Медтехники Отавии доложили мне, что Сиран вывели из фуги, но я все равно на полтора дня отложил визит на «Мистраль». Я говорил себе, что еще скорблю, что еще не забыл жутких безжизненных глаз СОПов и того, как они двигались, даже будучи порубленными на кусочки. На самом же деле мне не хватало смелости встретиться с лучшей подругой Гхена. Здоровяк и Сиран были мирмидонцами, вместе были преступниками и заключенными и вместе последовали за мной с Эмеша. Гхену это стоило жизни.
«По нужде они бы пошли за кем угодно, – прозвучал во мне голос с интонациями Тора Гибсона. – Не вини себя за то, что предложил им путь, где бы он ни окончился».
«Горе – глубокая вода, – сказал я себе уже собственным голосом. – Горе – глубокая вода».
Мы – я и Хлыст – пересекли на шаттле статическое поле и направились к меньшему из наших кораблей. Длиной триста пятьдесят метров от кончика носа до края кормы, похожий на наконечник копья, «Мистраль» сиял, будто серебряный слиток у костра. Как и «Фараон», он был угранской конструкции и, судя по дате на регистрационной табличке, заложен еще в те времена, когда на этой далекой планете правили короли. Быстрейший из наших кораблей, «Мистраль» развивал скорость, восьмикратно превышающую световую. «Фараон» превосходил скорость света от силы в шесть раз.
– Пойти с тобой? – спросил Хлыст.
Мы сидели вдвоем в кормовом отсеке, отделенные от пилота перегородкой. Гул турбин лишь усиливал гнетущую тишину.
Я помотал головой секунд пять, пока не осознал, что ничего не ответил вслух.
– Нет. Ты не обязан.
– Адр, я не это имел в виду, – сказал Хлыст и поджал губы.
Я оставил ремарку без ответа.
– Она знает? Корво ей сообщила?
Смерть Гхена стала для меня непреложным фактом, и я, как рыба из притчи, не отдающая себе отчета в том, что живет в воде, даже не подумал уточнить.
– Неизвестно, – ответил мой лучший друг, наклонившись вперед, поближе ко мне.
– «…надлежало бы скончаться позже»[5], – перешел я на классический английский.
– Чего?
На лице Хлыста отразилось раздражение вперемешку с удивлением. Он не понял ни слова.
– Прости, несу всякую чепуху, – сказал я на галстани.
Мой друг, который был младше меня, но выглядел старше, улыбнулся и похлопал меня по руке. Улыбка маской застыла на нижней половине его лица, не коснувшись глаз.
– Что еще новенького? – Его шутка тоже вышла скупой.
– Я теряю Джинан.
Слова рефлекторно сорвались с языка. Я их не обдумывал, даже не знал, что такие мысли бурлят во мне, пока не произнес вслух. Как будто в моих руках было подобие механического кубика с изображением, которое можно было собрать, лишь правильно повернув все грани.
– Что?
Я закусил губу и перевел взгляд с узкого лица Хлыста на краешек планеты, видимый сквозь треугольный иллюминатор.
– Если мы полетим назад, она вернется к своему народу. А Смайт не отпустит меня с ней.
– Откуда ты знаешь?
Спорить не хотелось.
– Может, отпустит, – добавил Хлыст.
– Она назначила меня иммунисом, – ответил я, использовав формальный термин для особо уполномоченного дипломата. – Джинан вернется на службу к сатрапу, а нас прикрепят к Четыреста тридцать седьмому, не сомневайся.
– Не может быть, – забеспокоился ликтор.
– Может, – кивнул я с уверенностью схоласта, пусть и не имел на это полного права. – Я хочу этого избежать.
– Империя все равно получит, что ей нужно, – вздохнул Хлыст. – Я не особенный патриот, но лучше уж работать на них, чем стать одним из тех… аппаратов.
Пришел его черед отводить взгляд и рассматривать космос.
– Вильгельм, – я не собирался называть его по имени, но серьезность момента подстегнула, – нам даже «спасибо» за это не скажут. Особенно если вернемся ни с чем, как настаивает Лин.
