за что? А ни за что! Просто за то, что ты есть. Это люди. Только они так могут: ненавидеть всем сердцем. А еще они умеют безжалостно убивать. Даже не задумываясь, что делают!
Я почувствовала, что вошедшие в комнату люди готовы убить.
Мне на постель кинули меховой черный плащ и толкнули под ноги сапоги.
– Одевайся.
Вот и все. Ни привет тебе, ни до свидания. До свидания говорить было некому. Уже спускаясь по лестнице, я обратила внимание на спину служанки в коридоре, а еще на ее поднятые и прижатые к стене руки. Она стояла лицом к стене. А еще она сильно боялась, и вся тряслась от ужаса.
Я подумала лишь об одном: что будет с ней потом, когда меня проведут мимо?
В общем холле гостиницы в таком же странном положении я заметила двух свенов и еще одну служанку. Я точно знала, что мою дверь охраняли поставленные Лордом Свеярдом люди, которых я сейчас не видела. Где они? Вопросы, одни вопросы. Но похоже я догадываюсь, что и служанка, и эти охранявшие меня люди не переживут это утро. Почему? Не знаю. Может быть то чувство ненависти и запах, исходящий от пришедших за мной людей сказали мне об этом.
Первым шел воин. Он пинком ноги открыл дверь на заметенный снегом двор. Метель. Я подняла голову: небо серое, тучи снежные, со стороны реки дул сильный ветер. Значит, метель только усилится. Плохо. Для меня плохо.
Почему у меня такое чувство, что меня увозят, не только не спросив моего мнения, а похоже, что и не спросив мнения Лорда Свеярда? Это не его люди. А чьи?
Ага! И лошади чужие, не орочьи. В средствах передвижения я теперь хорошо разбиралась. Эти животные выращены в краях людей. Военные. Кем бы эти четверо ни были, но мне лучше и дальше помалкивать.
Подвели пятую лошадь. Я в молчании забралась в седло. Поводья мне не дали. Выехали со двора гостиницы, два всадника и я. Через несколько минут нас догнало еще два воина. Приблизившийся близко к моей лошади воин убирал в ножны свой клинок. Я даже на холодном ветру, зимой, учуяла запах свежей крови.
Всадники устремились вниз к реке. Очень скользко, а мы – галопом по каменной мостовой. Копыта моей лошади все время скользили. На открытом пространстве было особенно ветрено. Метель, как я и предполагала, усилилась. Я обернулась назад. Все. Через несколько минут следы копыт заметет.
Моя лошадь поравнялась с парапетом чугунной ограды набережной. Крутой спуск к замерзшей воде, лошадь нагнула шею и заскользила по льду реки вслед за первыми двумя. Снега здесь почти не было, ветер сдувал его с ледяной поверхности. Очень скользко. Я опять обернулась, капюшон плаща съехал с головы, и тут же обзор набережной мне закрыл молчаливый всадник, ехавший последним. Прозвучало:
– Отвернись.
На голову снова натянули капюшон. В следующий миг моя лошадь чуть не упала. Заскользила по ледяной поверхности и, кое-как утвердившись на четырех разъезжающихся ногах, встала. Всадник, что ехал последним, спешился и опустился под ноги моего коня, достал откуда-то ткань и начал обвязывать копыта моему коню.
Остальные трое сопровождающих в молчании проделали тоже самое с копытами своих лошадей. Готовились к этой поездке. А вот моя лошадь, похоже взята в городе. Слабая, мелкая и пугливая. Лошади молчаливых воинов были гораздо крупнее. Не прошло и пяти минут, как все пять лошадей были «обуты», и дальше мы двинулись уже без задержек.
Пересекли по диагонали русло замерзшей реки, поднялись по пологому заснеженному склону и въехали в лес.
Так. В этой стороне я еще ни разу не была. Куда мы направляемся? И кто мои сопровождающие? Не похоже, что меня собираются убить. Могли бы все проделать и в гостинице. Тогда зачем я им? Ох! Ну, неужели им больше нечем заняться на войне, как выкрадывать у охраны никому не нужную одинокую сироту!
У меня больше нет семьи, меня некому защитить! Свеярд на роль защитника не подходит. Если только…. Видимо, именно Лорд Свеярд и является причиной моей нынешней поездки.
Ну, и как это понимать? Зачем я им?
