Я стояла в толпе народа и разглядывала окружение. Рядом – одни свены, разной степени побитости. Мужчин отделили и куда-то увели, остались одни женщины, дети, старики и подростки. Орков не видно. Сплошь – местная популяция.
Сама я надеялась, что внешне тоже сойду за местную, уж очень не хотелось выделяться в сложившихся обстоятельствах. Глаза и волосы я прятала. Остальным от свенов на вид я ничем не отличалась.
Сейчас, стоя в толпе жалобно скулящих свенок, злобно переговаривающихся стариков и древних старух, я удивлялась тому, как много жителей осталось в городе. Кто-то остался в городе добровольно, кто-то вынужденно. Но большинство – это согнанное население поселений нашего края. С некоторых пор я стала называть земли свенов своим краем.
Многие были почти раздеты, мерзли, кутаясь в рваные одеяния. Эти раздетые и очевидно побитые горожане – все, кто пережил первые двое суток после падения магической обороны. Некоторые были одеты и при том достаточно хорошо, но выглядели еще более растерянными, чем городские жители.
В этой гомонящей, плотной толпе я чувствовала себя очень неуютно. Похоже, я перестаралась с переодеванием. Меня почти все сторонились. Ну или пытались сторониться. Желающих стоять близко ко мне было очень мало, и вскоре я обратила внимание, что местный народец пытается отодвинутся от моей фигурки. В чем же дело? Я еще сильнее натянула на глаза платок. Сгорбилась и начала, как многие, приплясывать на месте – холодно же!
Еще раз огляделась в поисках знакомых лиц. Вон, совсем недалеко подпрыгивает на одном месте свенка из поселения лесорубов, видно пытается что-то разглядеть впереди себя. Я ее знаю. Если она здесь, значит, и наш поселок захватили или освободили. В определении происходящих сегодня событий я не была уверена.
Я начала осторожно пробираться ближе к ней. Протолкалась. Тронула стоящую ко мне спиной женщину, та обернулась. Глаза свенки расширились. Я не успела открыть рот, как знакомая разразилась диким воем. Узнала! Вот незадача! Такой бурной реакции я не ожидала. Мне просто хотелось ее спросить о своих родных.
Толпа народа, до этого плотно стоявшая плечом к плечу, в один миг подалась в стороны, и на короткое время мы оказались одни друг напротив друга.
Я в общем-то ожидала некоей реакции узнавания, удивления, но уж точно не такой. Не такого эффекта.
Посмотрела на темное, безоблачное небо! Ночь. Звезд полно. Очень морозно.
Святые! Как вас там? За что мне все это?!
Свенка продолжала вопить. Я даже подумала стукнуть ее покрепче, чтобы она наконец замолкла.
Слишком поздно я сообразила, что зря решила искать знакомых в толпе. Похоже, меня сейчас выволокут из общей массы… и разглядят. И что сделают тогда?
Не прошло и пяти минут, как толпу словно волнорезом рассек верховой. Подъехал к продолжавшей истошно орать свенке и легонько стукнул ее тыльной стороной меча по голове. Свенка заткнулась и кулем плюхнулась на землю.
Верховой свесился с седла и протянул в мою сторону кнут:
– Ты кто такая?
Я вздохнула.
Я сидела на криво сколоченном трехногом табурете в центре комнаты. Тулуп отобрали, платок тоже. Оставили только сапоги. Внимательно рассмотрели одежду, которую я побрезговала сменить. И, как сейчас мне думалось, – правильно. Если меня оставят в этом платье, хотя бы буду чувствовать себя комфортно некоторое время до того момента, когда оно придет в негодность.
В комнате я была не одна. В ней стоял стол и стул со спинкой, на котором сейчас сидел лохматый суровый тип в человеческом обличье. Человек. Может быть и маг. Как узнать наверняка? Я не знала…
Одет этот тип, на мой неискушенный взгляд, был дорого, даже с претензией на роскошь – много золотого шитья по черному сукну камзола. И чего он так вырядился? Я осмотрела помещение: грязно, вернее – не убрано, как надо. Это что? Склад?
Я принялась разглядывать незнакомца. Два ряда пуговиц, начищенных и блестевших от света факелов, вставленных в держатели по углам комнаты.
Жарко, душно, неуютно. И очень пыльно. Я вздохнула поглубже, и тут же чихнула.
Незнакомец поднял глаза. Вроде не маг. У магов глаза другие. Этот – обычный. Хотя много я ли видела магов из людей? Пока ни одного.
Черты лица этого типа меня не интересовали, и я сосредоточилась на пуговицах. В голове решала нелегкую для себя задачу. Магию я видеть не могла. Но за два последних года прилежной учебы, в том числе благодаря напористости Ульрихи, я все же много чему обучилась. Главное – уметь выбирать, что следует говорить, а чего – нет. Хотелось надеяться, что сидящий напротив меня все-таки не маг. От мага я не сумею ничего скрыть.
Я перевела взгляд на стены. Впечатление, что это каземат. Не помню, была ли в Юрмоте тюрьма? Хотя, смахивает на склад. Но не на складе же меня допрашивают?! Все очень странно.
Меня выволокли из толпы за ограждение и, внимательно рассмотрев, повели пешком по городу. В порт. Шли более часа. Сопровождающие меня ни о чем не спрашивали, а когда довели, то передали другим. И вот, как итог, – эта комната и сидящий напротив меня тип. В темноте я даже не разглядела здание, в которое меня привели. Какая-то темная крепость.
Я вздохнула. Ничего хорошего я не ждала. Меня допрашивали. Я отвечала. Сама никаких вопросов не задавала. Больше отмалчивалась или пожимала плечами, всем своим видом давая понять, что ничего не знаю.
