Воодушевление, радость и восторг заметил бы любой. Я подняла взгляд: очаровательная малышка с золотистыми локонами в длинном розовом платье смотрела на меня с верхних ступенек лестницы. Казалось бы, доброжелательная улыбка и ласковый тон должны были убедить меня в том, что мне рады, но уж больно холодные и хитрые глаза у маленькой красавицы. Настоящая принцесса. Это Амелия?
– Амелия, что ты тут делаешь? – подтвердил мое предположение Брайон. – У тебя же сейчас должно быть занятие по истории магии с достопочтенной Флеммой Энифрог?
– Должно, но как можно пропустить встречу с нашей будущей мамой? – улыбнулась девочка. – Занятия у меня каждый день, а встречи с новой мамой не чаще двух раз в месяц!
– Амелия, как ты можешь? – резкий мальчишеский голос донесся… с потолка?!
Я запрокинула голову и едва удержалась от нецензурной брани: прямо над моей макушкой парил мальчишка с мечом в руке. Судя по блеску металла, меч не игрушечный, а вполне себе настоящий. Я сделал шаг в бок, чтобы встать рядом с Брайоном. Если вдруг что – спрячусь за него. Или даже под него – тут уж от обстоятельств зависит. Лучше позор, чем бессмысленная смерть.
Ну а что? Брайон же помощник Дитриха, генерала, значит, точно не такой беззащитный как я. Впрочем, основной причиной, по которой я посчитала, что из Брайона выйдет неплохой щит от детишек, было другое. Меня эти малыши сейчас точно не пожалеют, а вот мужчину – вполне возможно.
– Что я могу? – почти что пропела девочка.
Ну, по крайней мере, понятно, почему ее за полторы боевые единицы посчитали.
– Не врать так нагло! – фыркнул мальчишка. – Прошлая мама у нас была всего-то месяц назад, а не два.
– Я ведь не хотела смущать новую жену дяди и рассказывать всю правду, – пожала плечами девчонка.
Не хотела? Я едва сдержала усмешку. Очень даже хотела! Прям вот от души старалась. И про каких они «мам» мне тут рассказывают? Брайон скрыл несколько фактов или детишки исказили что-то?
– Амелия, Алекс, пожалуйста, не говорите ерунды! – вздохнул Брайон, устало потерев костяшками пальцев переносицу. – Вы пугаете будущую супругу вашего дяди.
– Она не выглядит напуганной, – сказали у меня прямо за спиной. Третий ребенок? – Уверенной, спокойной – очень даже. Почему так?
– Сложная задачка предстоит в этот раз, – цокнул мальчишка сверху, а потом, словив мой взгляд, неловко отговорился: – Сложно понять, почему вы так спокойны.
Ну-ну, а почему тогда я между строк читала что-то вроде «Как же сложно ее будет отсюда выпроводить?» К счастью, в отличие от Амелии, по выражению лица Алекса можно было понять если не все, то почти все. Хоть какое-то облегчение.
– Наверное, вы влюбились в дядю и теперь верите, что сила любви преодолеет все? – справа от меня показалась малышка с длинными каштановыми волосами.
Только же стояла где-то за спиной! Она телепортировалась или что?! Хорошо, что у меня нервы крепкие с тех самых пор, как младшие проверяли меня на прочность разными способами: и из-за угла выпрыгивали, и всякие странные штуки в постель подсовывали. Ведь, по их мнению, нет ничего более забавного, чем сестра, визжащая от ужаса. Увы, не разочаровала я их лишь в первые пару раз, потом привыкла.
– У вас с дядей будет любовь? – взволнованно спросила девчонка с каштановыми волосами.
Эва, кажется? На вид самая дружелюбная, даже притворства не чувствуется. Но выдыхать и думать, что справляюсь, было рановато: я еще не видела ни Соломона, ни Франсуа-Доминик. Моя интуиция подсказывала, что сии чудные виденья даруют мне немало впечатлений.
– Так, ребята, пожалуйста, вернитесь к вашему уроку, иначе мне придется доложить вашему дяде о том, что тут происходит, – скомандовал Брайон. – Обо всем вы спросите мисс Киру чуть позже, когда я официально представлю вас друг другу.
– А не страшно? Докладывать? – вкрадчиво осведомился Алекс, подлетая к Брайону поближе.
– Почему мне, личному помощнику Его Превосходительства, должно быть страшно? – обиделся Брайон.
– Карма, все дела, – развел руками Алекс, отлетая в сторону. – Ну, раз кармы не боишься, докладывай. Но не ври. Ты никакой не помощник.
– Ага, дядя назначил тебя временным помощником и отправил на поиски мамочки для нас, мы все знаем, – хихикнула Амелия. – Новая мама, хотите знать, зачем наш дядя Дитрих так сделал, почему не позволил настоящему помощнику заняться этим делом?