Таким невеселым мыслям я предавалась, пока мы ехали по заснеженному лесу. Через два часа, когда я совсем окоченела, мы приехали к большой поляне. Костры, множество горящих костров. А еще – много военного народа. Люди. Кругом одни люди. Я так отвыкла от людей. Теперь мне были ближе орки. Даже свенов я знала и понимала сейчас лучше людей.
Проехав между горящих костров, мы остановились, и меня сняли с лошади.
Пока я пыталась осмотреться, меня тоже осматривали. В яме, по-другому назвать выкопанное в грунте помещение было нельзя, было трое военных. Люди были одеты в доспехи, но никаких знаков отличия на латах я не разглядела. Один – мой сопровождающий, тот, что все время ехал последним. Взгляд тяжелый. Втолкнув меня в проход, он сразу отвернулся. А еще тут было двое мрачных, заросших щетиной человека, одетых в сваленные, затертые овечьи тулупы. Под теплой одеждой я также заметила железо – все одеты так, как будто через полчаса ринутся в бой. Вооружены громоздкими длинными мечами. Зачем им в этой земляной дыре такие длинные мечи? Тут ими не размахнуться. Оба встретивших меня военных были крупными, я бы сказала массивными: нечесаные головы почти касались низкого потолка. Меня провели в центр помещения и сдернули капюшон с головы.
– Это она?
– Да. Это ее Синий Герцог собирался переместить на внутренние территории. Все время была под охраной.
Ко мне подошел темноволосый мужчина, внимательно посмотрел в глаза:
– Что в тебе такого, кроме смазливой внешности, что сам Лорд Свеярд озаботился выправкой твоих документов?
Я пожала плечами:
– Я не знаю. Но я не хочу, чтобы меня нашел Лорд Свеярд.
Темноволосый усмехнулся:
– Интересно. А почему?
Я подумала и выдала:
– Ну, разве трудно догадаться?! – молчание было мне ответом, люди переглянулись. И я продолжила. – От меня отказалась родня, мне некуда идти. Здесь я тоже всем чужая. Я человек, чистокровный. Вот Лорд Свеярд и подумал, что может устроить мою судьбу… По-своему.
– А ты не хочешь, чтобы он устраивал твою судьбу? – перебил меня темноволосый.
– Нет. Не хочу, – продолжила. – Я могу быть вам полезной. Я долго жила среди орков. Я знаю два языка и могу сама о себе позаботиться. И я не убегу. Мне просто некуда бежать! – И замолчала.
Темноволосый повернулся ко второму мужчине. Тот тоже рассматривал меня и что-то жуя, криво усмехнулся:
– Арленд! Тебе мало проблем? Нам даже негде ее запереть! – второй стремительно отделился от земляной стены и в одно мгновение оказался рядом: – Орочья подстилка! Смотри, в каком хорошем состоянии!
– Почему сразу орочья?! – я искренне возмутилась. И продолжила, – Лорд Свеярд мной заинтересовался! Я сама не пойму, почему! А теперь – еще и вы меня выкрали!
И вновь молчание стало мне ответом. Я кожей чувствовала – сейчас решается моя судьба. Нужно сказать что-то еще, но что? Я ничего не знаю о цели моего пребывания здесь. Даже и не знаю, где я вообще?
Я оглянулась. Они здесь не просто так сидят, по делу. А по какому? Ловят свенов, прячущихся в лесах? Нет. Почему нет? Да не знаю я! Но эти точно никого не ловят, иначе они бы были в прямом подчинении у таких, как этот Лорд Свеярд. Они явно стоят не на той стороне. Тогда на какой?
Меня схватили за подбородок и развернули к свету. Рассматривали. Решали, что же делать со мной. Сейчас придумают.
Я дернула головой и неожиданно отклонилась. Державший мой подбородок мужик отпустил меня. Не сам, это я так ловко освободилась.
– Я знаю, где находится храмовый комплекс жрецов мертвого бога.
Трое людей переглянулись. Тот, которого звали Арленд, отошел к стене и, повозившись в углу, вытащил рулон кожи. Рядом с тем местом, где я стояла, поставили пенек, раздался треск высекаемой искры, и зажглась еще одна масляная лампа. На пеньке развернули рулон, который при ближайшем рассмотрении оказался затертой, грязной и неточной картой.
Я пригляделась и не сразу, а чуть погодя, нашла что-то знакомое. Написано на венском, но так неразборчиво.
Все молчали. Я наклонилась ближе и увидела реку и город Юрмот. Он был обозначен как Квазирсот.
Ткнула в зарисовку города:
– Это Юрмот, а мы находимся здесь.