Сидящий напротив меня суровый тип, записав очередную фразу и покопавшись в мятых бумагах, поднял на меня глаза:
– Хорошо, – пробасил мой собеседник, замолчал на некоторое время и с трудом выстроил следующую фразу: – Ты пряталась. Зачем? Ты – человек. Тебе ничего не грозит.
С некоторых пор у меня были серьезные основания думать иначе, но я промолчала. Смотрела прямо, сидела ровно и старательно делала вид, что мне интересна эта беседа.
Опрашивающий, отвернулся к окну. Немного понаблюдал, как постепенно светлеет за окном и, обернувшись, посмотрел на меня в упор:
– Тебе есть что скрывать? С кем ты жила в городе? – его взгляд стал цепким, нехорошим. С каждым новым построенным предложением свенская речь давалась ему все лучше и лучше. Я с интересом глянула на стол. Не вижу: у него в кармане амулет?
Немой вопрос повис в воздухе. Я вздохнула. Перевела взгляд на потолок комнаты и задержала его на свешивавшейся сверху копоти в виде черной паутины, грозящей упасть на мою голову.
Допрашивающий ждал… Я расслышала стук пишущей палочки о деревянную поверхность стола. Он что, нервничает? Этого еще не хватало!
Откровенно рассказывать про свою жизнь не стоило, это я прекрасно понимала. Врать не могла. Все равно выйдет нескладно. Но и все время молчать – тоже очень подозрительно. Вздохнув, решила спросить про свою семью. Если не знаешь, как лучше ответить, задай свой вопрос.
Меня очень удивила чрезвычайно странная реакция моей давней соседки по поселению. Я решилась сменить скользкую для меня тему:
– У меня есть семья. Четыре малолетних сестры, маленький же брат, и дед, – проговорила я на чистейшем венском диалекте центральных провинций Ольстеры.
До этого весь допрос велся на местном диалекте, который хмурый представитель не известной мне власти, знал очень слабо. Я замолчала, про себя усмехнувшись тому, как широко и удивленно открылись его глаза. Кто он такой – я пока не поняла, не представился.
Скорее всего поначалу он думал, что я из рожденных здесь людей. Нет, дорогой! Я не местная. Вновь усмехнувшись про себя, продолжила:
– Моему брату сейчас должно быть четыре года. Сестер зовут Беата, Эльма, Лора, Стена, а брата – Дрен. Мы жили в поселке лесорубов в предгорье Реар-Бро.
Суровый тип в камзоле с начищенными пуговицами, дернулся, нахмурился, поднялся и неожиданно резко подошел к двери. Простучал костяшками пальцев замысловатую дробь, и дверь с лязгом открылась.
– Побудь с ней, я пока прогуляюсь.
И вышел. В комнату ко мне вошел, очевидно, военный: тепло одет и – с мечом. Сторож стал у стены. Я сидела, не шевелясь, отвернулась от его грубого лица и уставилась взглядом в одну точку. Мозги усиленно работали.
Что меня ждет? Это самый главный вопрос. Из допроса, который шел уже час, мне так и не стало понятно, что же ожидает меня в дальнейшем.
Неожиданно воин вздохнул и прошел к стулу. Осторожно, стараясь не сильно греметь, отодвинул деревянный стул и уместил свой массивный зад на месте ушедшего – того, с пуговицами.
Я подняла голову и проговорила:
– Кто этот, который вышел?
Военный, с изумлением разглядывая меня, ответил:
– Сотрудник службы внешнего контроля за перемещенными лицами. Ты хорошо говоришь на венском. Недавно похитили?
В связи с услышанным у меня возникла целая куча вопросов, и я подумала, что, раз он военный (а это наверняка так) и идет на контакт, то с ним есть смысл поговорить. Дверь была закрыта и вряд ли он знает, о чем меня уже расспрашивали.
– Я отношусь к перемещенным лицам?
Военный странно на меня посмотрел и, помолчав, ответил:
– Видимо, да.
– Я – человек.
– Это точно. Я тоже.
Больше ни о чем спросить мне не удалось. Послышались гулкие шаги, и в комнату влетел суровый тип с пуговицами. Военный резво взвился, стремясь покинуть стул, да так неудачно, что задел коленками стол и снес плохо прилаженную столешницу. Та взлетела вместе с военным, и по комнате разлетелась кипа смятых бумаг. Раздался страшный грохот. Стол и стул опрокинулись. Вошедший держал в руках листы и от неожиданности выронил их. Мне на колени упала одна бумажка, исписанная красивыми синими буковками. Я вгляделась в нее и смогла (к своему удивлению) прочитать написанное по-венски:
Уведомление на розыск.
Настоящим повелеваю приложить все силы и средства к поиску насильно перемещенной семьи Торгового представителя Королевства Вензоры на Землях Ольстеры Питера Адама Соерса. Перемещение осуществлено посредством портала времени. Перемещенные лица в количестве семи человек. Место предполагаемого нахождения – предгорья Реар-Бро, Ледяные горы, поселение лесорубов в месте слияния рек Зума и Аль, Юрмот.
Имена перемещенных лиц: Орис Соерс, возраст 63 года, Леара Брамс, возраст 12 лет, Эльма Соерс, возраст 6 лет, Беата Соерс, возраст 5 лет, Лора Соерс, возраст 3 года, Стена Соерс, возраст 2 года, Дрен Соерс, возраст 2 года.
Также по-прежнему активен поиск Одры Соерс, 9 лет и Фирдана Соерс, 8 лет.
Дата, подпись…
Я вгляделась в чуть мерцавший синим знак подписи под уведомлением – полумесяц и капля.
Мою семью кто-то ищет?! Ищет меня?!