Трикси
Встреча с ректором должна была помочь, но мужчина равнодушно развёл руками. Подождите пару дней, необходимо поднять документы, – заключительные слова и закрытая перед носом дверь. Единственное, что сейчас может спасти – звонок маме, но наверняка послушаю гудки и останусь в мотеле. Я медленно иду ко дну. По крайней мере, ещё есть время найти новую работу. Я ведь должна радоваться, что за четыре дня не произошло ничего нового? Меньше чем за неделю, удалось потерять приобретённую подругу, работу и дом. Джен тоже пропала с радаров, а я не хочу быть назойливой мухой и не закидываю своими проблемами. Но за эти дни кое-что хорошее всё же случилось: ноутбук. Не мой, но жизненно необходимый. Конечно, у Мэйсона он лучше и несмотря на снисхождение, всё равно не теряю бдительность.
Я не была бы собой, если бы не попытала удачу третий раз.
Снова тут, откуда выселили несколько дней назад. Стены кажутся чужими, хотя успела привыкнуть к проживанию в кампусе и вечным перебоям в напоре воды. Честно сказать, я скучаю. В отличие от мотеля, это место наполнено жизнью. В своём сегодняшнем «доме», скитаюсь, словно приведение, а жители быстро меняются. Никто не задерживается больше двух дней. Основная часть – туристы, и все они следуют поставленному маршруту дальше. Слушая рассказы на общей кухне, я и представить не могла, какого это: жить свободой; слушать зов сердца и уезжать туда, куда просится душа. С грустью понимаю, что порой желаю того же. Я не могу бросить университет и уехать в путешествие, но каждый раз задаю себе вопрос: почему?
Подхожу к двери бывшей комнаты и стучу.
Минута.
Две.
Три.
Дёргаю за ручку, но дверь заперта.
Тяжело вздыхаю и решаюсь прогуляться по соседям.
Пять пройденных дверей, две из которых закрыты, а жители остальных трёх отвечали скупым: «Не видел». Либо они слепые, либо Деби не появлялась в кампусе неделю. С каждой последующей минутой, ход собственных мыслей начинает нравиться меньше и меньше. Начиная от стыда, завершая смертью, я тыкаю пальцем в небо.
Теряя всякую надежду, покидаю кампус и выдыхаю бремя, повисшее на плечах. Мне необходима новая работа и покупка ноутбука. Если не получится найти тот же, придётся лгать маме. Самое банальное: поломка и невозможность восстановления.
Мэйсон постарался, и теперь карта метро – новый предмет изучения, но, вполне возможно, что мотель ближе к университету вовсе не потяну в бюджете. Наверное, за это стоит сказать спасибо.
Я добираюсь до университета и наблюдаю главного героя свои мыслей. Он блистает на парковке в объятиях девушки. Я знаю её. Кажется, знаю о нём всё. Твержу себе не смотреть в их сторону, но всё равно разглядываю сквозь штору из волос.
Волосы, цветом тёмного шоколада, переливаются под ярким солнечным светом. Её лучезарная улыбка привлекает как мужское внимание, так и женское. Её звонкий смех разносится по парковке. Она такая маленькая и красивая, что я волей-неволей поддаюсь чарам. Полагаю, это у Картеров семейное. Ремешок огибает тонкую талию, бежевая ткань коктейльного платья подчёркивает фигуру, по которой сложно судить: спорт или гены. Головой понимаю, что сейчас в кольце рук Мэйсона сестра, но сердце пропускает удар. Вот же она: конечная станция. Девушка выбирается из его хватки и направляется к центральному входу, а Мэйсон открывает дверцу идеально чёрного спортивного автомобиля. В прошлый раз, машина была другой. Сегодняшняя будто утром выехала из салона.
Я опускаю взгляд на капот и вижу значок мустанга. Безусловно, он предпочитает быструю езду. Автомобили, пронизанные опасностью, характером и роскошью.
Сворачиваю в сторону метро ровно в ту секунду, как становлюсь мишенью. Впопыхах сбегаю по лесенкам и теряюсь в толпе. Глупо полагать, что Мэйсон поспешит нагнать, имея под рукой машину, но в душе поселяется слабая надежда.
Боже, я просто сумасшедшая.
Удача на моей стороне. Необходимый поезд как раз появляется из тоннеля, а следом, забегаю в вагон и падаю на свободное место. Не теряя времени, достаю телефон и наушники. Но не успеваю опомниться, как один нагло выдёргивают прямо из рук.
Какого… – взревели бы вы, только вот по носу бьёт знакомый парфюм. Слишком знакомый.
– Что слушаешь? – больно подозрительно любезничает Мэйсон.
– Картер, какого чёрта?
– Что именно?
– Какого чёрта ты делаешь в метро, у тебя есть машина и раз уж на то пошло – телефон тоже.