– Во-первых, уважаемая мисс Амелия, я назначен помощником хоть временно, но официально, а, во-вторых, где ваша воспитательница, которая должна следить за тем, чтобы вы посещали занятия? – Брайон возражал достаточно спокойно, я бы сказала, что даже вяло.
Словно эта ситуация повторялась множество раз, и мужчина ленился спорить.
– Сбежала.
– Снова сбежала, – вздохнула Эва. – Наверняка на поиски любви…
– И почему она сбежала? Она в преклонном возрасте, сомнительно, что ее так уж интересовала любовь, – тяжело вздохнул Брайон.
– Всех интересует любовь! И в пятьдесят, и в сто, и три тысячи лет. Просто некоторые запрещают себе об этом думать, потому и кажется, будто у них нет интереса, – возмутилась Эва, глядя на Брайона укоризненно.
– Да не в любви дела, глупая ты девчонка, – прошипел Алекс сверху. – Ей почему-то Франсуа-Доминик ей не понравилась.
– О, точно! – радостно хлопнула в ладоши Амелия и громко закричала: – Франсуа-Доминик, иди сюда! Познакомься с нашей новой мамочкой.
– Нет, не зовите сейчас! – рядом со мной заорал Брайон, хватаясь за голову.
Было от чего. Сверху донесся громкий рык, а пол подо мной задрожал. После чего из-за угла лестницы на всех парах вылетело огромное золотистое чудовище, похожее на льва, и понеслось в мою сторону. Я краем глаза заметила, как скорпионий хвост (по форме, размер-то соответствовал габаритам мантикоры!) «встретился» с перилами лестницы и те хрустнули, словно их сделали не из дерева, а из пенопласта.
Я не орала от ужаса по одной простой причине: понимала, что последние минуты жизни стоит потратить на добрые воспоминания о семье, а не на страх. Однако мантикора успела затормозить передо мной. Ее морда была так близко к моему лицу, что горячий «фырк» я почувствовала прямо на щеках.
– Франсуа-Доминик, отойди от нашей гостьи, пожалуйста, – очень тихо и очень вежливо сказал Брайон. – Будь хорошей мантикоровской леди и не пугай всех подряд.
Мантикора весьма укоризненно посмотрела на Брайона абсолютно человеческими голубыми глазами, но все же сделала четыре шага назад, села на пятую точку и с абсолютно невозмутимым видом принялась вылизывать правую лапу. Хотела бы я сказать, что мантикора очень миленькая, но два факта не позволяли это сделать: сидящее напротив меня чудовище было ростом с меня, и сзади раскачивался самый настоящий скорпионий хвост, с которого капала какая-то жидкость на пол. Там, где капля упала, пол чернел и дымился.
Что ж, я прекрасно понимала няню: я бы тоже сбежала. Останавливал лишь контракт, где четко был оговорен пробный период – три месяца. Именно столько я должна продержаться в этом поместье, чтобы получить компенсацию от Дитриха.
– Да где слуги, в конце концов?! – рявкнул Брайон. – Почему в поместье тишина и пустота?
– Уволились все, кроме садовника и поварихи, – фыркнул сверху Алекс. – А они не знают, как встречать таких благородных гостей, как наша новая матушка из другого мира.
О, оказывается мальчишка способен и на сарказм. Нехорошо, когда уже в таком возрасте… Впрочем, сейчас, положа руку на сердце, я честно призналась себе: я и мое выживание рядом с чудовищем, которое, если судить по размерам, с легкостью может схавать мою голову и не подавиться, беспокоили меня куда больше морального и психологического состояния незнакомых детишек.
– И дворецкий? Не рассказывайте сказки, он служил у четырех баронов, которые отличались максимально мерзким характером. И ни одного нарекания, – процедил Брайон.
– А! Дворецкий, да? – фыркнула Амелия. – А его Соломон поймал на краже. Очень заинтересовался драгоценной дядиной шкатулкой.
– Соломон его изгнал? – устало спросил Брайон.
– Нет, он его допросил. Вытрепал все нервы. Качественно и профессионально, – сказал Алекс, опускаясь прямо на спину мантикоре и вцепляясь в ее шею.
Разумеется, легкий мальчишка начал скатываться по спине вниз, однако Франсуа-Доминик тут же встала, чтобы он не упал на пол. Внимательная тварюшка.
– Он жив? В здравом уме? – со вздохом спросил Брайон, по которому видно было – новости повергли его в некую пучину отчаяния.
– Ну, как сказать…
– Говори как есть. – На лице Брайона не дрогнул ни один мускул.