– К чему ты клонишь?
– Сам не знаю, – ответил я, хотя имел догадку.
И до меня были палатины, отвергнувшие службу Империи ради высшей цели. «Отправишься со мной, если Бассандер откажется?» Хватит ли у меня духу задать Хлысту тот же вопрос, что и Джинан? Я, затаив дыхание, пытался сформулировать мысли. У меня было твердое желание, но не было плана – а человек, не знающий, как добыть то, чего желает, подобен человеку, прыгающему с высоты со связанными руками. Я как будто снова плутал в сумрачном лесу, не зная дороги. Данте повезло больше моего. С ним был Вергилий.
Я так ничего и не сказал. Не то чтобы не доверял другу, просто пилот в переднем отсеке мог слышать или даже записывать наш разговор и передать его потом Бассандеру. Мы были на норманской территории, в дальнем космосе, но все еще в имперских владениях, а у Империи всюду глаза и уши.
– Забудь, – покачал я головой и покосился на серую перегородку, намекая на пилота. – Ты сам успел поговорить с Сиран?
– Нет. – Хлыст подался спиной назад. – Надеюсь, ей уже сообщили.
– Я тоже надеюсь. – Мой голос казался старше, чем у тридцатипятилетнего человека.
– Тогда позволь повторить вопрос, – сказал Хлыст тише, и его тон стал серьезным, без намека на веселость. Он говорил откровенно, по-мужски, без издевки и лукавства, с искренней заботой и любовью к старому другу. – Мне пойти с тобой?
Внутренняя отделка «Мистраля» была такой же, как у «Фараона»: голый металл, сводчатые коридоры, круглые двери, повсюду белая обивка и ручки, чтобы облегчить передвижение в случае отказа или отключения системы искусственной гравитации. В отличие от «Бальмунга», мы попали на борт через стыковочный рукав и поднялись через шлюз в подфюзеляжной палубе. Хлыст двигался впереди, формально обеспечивая безопасность, хотя на борту наших кораблей в этом не было нужды. Я следовал за ним, на ходу разглаживая тунику.
У входа на главную палубу нас встретил старший помощник Бастьен Дюран. Когда я приблизился, низкорослый норманец поклонился:
– Добро пожаловать на борт, лорд Марло.
На нем, непонятно зачем, были старинные проволочные очки. Он наверняка в них не нуждался.
– Старший помощник, – сухо ответил я на приветствие. Болтать мне совершенно не хотелось.
– Капитан собиралась лично встретить вас, но они с лейтенантом Айлекс заняты расшифровкой данных с терминала Крашеного.
– Есть новости? – воодушевился я.
Дюран поправил очки:
– Нет, ваша светлость. Дриада говорит, что устройство закодировано. Доктор Ондерра также помогает, но пока безуспешно.
Обменявшись любезностями, мы проследовали за Дюраном в вестибюль и далее по низкому коридору, где я едва не стукался головой о потолок. Из боковых проходов таращились бледные, бронзовые и темные норманские лица. Натянув улыбку, я вальяжно салютовал им. В моей семье подопечные Отавии были самыми странными. На «Мистраль» перевели лишь нескольких человек Бассандера и Джинан, оставив перехватчик в подчинении бывших солдат Вента. Форма Красного отряда им не шла – я заметил одну женщину, оторвавшую рукава, чтобы демонстрировать покрытые ниппонскими татуировками руки. Некоторые не застегивали мундиры, а иные и вовсе их не носили. Кто-то наряжался в повседневную одежду. Атмосфера на «Мистрале» царила расслабленная, даже несмотря на явную озабоченность некоторых членов экипажа.
– Лорд, нам опять готовиться к заморозке? – спросил один солдат. – Мы только из нее вышли!
– Говорят, мандари хочет вернуться? – окликнула меня женщина – судя по акценту, одна из джаддианских альджани.
Я и хотел бы дать им ответ, но вынужден был промолчать.