Арленд нагнулся к карте и, чуть погодя, поднял взгляд на меня:
– Так. Где храм мертвого бога? Ты знаешь? Укажи место на карте.
Я ткнула в карту пальцем и проговорила:
– Тут. – Посмотрела. Все верно. Еще бы понять, поверят ли мне. И если поверят, то что со мной сделают?
Арленд ушел опять в угол и, порывшись там, вернулся с карандашом. Присел рядом с картой и обвел кружком указанное мной место.
– Может ты и дорогу знаешь в те края?
– Не знаю. Я там не бывала.
– Откуда тогда? – Арленд поднял на меня глаза.
– Я знаю, мне показывали, на карте. Только та карта была подробнее и свежее.
– Чья карта?
– Орочья.
Арленд не отстал от меня. Переглянувшись с молчавшими воинами, он опять прошел в свой угол и принес мне другой кусок кожи. Растянул ее на втором принесенном пеньке и скомандовал:
– Пиши под диктовку, на орочьем: Маэр вишуа дрон те рои мрат. Ташира орхи.
Я нагнула голову и не без труда, но написала карандашом нужный текст на коже. Вышло криво, но вполне читаемо, если по написанному не проводить рукой: карандаш легко стирался.
Арленд вгляделся в мои каракули, не глядя мне в глаза, приказал:
– Переведи!
– Род Вишуа правит племенами серых орков. Так будет всегда!
И внезапно, прежде всего для меня самой, раздался магический треск. Я дернулась, а Арленд стукнул ладонью по написанному мной тексту. Когда убрал ладонь, надпись карандашом исчезла.
Я очумелым взглядом уставилась на рулон кожи. Такая же грязная и потертая, как и карта. Похоже – это магический свиток. О таких мне Ульриха рассказывала.
Меня оставили в отряде. Даже выделили спальное место, отделенное от всех стеганым рваным одеялом в углу еще одной выкопанной в мерзлой земле ямы. Кинули на холодную землю копну мокрого сена и дали тряпку, чтобы укрыться. Рядом находился воин из тех четверых, что привезли меня в этот лагерь. Как его зовут, я не знаю, он мне не представлялся. Он не спал. Трижды за ночь я проверяла: как только суну нос в общее помещение, так натыкаюсь на его мрачный взгляд.
Насущные потребности организма. Как же я страдала! Ни умыться, ни уединиться! Занавесь из одеяла не в счет. Мне не давали выйти на воздух!
Я промучилась день и всю ночь. Под разноголосый храп и сопение уснуть тяжело! Вонь, глаза режет от чадящих свечей, и очень хочется прогуляться!
Я три раза объясняла своему сторожу, куда же мне так надо! Бесполезно. Только хмуро меня осматривает и мотает головой. Может, немой? Но – точно слышит, а значит должен понять и выпустить! Нет, и все! Я решила пройти мимо него несмотря на его запрет! Дошла до лаза наверх и… пошла обратно. Пока шла, поддерживаемая для надежности за космы, перебудила всех в землянке: кого ногами затоптала, кого криком побудила.
– Нет! Выпусти меня на воздух! О-у-у-у! Больно же!
Копну моих волос сторож отпустил, только усадив меня на сено. И даже открыл рот, произнеся:
– Сиди тихо до рассвета.
Я досидела. Была мысль нагадить им прямо тут, но мешала совесть. Неприятная вещь! А еще пришла здравая мысль, что лучше потерпеть, а то еще неизвестно, сколько мне предстоит просидеть в этом углу. Заставят убирать за собой или еще оставят сохнуть! Скоты!
Кстати, в яме воняло похожим. У меня от этой вони кружилась голова.
Я как-то незаметно уснула. Разбудил меня мой сторож. В темноте сунул мне ведро прямо в руки.
Проблема решилась.
Но, просидев в землянке трое суток, не вылезая на свет, я так озверела, что готова была кусаться. Меня не выпускали. Стерегли. Сторожа менялись. Совсем не спали. Только забирали ведро и давали поесть. Кошмар!
Меня выпустили на воздух только спустя три дня. Ночью. В сильную метель. Я глотнула ртом морозного воздуха и закашлялась, из глаз брызнули слезы. Провела рукой по лицу – жирная маска, тронула голову – грязный свалявшийся колтун. Нагнулась и, схватив в ладони горсть снега, начала оттирать копоть. И усиленно задышала. Чистый воздух! Из темного неба на белую землю падал снег. Белые крупные хлопья. Оглянулась. Все на меня смотрят.