– В священники подался, раздает все наворованное, то есть, накопленное богатство бедным, собирается приюты поддерживать. В газете писали, что он даже с аукциона продал коллекцию редчайших вин, чтобы денег на благотворительность хватило…
– Вы его заставили?
– Он сам. Соломон умеет убеждать, – сказал Алекс, надувшись, словно его лично оскорбили.
– Соломон умеет угрожать, – процедил сквозь зубы Брайон. – И я прекрасно знаю, как он это делает.
– Какая разница между угрожанием и убежданием, если человек в итоге выполняет все, что хочет Соломон? – спросила Эва, склонив голову набок. – К тому же, Соломон очень умный, бескорыстный и заботливый. Он избавил этого человека от тяги к плохому! Теперь бывшего дворецкого не интересует ни богатство, ни статус, ни алкоголь.
– Не угрожанием и убежданием, а угрозой и убеждением, – поправил Брайон.
– И как Соломон это делает? – поинтересовалась я.
– Из самого простого – обожает намекать, как любит точить когти о все небольшое, круглое и шарообразное, – вздохнул Брайон. – А когти у него… большие.
Ну, по крайней мере, мне бояться не стоит.
– Никогда не понимала, почему все взрослые мужчины после этих слов поджимают коленки и трясутся от страха, – невинно заметила Эва. – Какая же это угроза?
– Очень и очень суровая, – сказал Брайон, и, заметив любопытный взгляд троих детей, выдавил: – Подробности спрашивайте у дяди!
– Почему у дяди?
– Ты глупый и не знаешь? А мама знает? – ухмыльнулся Алекс, которой точно знал, что к чему. Мальчишка прищурился и вызывающе посмотрел на меня. – Или мама тоже глупая?
– Знаю, – ответила я и улыбнулась успокаивающе Брайону, у которого лицо выражало степень наивысшего ужаса. – Но о таких вещах вам должен рассказывать исключительно ваш папа или тот, кто выполняет его роль.
Что ж, Дитрих, за эту маленькую подставу я даже извиняться не планирую. Любишь детишек – люби и мозги ломать, отвечая на каверзные вопросы.
– Мне кажется, что ты врешь, – фыркнула Амелия. – Чем докажешь?
– Брайон, мы как-то можем связаться с Дитрихом? – спросила я. – Как раз спросим. И не только о том, почему все так бояться угроз Соломона.
– О, давайте свяжемся по магическому шару! – обрадовалась Эва.
– Не только? – спросила Амелия, спускаясь вниз по лестнице. – А о чем еще вы будете спрашивать?
Да-а-а, в здешней «банде» именно эта малышка, напоминающая даже не принцессу, а сказочную фею, главная. Она первая заметила маленькую угрозу в моей фразе. Точнее, я бы не назвала это угрозой, всего лишь легкая проверка – есть ли для этих детишек авторитет, что-то или кто-то, способный повлиять на них.
– Например, про ваше расписание и отлучки с уроков, – ласково сказала я, улыбаясь как можно ярче. – Как ваша мама я должна буду очень внимательно относиться к вашей учебе.
– Ой!
Вот тебе и «ой». Испуганное какое. Как минимум, самого Дитриха племянники слушаются. Уже легче.
– Может позвоним позже по более важному делу? – предложила Амелия, замирая на середине лестницы. – Мой дядя – очень занятой человек, он просил не отвлекать его по пустякам…
– Да и вам надо отдохнуть, – тут же сказал Алекс. – Вы наверняка устали после дороги.
Заботливые какие, а! Просто золото, а не дети.
– Да-да, госпоже Кире очень нужно отдохнуть, а вы… – начал Брайон.
– Мы уже возвращаемся на занятия, – синхронно закивали дети.
– Но, Франсуа-Доминик! К классу магии! – воинственно воскликнул Алекс, и мантикора понеслась по паркету, оставляя знатные вмятины.
– Хм, – фыркнула Амелия, а после что-то произнесла – и за ее спиной возникли крылья, позволив не отставать от химеры, которая на повороте, судя по грохоту, что-то снесла.
– Меня подождите! – закричала Эва и умчалась на поразительной для ребенка скорости следом за сестрой и братом.
Я нервно выдохнула. Магия, это всего лишь магия, к которой мне нужно привыкнуть. Просто привыкнуть. Но для начала – отдохнуть после дороги.
– Что ж, пойдемте в мою комнату, – сказала я остолбеневшему Брайону.
– Вы… вы восхитительны, госпожа Кира, – со слезами на глазах сказал мужчина. – Если бы не вы, мне бы точно пришлось или отвечать на вопрос, или убегать. Никогда не думал про такой способ!