Мы прошли по мостику над трюмом, просторным отсеком, занимавшим почти треть площади корабля. Потолок изящно выгибался и вибрировал от мерного гула расположенных выше термоядерных реакторов. На переборке слева от нас висело больше десятка военных штандартов с гербами отрядов, норманских фригольдов и даже одного имперского дома. Был среди них и золотой штандарт адмирала Вента. С него по-прежнему дерзко, несмотря на гибель хозяина, глядел черный восьмикрылый ангел. Прямо перед нами располагался центральный шлюз, ведущий к мостику на противоположном конце корабля.
Сиран дожидалась нас на правом борту в достаточно просторном помещении, служившем одновременно и комнатой отдыха, и столовой. Она была не одна. На диванах и за игровой станцией разместилось еще с дюжину солдат, наверняка недоумевающих, зачем им возвращаться в фугу сразу после пробуждения.
– Получай, паскуда! – Рассмеявшись, женщина в форме шутя стукнула подругу, обыграв в какую-то игру-симулятор. – Получай!
– Эй, потише! Комендант идет!
Когда я вошел, смех стих до уровня шепота. Все присутствующие почувствовали себя незваными гостями. Краем глаза я заметил, как двое солдат выскользнули в коридор, а еще один переместился в столовую.
Сиран с Эмеша сидела у голографической панели, имитирующей вид из иллюминатора на оранжевую планету. Изображен был даже шрам на месте города Сурена, касающийся границы света и тени. Корабль как раз входил в ночную зону. Завидев меня, Сиран улыбнулась и отставила кружку. Если она и плакала, то слез я не видел. Она всегда предпочитала короткие стрижки, но теперь вовсе сбрила волосы, и ее коричневая кожа блестела в свете люминесцентных ламп.
Не произнося ни слова, я подошел к ней и, склонившись, обнял. Все молчали, лишь издалека слышалось чье-то неловкое шарканье. Я отпустил Сиран, и та встала, положив руку мне на плечо.
– Ты в порядке? – спросила она спустя несколько секунд.
– Я-то? – едва не усмехнулся я. – А ты в порядке?
Ее рассеченная ноздря напомнила мне о Гхене, и я невольно отвернулся.
– Отавия сказала, что ты там был, – ответила она, не убирая руки. – А я была ледяным кубиком.
Прикусив губу, я сказал:
– Да. Но он был твоим…
Кем? Любили ли они друг друга? Я ведь этого не знал и никогда об этом не спрашивал. На Эмеше их перевели в блок с заключенными, и мы виделись лишь на тренировках и в боях. А после Эмеша они служили на разных кораблях.
Сиран промолчала, взяв продолжительную паузу, затем произнесла:
– Дело было плохо?
Что ответить на такое? Мои сапоги вдруг стали весьма привлекательным объектом созерцания.
– Он храбро сражался, – вздохнул я.
– Я не об этом спрашиваю.
Ее карие глаза сверкнули, и я мигом вспомнил, что она старше меня. Годы обошлись с ней лучше, чем с Хлыстом: волосы не поседели, кожа не состарилась. Она держалась горделиво, отстраненно, как королева, и я задумался, не течет ли в ней кровь патрициев.
Стиснув зубы, я вновь представил дымящуюся от плазмы рану и кражу лица Гхена Крашеным.
– Там были деймоны, машины в человеческих телах. Гхен…
– Марло, не води меня за нос! – воскликнула женщина, и в толпе зашептались. – Я не об этом спрашиваю!
– Сиран, – произнес Хлыст, подходя и протягивая руку.
– А ты вообще не лезь! – огрызнулась она, отступая.
– Что я должен сказать? – спросил я.
Сиран молча буравила меня взглядом.
И я рассказал им все. О бойне и о том, как отправил Гхена вниз. О СОПах, о Крашеном и его жутких проделках. О том, как отомстил за Гхена.
Хлыст не знал историю в таких подробностях и замер, разинув рот. К концу рассказа нас обступила толпа, приблизившись ко мне, Сиран, Хлысту и Дюрану, насколько хватило смелости. Лишь только я умолк, солдаты бросились врассыпную, сделав вид, что вовсе не слушали.