Ну и Чернодер с ними! Я отвернулась и продолжила процедуры.
Долго побыть на свежем воздухе мне не дали. Ко мне приблизился мой первый сторож и, взяв за локоть, отвел в мой закуток. Я побрыкалась, чтобы ему было не так легко заталкивать меня в лаз. Этим я выиграла еще минутку на воздухе. Находящиеся поблизости воины весело подбадривали моего сторожа, воин зло огрызался, заталкивая меня в узкий лаз. Протолкнул-таки, скотина! Я смачно заковыристо выругалась на смеси орочьего с местным диалектом, чем вызвала новый приступ нездорового веселья.
Ой! Не нравится мне этот всеобщий настрой! Доведут до места и прибьют, не быстро… Да…
А еще через два дня, как только улучшилась погода, отряд выступил. Меня закинули на лошадь и сунули в руки поводья.
Я не знала точной дороги, только место на карте: место, куда ведут всех этих чужих мне людей. Урочище Реар-Бро славилось на весь приграничный край своими непроходимыми чащобами и болотами. А еще завалами вековых исполинов. Местами лес был непроходим даже для пешего воина, не то, чтобы для верхового. Но они шли, человек сорок народу – угрюмого и молчаливого. Дорогу в лесу выбирал командир. Если встречался крупный завал, то отряд разделялся на две группы – первая рубила проход топорами, вторая занималась лошадьми или отдыхала. Я, понятно, всегда была во второй группе. Хотя, если вспомнить полученные на лесоповале навыки… Я на глаз могла с легкостью отличить хороший топор от плохого.
А еще, с некоторых пор мне было знакомо и оружие. Я немного умела с ним обращаться, особенно с мелким и не сильно тяжелым. Оглядывала вооружение воинов и все больше уверялась в том, что это – случайно собранные вместе люди: охотники или по-простому, наемники. Воины удачи! У каждого был свой набор приспособлений для умерщвления живых существ. Разного качества и сохранности.
Меня взяли с собой. Иначе, как бы они убедились, что я завела их, куда им надо! Идти предстояло далеко. Указанное мною место на карте ничем не отличалось от других похожих мест на той же карте. Я точно знала, что там расположено. И, похоже, знала только одна я.
Что будет со мной потом? Наверное, помучают и убьют. Вон, как смотрят некоторые!
Мне моя судьба и жизнь были вовсе недороги. После того, как я узнала, что моя семья меня не примет назад, после всего, что со мной произошло за последние два года! Да и если взять всю мою жизнь с самого рождения! Мной никто никогда не интересовался, меня ничему не учили. Теперь мне было понятно и такое обращение, и равнодушие. Мой дед! А еще покойная мачеха. Они единственные проявляли ко мне какие-то теплые чувства. Мачеха умерла. А дед изменил свое отношение ко мне с того момента, как определил меня как будущую подстилку Хано.
Дед умер. А я и не знала!
Теперь, пробираясь тяжелым маршрутом через непроходимые леса, огибая по большой дуге поселения свенов, я всю дорогу думала, вспоминала, анализировала свою недолгую жизнь и делала неутешительные выводы.
Думать, сидя верхом на лошади, было довольно удобно. Кругом – красивейший, засыпанный снегом лес и тишина.
Я испытывала к моим сестрам и брату искренние, теплые чувства, но никто из них меня не любил! Теперь я это точно знала. Догадывалась ли раньше? Нет! Раньше я так не думала. Никогда!
Как же так вышло? Я их так обожала, так берегла и растила! Спасала и готова была ради их жизней пожертвовать своей! Все дни была рядом. А они?
Скоро мы прибудем к месту, где расположен храм мертвого бога, и я стану не нужна даже этим головорезам! Меня убьют. И никто, никто обо мне не будет вспоминать!
Я подняла глаза к небу. Низкое мрачное серое небо. Светлое время суток подходило к концу, уже близятся сумерки.
Я родилась и жила в магическом мире. Где данные от рождения способности помогают достичь определенных высот и положения в обществе, дают навыки, чтобы хорошо устроиться в этом мире. Помогают не просто жить, а процветать. Но я не обладала от рождения никакими талантами. Все, что я умела, пока была ребенком – это следить за маленькими детьми и играть с ними, стирать и готовить. Меня с младенчества готовили быть всем им нянькой. А когда я вырасту? Наверное, мне предстояло заниматься все тем же, но уже следя за детьми моих названных сестер и братьев.