– А ты откуда знаешь, что у меня есть машина?
Я выгибаю бровь и задаю немой вопрос: «Ты это серьёзно?».
– Не прикидывайся идиотом.
Мэйсон пожимает плечом и лукаво подмигивает.
– Она сломалась.
– Ты минуту назад собирался сесть в неё.
– Внезапная поломка. Бывает. Она только что с сервиса.
– Наверняка целая и невредимая, готовая прокатить с ветерком.
– Следишь за мной?
– Ты, вероятно, сошёл с ума.
– Нет, – говорит Мэйсон. – Ты же наблюдала за мной, если знаешь, что я только что собирался сесть в неё.
– Я должна закрывать глаза и прикидываться слепой, если ты маячишь на горизонте?
– Включай музыку, проверю твой музыкальный вкус.
– Перебьешься.
Мобильник испаряется из моих рук и появляется в тех, что принадлежат Мэйсону. Грёбаное волшебство.
– Картер, это личная вещь!
Похоже, данный факт его не особо волнует. Парень бесцеремонно забирается в проигрыватель.
– Я не собираюсь смотреть фотографии, если ты не смотрела мои.
– И позволь узнать, о чём ты?
– Я просил не открывать ту папку.
– Я не открывала, – и это действительно правда. Насколько бы сильным ни было любопытство, не залезла в личное и не изучала содержимое ноутбука. Я вовсе не хочу узнавать его лучше.
Самая большая на свете ложь.
– Ты же знаешь, что это можно проверить?
– Я могу отдать его прямо сейчас для проверки.
Мэйсон ещё минуту пристально таращится на меня, после чего становится собой.
Ухмылка поднимает уголки его губ.
– Ладно, поверю. Я включу свою, если тебе нечего предложить из нормального репертуара.
Перехватываю телефон и выбираю первую попавшуюся песню, в конечном счёте, ей оказывается Being As An Ocean – Tragedy.
Жду язвительные комментарии, но Мэйсон молчит, слушает песню и смотрит вперёд. Делаю то же самое: отворачиваюсь и нацеливаюсь на стекле, за которым темнота сменяется тусклым светом. Наши отражения тоже там. Они, то слабо различимые, то чёткие и резкие.
– Включишь ещё раз? – спрашивает он, как только мелодия начинает затихать.
Молча киваю.
Больше не отказываю себе в такой мелочи, как подпевание, но беззвучное. Шевелю губами в такт словам, разглядывая наши отражения. Наши силуэты размываются, прямо как расставленные границы. Мне не нравится, что он отвечает встречным взглядом, и поэтому закрываю глаза, желая расслабиться и полностью уйти в мелодию.
Ничего не получается.
Нервозность и насторожённость не проходит, а лишь усугубляется.
Две остановки за спиной, впереди ещё три. Надеюсь, Мэйсон планирует проехаться дальше, но интуиция предсказывает, что слишком многого хочу.
– Прекрати пялиться на меня, – говорю я, ёрзая на месте.
– Или что?
– Ничего. Мне не нравится.
– Ты уверена, что тебе не нравится?
– Абсолютно.
– Сходишь со мной куда-нибудь?
– Мы это уже обсуждали и, кажется, договорились.
– Мне ничего не мешает спросить ещё раз. Если хочешь чего-то добиться, не сдавайся после первой неудавшейся попытки.
– Не в этот раз, Мэйсон.
– Мэйсон, – с насмешливой подковыркой, повторяет он.
– Твоё имя, насколько всем известно.
– Ты называешь меня по имени.
– И что?
– Ты делаешь это тогда, когда сдаёшься.
– Я делаю это постоянно.
– Нет.
Опускаю плечи, когда он отворачивается и вытягивает ноги, сложив пальцы в замок на затылке.
Господи, какая я наивная дура, думала, что можно расслабиться.
– Ты не выйдешь из поезда, пока не ответишь да.
– О, ну давай, останови меня, – я весело улыбаюсь, задумываясь, куда ударить, чтобы получить преимущество.
Мэйсон профессионально исправит оптимистичный настрой.
– Даже не рассчитывай, что ты сильней меня.
– Я вовсе так не считаю, разве только немного.
Его горячее дыхание обжигает местечко за ухом. Я благодарю толстовку за длинные рукава, под которыми пробуждаются мурашки и встают волоски. Я млею, робею, ощущая хищную улыбку. Улыбку, за которую, клянусь, сильно поплачусь.
– Я хитрее. Я быстрее. Я сильнее.
– Искренне верю.
Просыпается желание похлопать его по плечу, но беру под контроль последние остатки здравого рассудка и отодвигаюсь.
Мэйсон поднимается с места, уже открываю рот, чтобы попрощаться. Как снова ошибаюсь.