– Спасибо, – кивнула Сиран.
– За что?
– За то, что проломил уроду голову, – ухмыльнулась она.
Хлыст причмокнул губами и взъерошил седеющие волосы:
– Нужно было вина захватить. Не подумал.
– Мне и это сойдет, – подняла кружку женщина-мирмидонец.
– Чай? – скривился я.
– Водка, – фыркнула Сиран.
– Но еще утро! – изумленно воскликнул Хлыст. – И где ты вообще ее откопала?
Женщина показала ему неприличный жест и улыбнулась. Нависавшая над нами мрачная туча понемногу рассеивалась, и мы искренне улыбались друг другу.
– Бандит прислал с земли, пока вел поиски. Пока я еще была заморожена. К слову… – Она прищурилась и уселась за стол. – Правда, что Лин снова собирается нас заморозить и вернуться к имперскому флоту у Коритани?
– Если Айлекс не раскопает чего-то существенного, таков план.
– А что Джинан?
Я искоса посмотрел на Хлыста:
– Делает вид, что не имеет права голоса. Говорят, командование легионов приказало всем кораблям собираться у Коритани. Я не устаю повторять, что Джинан не подчиняется Империи, что мы можем разделиться и продолжить поиски Воргоссоса без имперской поддержки, но она не хочет перечить Бассандеру.
– Похоже, она уже давно все решила, но не собирается признаваться, – прошипела Сиран, скрещивая ноги.
– Может, и нет, – вставил Хлыст, оглядываясь на Дюрана в поисках поддержки. Старший помощник молчал. – Адр, я думаю, Джинан просто осторожничает. Быть между тобой и Бассандером – все равно что оказаться между молотом и наковальней.
– Как-то это трусливо, – заметила Сиран с легкой улыбкой. – Она ведь тоже капитан.
В этот момент старшему помощнику Дюрану на терминал поступил вызов, и он поспешно вышел, чтобы ответить. Остались лишь трое ветеранов боросевского Колоссо.
– А как Паллино? – спросила Сиран.
– Да как всегда, – ответил Хлыст. – Стойкий сукин сын. Даже глазом не моргнет.
– Ну, – сухо ответил я, – глаз-то у него всего один, моргать опасно.
– Не смешно. – Хлыст уколол меня взглядом и едва не замахнулся, чтобы ударить.
– Смешно.
– Да иди ты к черту! – буркнул он, принимая во внимание собравшихся в зале солдат. Ликтору коменданта не к лицу бить этого самого коменданта.
Сиран же улыбалась до ушей. Хороший знак.
– А напрямую со Смайт ты не говорил? В обход Лина и твоей девицы?
Я настолько стремился уладить все собственноручно, что напрочь забыл о том, что в дело вовлечены и другие силы. Пусть и не столь могущественные, как Первый стратиг, но куда могущественнее Бассандера Лина.
Райне Смайт. Рыцарь-трибун Райне Смайт.
– Нет, не говорил, – признал я и почувствовал, как невольно расплываюсь в улыбке.
– О, я знаю это выражение, – кисло заметил Хлыст. – Даже не начинай.
Я потер лицо ладонями. Мне хотелось расцеловать Сиран. У меня был другой выход. Только вперед и вниз, не сворачивая налево и направо[6]. Мы снова очутились в лабиринте – или вовсе не покидали его, – в сени мрачных деревьев моего разума.
– Не слушай его, твое величество, – сказала Сиран, глядя на меня снизу вверх. – Мне нравится, когда ты такой. – Она с улыбкой прикончила остатки водки. – Ребята, вам налить? Помянем Гхена как положено.
Сиран потянулась к бутылке, не дожидаясь ответа. Я был ей признателен. Она не увидела моих слез. Хлыст схватил меня за руку, я повернулся, удивившись той озабоченности, что отразилась на его лице.
Отмахнувшись, я вытер слезы и пробормотал:
– Твое величество.