Но не случилось…
Теперь, прожив два долгих и трудных года в доме у орков, я поняла, что, когда Фирдана и Одру уводили в комнаты родителей, они там не играли, а занимались. Брат и сестра врали мне, рассказывая, что они там играют в прятки. А я, открыв рот, слушала их и просила взять хоть разок меня с собой. Брат ухахатывался, держась за живот, и каждый раз, просмеявшись, просил не говорить об этом матери. Теперь мне понятно почему – она ведь обо всем знала. Все знали, кроме меня и, может быть, самых маленьких!
Со всеми ними занимались! Только не со мной. Отец (так я раньше звала этого человека) не обращал на меня никакого внимания. Маму я не помнила. Только мачеха ко мне обращалась с разными заданиями и просьбами, только она мне что-то рассказывала и показывала. Только она! Чужая мне женщина, хоть и не показывала виду, но в душе думала обо мне! Я была ей благодарна, что после смерти моей родной матери она заменила мне мать и, похоже, именно она уговорила мужа оставить меня в семье.
Всех их чему-то учили, с ними занимались и часто общались на разные темы. Их готовили к этой жизни, пусть и не как магов! Ведь все мы были простыми чистокровными людьми, без примеси магической крови. Наша кровь не светилась в темноте и пахла как кровь. Сворачивалась на воздухе и густела, закрывая рану без всякой магии. А еще у нас как у чистокровных людей была очень слабая, ранимая, душа и большое сердце, которое часто стучало и болело, если рядом кто-то страдал и мучился. Я это знала всегда. Я же была такой! Я видела чужую боль, переживала вместе с больным его страдания как свои.
Я всегда сидела у постели сестер, когда они болели, и их маленькие, горячие и сухие, ладошки всегда находились в моих руках. Мачеха выгоняла меня к себе спать, просила отдохнуть, а я плакала и молила не прогонять меня. Я так переживала! И мне казалось, что уйди я сейчас спать, и моя маленькая сестра умрет от жара. Или от боли. Или от страха, оставшись один на один со своей болезнью. А так – я буду рядом и прогоню злую гадкую черную смерть! Я всегда оставалась с ними. Всегда!
У меня было кое-что еще. Не преимущество и не умение, а, скорее, особенность – богатое воображение. Мачеха как-то обмолвилась при мне, что у девочки развитый ум и с ней нужно заниматься. Я открыла довольно рот и… тут же закрыла. Мачеха, проговорив это, ушла. А я запомнила: воображение! Да, этого у меня было не отнять! Я слушала разные сказки и небылицы, быстро запоминала, и в моей голове рождались сюжеты продолжения веселых и страшных историй. Все выдаваемое моим воображением, я выдавала прямо в уши маленьким слушателям – моим сестрам и братьям. Мачеха усмехалась, дед Орис кряхтел и балагурил, повторяя, что, когда я вырасту, они пристроят меня в бродячий театр. Там, мол, мне самое место. Я была не против. Теперь это все очень смешно.
Мое богатое воображение не помогло мне избежать неприятностей. Теперь я осталась совсем одна в этом мире.
Я посмотрела в темное небо и заплакала. Слезы струями потекли из моих глаз, оставляя ледяные дорожки на холодных щеках. Плакала беззвучно. Вспоминала родной дом и сестер. Где они сейчас? Кто о них заботится, кто с ними играет, кто стережет их сон, кто сидит у их постелей? Я ценой своей жизни готова была выкупить их всех у смерти и, не задумываясь, сама бы шагнула за каждую из них на жертвенный костер. Лишь бы они жили долго и счастливо!
Я думала о них все эти два года, да что там – всю прежнюю жизнь. А теперь их всех у меня забрали.
Хорошо ли их встретили родственники? Это родня со стороны матери или отца? Я не успела узнать.
Еще меня беспокоило, что случилось с моей родной мамой? Если верить тому письму, и действительно есть документ, подтверждающий, что я не родная дочь торгового представителя, то тогда – чья же я дочь? Кто мой настоящий отец? Меня не признал как родную муж моей мамы. Значит ли это, что он и моя родная мама точно знали, кто мой отец? Похоже, эту тайну я не разгадаю никогда. Тайну моего рождения.
От мыслей о тайне моего рождения я плавно перешла к воспоминаниям о Хано. Вздохнула.
Хано я потеряла! Оттолкнула. Убежала.
Где он сейчас? Думает ли обо мне?
