– Смотри, здесь нужно поправить код. Заказчики не видят отправную точку, – произнес Джахид, тыкнув пальцем в экран.
– Тогда необходимо переделать расположение корзины, картинку и дизайн, чтобы все красиво встало. После выписки я…
– Ты будешь заботиться о себе. Задания на исправление я отдам графическому дизайнеру.
– У нас есть на это время и средства?
– Аллах! Почему ты беспокоишься о таких вещах? Это моя задача, а ты едва на ногах стоишь.
На самом деле я чувствовала себя прекрасно после капельницы, даже силы прибавились. Потому что надо мной больше не маячили родственники, не летели проклятья и пожелания сгореть в аду рядом с приспешниками Шайтана. Аллах свидетель, я не заслужила подобного обращения. Меня словно загнали в угол сначала приездом на родину, затем решением эмира.
Я осталась абсолютно одна.
Когда проснулась в палате в полном одиночестве, то, как ни странно, не испугалась. Не искала в памяти затерянное воспоминание того, как я попала в огромную больничную палату, больше похожую на апартаменты Карима в Бурдж Халиф. Я была абсолютно спокойна в своем одиночестве. Без отца, без мужа, без брата. Одна. Наедине с малышом. Чувствовала, что с ним все в порядке, и он в ответ бил меня по животику, словно сообщая: «Я тут, мамочка, я тебя не брошу».
Окончательно проснувшись, оглядела огромную палату с кучей дверей. Не удивлюсь, если за одной из них находится спальня или малая гостиная, как в нашем дворце. Слишком роскошная, в белоснежно-золотых тонах, где пахло цитрусовыми, от которых меня мутило.
Джахид вовремя зашел в палату, я сразу же попросила вывести меня на из здания, хоть он и был против. Не думала о том, куда подевался Карим и вся семья, почему меня не оставили дома и не вызвали доктора в особняк. Сейчас мне нужен был свежий воздух, насколько его возможно получить.
Брат привел меня в небольшой закрытый под прозрачным куполом сад. Сад посреди пустыни. Да, в конце весны в Дубае было слишком жарко, поэтому выходить на улицу я не решилась. Мы передвигались медленно, Джахид служил опорой, пока мы спустились сюда, однако здесь гораздо лучше, чем в четырех стенах. К тому же скоро намаз, мне бы все равно пришлось встать.
– Мне нужно отвлечься. Наш бизнес не должен ждать из-за моей беременности, – ответила я с задержкой.
– Я хотел нанять тебе помощницу.
– Не стоит, я сама справлюсь.
– После родов тоже будешь сама справляться?
– Я буду не одна, а с…
Запнулась и опустила глаза на подрагивающие пальцы и живот. В голове просочился образ заботливого Карима, который качал нашего малыша на руках, пока я смотрела на них с любовью и заботой.
Мое сердце болезненно сжалось. Его не было в палате. Он не приехал, в отличие от моего брата.
Мне не стоило забывать, кем Карим являлся на самом деле. Он чуть ли не силой привез меня в Эмираты, подверг жесткому испытанию в виде семейного совета. Лучше бы я не возвращалась и снова сбежала, лучше бы я сбежала из больницы прямо сейчас, вместо того чтобы сидеть в окружении экзотических растений под прозрачным куполом, но поздно. Даже брат не помог бы мне в этом.
Поэтому вместо полноценного побега от мужа я всего лишь вышла из палаты в сад при территории клиники. Джахид принес из машины ноутбук, и я занялась делом. Да, часто отвлекалась и чувствовала себя рассеянной, однако это лучше, чем сидеть в четырёх стенах и испытывать тошноту от цитрусовых.
Мне хотелось вдохнуть хотя бы каплю свободы…
– Амина? – раздался над нами мужской голос.
Вздрогнула от резкого тона. Снова нависал над нами, как нерушимая скала. Как Бурдж Халиф. Инстинктивно схватилась за живот, словно Карим мог отнять даже неродившегося ребенка. Впереди как минимум десять недель до этого момента. До момент, когда моя судьба окончательно решится.
Я бы не обратила внимания и вернулась к работе, если бы не посмотрела в глаза мужа и не заметила бы там незнакомые эмоции. Волнение в золотисто-карих глазах.
– Что-то случилось?
– Почему ты не в палате?
– Медсестра принесла цитрусовые, меня начало мутить. Я решила проветриться.
– Под куполом?
– На улице плюс сорок.
– Почему ты не сказала? Медсестры все бы убрали.
– Они убрали, но меня все равно мутило. Здесь мне комфортно, и я могу спокойно…
– Спокойно что?
Карим наклонился и хотел заглянуть в экран ноутбука, но я резко закрыла крышку прямо перед его носом.
– Ты вернулась к учебе?
– Почти. К учебе и работе. Я помогаю Джахиду открыть онлайн-магазин в Лондоне.