– Попрошу внимания!
Взгляды пассажиров устремляются в нашу сторону. Я едва ли не краснею от макушки до кончиков пальцев на ногах. Хочется забиться в самый дальний уголок вагона и прикинуться невидимкой. Мёртвой. Кем угодно. Даже спящим бомжом.
К сожалению, с Мэйсоном это невозможно. Никогда не будет.
Он указывает на меня пальцем.
Меня начинает тошнить.
Очень сильно тошнить.
– Помогите уговорить эту девушку сходить со мной на свидание.
– Привяжем её к поручню? – замечает какой-то мужчина из толпы зевак.
– На сегодня другие планы, – Мэйсон ослепительно улыбается. – Хотя… идея неплохая.
Его блестящие озорством глаза устремляются на меня.
– Будем ездить до тех пор, пока не кончится рабочий день. Пока ты не скажешь да.
Мне хочется рассмеяться. На смену тошноте приходит веселье. Я спешу сообщить не самую радужную для него информацию.
– Картер, рабочий день не кончится. У них перерывы между выездами и сменой машинистов. Упс.
– Ладно.
Ни капли не верю в согласие.
И не зря.
Мэйсон начинает скандировать: «Скажи да!». Каждый следующий раз голос становится громче. С энтузиазмом наблюдаю за попыткой и думаю, на сколько его хватит.
Я обвожу взглядом ошарашенную подобной выходкой толпу, и едва не давлюсь от смеха. Но всё меняется. Переворачивается не в мою пользу, когда толпа всё же поддерживает и гул голосов повторяет: «Скажи да!»
Я сжимаюсь, стараюсь дышать, оставаться в сознании, потому что все тычут на меня пальцами и объясняют происходящее новым вошедшим. В горле пересыхает, на лбу и затылке выступают испарины, я наверняка выгляжу похуже мертвеца. Все продолжают горланить, а я желаю взвыть. Это давит, уничтожает внутреннюю силу и ломает стержень. Сопротивляться становится тяжелее. И когда Мэйсон, а следом и толпа за ним, отрезает выход к свободе, я проглатываю ком из битого стекла, появившийся в горле.
Меня охватывает паника и ужас по нескольким причинам.
Во-первых, он пойдёт на всё, чтобы получить желаемое.
Во-вторых, я не люблю быть в центре внимания.
В-третьих, замкнутое пространство, ещё и под землёй, выбивает почву из-под ног.
Но я, как и всегда, побеждаю в схватке со страхами и вскидываю подбородок, занимая прежнее место.
– Ты когда-нибудь каталась на метро сутками напролёт? – спрашивает Мэйсон.
– Это будет наш первый раз, – возвращаю ему улыбку.
Мэйсон на секунду закусывает губу и обращается к толпе:
– Всем спасибо. Наше первое свидание пройдёт в метро.
– Удачи, парень, – несколько мужчин хлопают его по спине или плечу.
Мэйсон падает рядом и его улыбка настолько широкая, что заставляет усомниться в адекватности мышления.
Песня так и крутится на повторе, и я переключаю её, заменяя следующей. И следующей. И ещё следующей.
Так проходит час, а за ним – два. Тело затекло, но упрямо сижу на месте и Мэйсон тоже. Он не предпринял попытки заговорить. Парень молча слушает музыку, и я решаюсь сделать ход конём. Переключаю песню на юную Майли Сайрус и украдкой улыбаюсь. Но новый план с треском проваливается. Мэйсон выглядит вполне довольным.
– Не получится, Трикс.
– Трикси, – исправляю я.
– Не-а, – отмахивается парень, покачивая головой в ритм мелодии.
Поездка претендует на адскую. Она напоминает символ бесконечности.
Композиции переключается одна за другой, и когда начинает играть When I Look At You, улыбка парня становится ещё шире. Я вовсе хочу помереть, когда Мэйсон начинает подпевать. Это шокирует и смешит одновременно. Поджимаю губы, чтобы не позволить улыбке и смеху вырваться наружу.
Соседи по вагону периодически поглядывают в нашу сторону. Некоторые смеются, кто-то улыбается. Те, что видели весь концерт – давно покинули поезд, но наша парочка осталась и, похоже, надолго.
– Не знала, что ты тонкая ранимая душа, Картер, – дразню я.
– Мэди в детстве любила этот фильм.
– Последнюю песню?
– Ага. Папа всегда жалел, что нельзя умереть на время, чтобы не видеть это.
– А ты плакал вместе с ними?
– Нет, я тоже прикидывался мёртвым.
Он делится со мной детством, и как бы ни хотелось, но мне нравится узнавать моменты из прошлого, даже если детские годы. На свою беду, решаюсь продолжить, хотя инициативу по-хорошему лучше пресекать.