Сердце предательски заныло. Я старалась вспомнить что-то плохое в наших отношениях и не находила, к чему можно было придраться. Поведение Ульрихи не в счет. Не в счет и то, что Хано не вмешался в это – его же не было в городе! А как появился – сразу прекратил все издевательства. И Ульриха ведь смолчала…
Последний день, когда мы были вместе.
Я ждала его, и вот он приехал. Переговорив о чем-то с орчанкой, Хано спустился и дал мне команду собираться, сказав только, что мы едем в Юрмот. Всю дорогу по городу Хано угрюмо молчал.
Подъехали к городской гостинице в Юрмоте. Въехали во двор, и к нам подошли свены. Хано что-то им сказал, я не расслышала, и они ушли. Орк сам помог мне слезть с лошади и, не выпуская моего локтя, провел на второй этаж.
Вот и все. Оказалось, я выросла. Он в трех словах обрисовал мне мои перспективы. И не спросил, чего хочу я сама? Вдруг оказалось, что его не интересуют мои чувства. Его не волнует, что чувствует мое сердце. Он вообще повел себя странно, я никак такого не ожидала.
Сказал только: «Ты будешь моей».
Как по-мужски! А поинтересоваться, хочу ли я этого?
Вот и настал этот момент… Я в недоумении оглядела комнату. Все стало понятно.
Просто Хано терпеливо ждал, пока я подрасту и смогу без травм пережить его желание обладать моим телом. Телом, а не душой! Моя душа его не волновала, совсем. Мои чувства к нему – тем более. Смешно сейчас вспоминать, о чем я тогда мечтала. Наивная. Совсем не ждала от близких предательства, не ждала такого поведения от Хано.
Если бы он меня спросил, то я бы ответила… А что бы я ответила?
Лошадь подо мной мотнула черной гривой, я оторвалась на мгновение от своих невеселых мыслей, оглянулась по сторонам. Все едут, и я еду. Ничего не поменялось. На меня не смотрят.
Я опять с головой ушла в свои переживания.
Тяжело вздохнула, сердце ныло. Смахнула рукой влагу с щек. Шмыгнула носом и сама себе призналась. Все равно никого нет рядом: деревья и снег не в счет.
Я бы сказала ему, этому серому орку, что я только об этом и мечтаю. Да! Я была бы не против!
Как назвать мои чувства? Я и сейчас этого не знала. Но мое сердце каждый раз замирало при виде Хано с тех самых пор, как я заметила его взгляд, обращенный на меня еще там, в поселении свенов.
Спроси он, поинтересуйся, и я бы сказала ему, что я согласна быть с ним. Топорно, грубо, просто и прямолинейно. Я ничего для себя не хотела, только может быть одного -чтобы он был рядом и как можно дольше никуда бы не уходил. Но это невозможно! Я наивная дура! Постоянно в этом убеждаюсь!
Ну, что я могла там ожидать? Он смотрел на меня странно, очень странно. Всегда. Этим взглядам я не могла найти никакого объяснения. Он заботился обо мне и выполнил обещание – мои сестры не встали на жертвенный костер. И даже сейчас все они в полной безопасности и через несколько лет навряд ли вообще вспомнят обо мне, их названной сестре.
Я снова тяжело вздохнула. Тоска по родным мне людям не отпускала мое сердце. Какое оно у меня? Наверное, большое. Вон, как болит и ноет. А я – слабая и плачу.
В этом снежном лесу я сама себе призналась, что люблю Хано. Если бы он спросил хоть раз, спросил, как я к нему отношусь… Но он не спросил. Он жестко поставил меня перед фактом, почему я нахожусь с ним рядом, и почему он столько лет возился со мной и моей семьей. Только ради одного этого дня, одной ночи! А дальше – как пойдет.
Он грубо притянул меня к себе и, как я ни вырывалась, поцеловал долгим болезненным поцелуем. Не таким, каким целовал прежде. Я ждала ласки, бережного отношения, как раньше… А тогда …
Отпустив меня, он выругался и вышел из комнаты, сказав мне, что больше ждать не намерен. Куда он ушел? Скоро ли вернется?
Я не стала его дожидаться. Открыла окно на улицу и, встав на подоконник, прыгнула в сугроб. И ушла в морозную ночь, подобрав у рынка чужие ношеные вещи. Свои бросила там же, в кучу порванного, снятого с чужих тел, тряпья. Долго бродила по ночному городу, нашла открытую дверь сарая. Забралась в сено и проспала там до утра.
А утром началась эта война.