Судя по тому, что я увидела, Брайон выбрал бы второй вариант. А мой способ хорош, вот только слишком часто использовать его не получится – потеряет эффективность. Оставим связь с Дитрихом для самых сложных случаев.
– Раз уж слуг нет, то я прихвачу ваши чемоданы, – улыбнулся Брайон, у которого в руках мигом материализовались два моих чемодана.
– А зачем вас назначили временным помощником и отправили за мной? – спросила я, добавив: – Удовлетворите мое неуемное женское любопытство, а я сделаю то же самое для вас.
Брайон, поднимавшийся по лестницы, неожиданно запнулся, но не упал.
– Вы… вы немного…
– Коварная? – с радостью подсказала я временному помощнику моего неведомого супруга.
– Нет, конечно же, нет! Я просто не знаю, как бы выразиться поточнее… – начал мужчина. – Вы кажетесь такой милой и дружелюбной, что от вас не ждешь подвоха.
Вежливый какой. Говорить, что его описание полностью подходит под предложенный мной эпитет, я не стала.
– Я всего лишь предложила взаимовыгодный вариант, – сказала я, следуя Брайоном.
– Тогда давайте поставим ваши чемоданы, вы чуть отдохнете, а потом я устрою вам экскурсию по поместью, покажу столовую, где мы поедим, а в процессе ответим на вопросы друг друга? – предложил мужчина.
Брайон шагал бодро, несмотря на два отнюдь не легких чемодана. Поднявшись по широкой лестнице вверх, он свернул направо в коридор с огромными двухметровыми окнами, благодаря которым свет беспрепятственно проникал в помещение, создавая прекрасную светлую картинку. Мы прошли буквально четыре двери, прежде чем остановились напротив пятой.
– Это ваши покои, госпожа Кира, – сказал Брайон, распахивая передо мной дверь. – «Лазурный берег, утопающий в солнечных лучах». Обитатели дома обычно зовут их «Лазурными покоями». Их делали для будущей супруги его высокопревосходительства Дитриха, но пока ими еще ни разу не пользовались.
Этот Брайон чертовски талантлив в разжигании любопытства! Если ими ни разу не пользовались, то что насчет всех тех «мам», о которых упоминали детишки? Да и сам Дитрих… Неужели не встретил за все это время достойную девушку, на которой хотел бы жениться?
Но все вопросы мигом испарились, когда я увидела свою комнату! Восхитительный лазурный цвет скомбинировали с кремовым, окна еще больше, чем в коридорах, а из них открывался вид на сад. Да уж, стоило согласиться на этот контракт лишь ради того, чтобы пожить в таком великолепии.
Впрочем, погружаться в фантазии я себе не позволила. Мне бы не пожить, а выжить с этими детишками и их чудищами в качестве домашних животных. И мое выживание начинается прямо сейчас.
Я прошла в глубь комнаты, пооткрывала все шкафы, посмотрела под кроватью. Недовольно поцокала, а после спросила у Брайона:
– Тут есть какие-нибудь сейфы или потайные места?
– Э?
– То, куда так легко не добраться, – спросила я.
– Зачем?! – испуганно воскликнул Брайон. – У вас же нет никаких запрещенных вещей?
–Разумеется, нет, – мотнула я головой, про себя делая заметку, что, судя по реакции Брайона, у этих детишек до сих пор не было «достойного» взрослого, который хотя бы пытался справиться с каверзами. – Спрятать от детей. Ответьте мне, пожалуйста. И покажите. Не может быть, чтобы ничего такого не сделали.
– Д-да, конечно! – наконец сообразил мужчина. – За картиной есть небольшое хранилище, в тумбе рядом с кроватью есть двойное дно под нижней полкой. И в шкафу с одеждой должна быть двойная стена. Обо всем остальном не знаю.
– Да-а-а? Тогда откуда знаете об этом? – спросила я, находя в шкафу ту самую «двойную» стену.
– Логотип мебели, – сказал Брайон. – Это стандартные «сюрпризы» для этих вещей, такие «тайники» есть практически во всех подобных экземплярах. Все остальное, если что-то и есть, то делалось индивидуально под руководством его превосходительства Дитриха, поэтому я не могу знать.
«Тайники», о которых известно всем? Это какие-то антитайники, честное слово. То, что детишки о них знают, можно не сомневаться. Ну, с другой стороны, это небесполезно.
– Что ж, Брайон, не оставите ли меня на часик, чтобы я могла разобрать вещи? А уж потом и поместье покажете, и поговорить сможем, – попросила я, добавив немного умоляющих ноток в голос.
Кто б сомневался, что чуть растерянный Брайон спокойно покинет комнаты. А я мигом взялась за дело. Кто знает, когда там у детишек заканчиваются уроки и каких сюрпризов мне ждать.