Не удивлен. Даже бровью не повел. Но уголки его губ слегка растянулись. На мгновение. На миллисекунду. И я это прочитала на мужском лице. Как ни странно, это первый наш разговор, где я не чувствовала себя в опасности вблизи своего мужа. Может, потому что Джахид рядом или события во дворце выжали из меня все эмоции. И хорошие, и плохие.
– Я могу поговорить с тобой наедине?
– Я не уйду, пока…
– Джахид.
Взяла брата за ладонь и проникновенно взглянула в темно-карие глаза. Он лишь кивнул и отошел в другую сторону сада. Сел с ноутбуком, но наблюдал через открытый экран. Я усмехнулась.
Карим сел неподалеку, но не вплотную, чему я была благодарна. Он остался в кандуре, как и с утра, куфия слегка сдвинулась на левый бок. Я остановила себя от желания поправить ее. Впервые за долгие полгода видела его так близко. Глаза в глаза. Сердце дрогнуло, когда опустила взгляд на нос с небольшой горбинкой и на полные, четко очерченные губы.
Как в первую нашу встречу, когда буквально упала в объятья шейха.
В тот момент окончательно пропала, потерялась в его необычном, глубоком взгляде. Нам не разрешали смотреть на мужчин прямо, откровенно. Но я не могла оторваться. Не было сил. Возможности.
Но я уже не маленькая девочка, я будущая мама. И мужской взгляд больше не способен повлиять на меня, как шайтан на неверных.
– Тебе не стоит перенапрягаться. Ты беременна, я напоминаю.
– Мы разводимся, и ты не можешь указывать мне, что делать.
– Ты носишь моего ребенка, я беспокоюсь.
– За меня или за ребенка?
Карим молча опустил глаза на живот, который я все еще сжимала. Если бы не ноутбук на коленях, то я бы поднялась и отошла от мужа подальше.
– Если ты не против, я буду жить отдельно, пока мы окончательно не оформим развод.
– Где ты собралась жить?
– Джахид обещал снять квартиру.
– Ты хочешь променять огромный дворец с персоналом на крохотную квартирку?
– В твоем дворце проходной двор. Мне некомфортно.
Слова вылетели из уст неосознанно. Наверное, я высказала то, что давно крутилось в голове. Даже сейчас, по возвращении домой, в доме толпилось много людей. И… наверное, нам будет лучше пожить отдельно, раз мы разводимся.
– Хорошо, – усмехнулся Карим. – Но жилье предоставлю тебе я.
– Но я хочу сама выбрать.
– Ты выберешь. Обязательно. Но оплачу его я. Полностью. Квартира будет куплена, и останется твоей после развода, если ты этого захочешь.
Как мило. Аллах должен был вознаградить Карима за такую щедрость. Он обязан заботиться обо мне до развода, заботиться о ребенке, но никто не просил его покупать мне отдельное жилье.
– Почему ты заботишься обо мне?
– Наш ребенок должен жить в хороших условиях, даже в утробе матери.
Карим поднес ладонь к моему животу и застыл. Боялся, что я снова отпряну от него? Такие мысли были. Хотелось скинуть его руку с моего живота, скрытого под той же черной абайей, но его взгляд буквально молил о прикосновении, чтобы почувствовать малыша через слои одежды.
Малыш протестующе застучал ножками, и я кивнула в знак согласия. Никаких ударов током от прикосновения мужа, никаких мурашек или удивления. Я затаила дыхание, прислушиваясь к ответу моего ребенка. Он впервые чувствовал прикосновения отца, а я впервые за долгое время ощущала нежность и тепло, которого была лишена. Но в то же время легкая дрожь пробежала по позвоночнику. От страха.
Аллах одной рукой бил, другой гладил. Это и было поглаживание Аллаха руками моего мужа или пощечина?
– Это он стучит?
– Да.
Золотистый отблеск его радужки стал ещё ярче. Он словно искрился и отбрасывал вокруг себя маленькие лучики, как блестящее на солнце золото. А полные, четко очерченные губы, скрытые за отросшей бородой, растянулись в улыбке.
– Наш мальчик.
– Что?
– У нас будет сын, Амина. Это мальчик.
Пришла моя очередь улыбаться. Тепло, исходящее от живота, наполнило мою грудь, плечи, пальцы рук и ног. Оно окрылило меня, словно феникса, восставшего из пепла своей боли и переживаний. Я до последнего не хотела знать пол. Он узнал его первым. И наши желания совпали.
Я неосознанно положила руку поверх его большой ладони. Малыш все ещё бил папу по ладони, словно приветствовал спустя месяцы разлуки. Он приветствовал внутри, а я – снаружи. Наши сердца наверняка бились в унисон с ударами малыша о живот. Я знала это. Чувствовала.
– Я скучаю, Амина.
Я тоже, Карим… но я не могу выкинуть реальность из головы…