Трикси
Мужчина смотрит на меня без капельки сожаления и понимания. Он абсолютно равнодушен. Как будто это нормально. Как будто в порядке вещей заходить к кому-то в комнату и говорить, что он должен собрать свои вещи и покинуть кампус из-за нарушения гребаных правил. Я не понимаю, что происходит. Волосы на затылке встали дыбом, а на лбу выступил пот. Тело бросает то в жар, то в холод. Я дрожу от ужаса.
– Оплачивается полгода проживания, от вас не поступала и часть её. Прошёл почти месяц.
– Моя мама оплатила год проживания ещё до такого, как я перевелась сюда! Вы должны посмотреть ещё раз!
– Мы посмотрели дважды. У вас нет квитка, чтобы доказать нам.
– Это какая-то шутка! – слёзы струятся по щекам. Я качаю головой, отказываясь верить в происходящее.
Я разворачиваюсь, чтобы бежать в комнату за телефоном, но ударяюсь лбом о бронебойную грудь и падаю на задницу. Перед глазами размывается холл, но моментально соображаю, что передо мной Мэйсон.
Он выглядит потрясённо и в то же время растерянно.
Я поднимаюсь на ноги и бегу в комнату, где в спешке нахожу мобильник и пытаюсь дозвониться до мамы. Звонок безуспешный. Меня пересылает на голосовую почту.
Падаю на пол и закрываю лицо ладонями. Я надеялась на чудо. Пару дней назад, они ушли на задание и должны вернуться со дня на день. Сейчас я совершено одна в чужом огромном городе без унции понимания происходящего. С приездом сюда, преследует чёрная полоса.
И я снова нажимаю клавишу вызова и смотрю на экран.
– Пожалуйста, мама… возьми трубку… – задыхаясь, прошу я.
Безуспешно.
Отбрасываю телефон в сторону и подтягиваю колени ближе, сотрясаясь в рыданиях. Аренда жилья в мотелях быстро обчистит кошелёк, но не вижу другого выхода.
– Что происходит? – голос Мэйсона как гром среди ясного неба. Я уже забыла о его присутствии. – Ты не оплатила проживание?
– Уходи, – шёпотом произношу я.
Мэйсон продолжает истуканом стоять в дверях. Никто не сомневался.
– Мы уже говорили об этом.
Я фыркаю от негодования.
Руки трясутся, но приступаю собирать вещи, пока Мэйсон молча наблюдает в пороге. Он стоит там ещё пару минут, после чего уходит. Я радуюсь его исчезновению.
Лгу.
Его присутствие даровало хоть какую-то поддержку. Больше этого нет. Я очередной раз остаюсь одна. Чемодан с трудом закрывается. Деби так и не появилась, и отныне найти её и ноутбук станет ещё сложнее.
В коридоре пусто, лишь стук колесиков эхом разносится в стенах. По пути захожу в туалет и умываю лицо холодной водой. Кажется, за пару дней выплакала столько, сколько с роду не плакала. Я начинаю ненавидеть этот город.
Сегодня я сломлена и разбита, но завтра вновь стану той, кто борется до последнего. Убью дюжину времени в административной части университета, требуя поднять все документы. Я уверена, что мама оплатила предстоящий год.
Порывы ветра играют с выбившимися из хвостика локонами. Ночной морозный воздух и тишина создают впечатление, что могу быть убита в любой подворотне. Я не испытываю оптимистичные надежды, гуляя по Нью-Йорку в одиночестве и намереваясь найти новое жилище. И остаюсь права.
Запястье огибают чужие пальцы, я резко оборачиваюсь.
И снова он.
– Мне не до тебя, Картер, – цежу сквозь плотно сжатые зубы.
– Я помогу.
– Единственное, чем ты можешь помочь: погрузка чемоданов в такси.
Одергиваю руку и делаю новый шаг в сторону дороги. Очередное поражение. Мэйсон перехватывает ручку чемодана и останавливает движение.
– Я не понимаю, что ты хочешь от меня! – кричу так сильно, что услышат на другом конце страны. – Почему бы тебе не оставить меня в покое?
Парень остаётся непоколебимым.
– Не будь упрямой, позволь помочь.
– Скажи название ближайшего мотеля, я сочту за помощь.
– Ты можешь остаться у меня.
Я начинаю смеяться. Не знаю, почему предложение так забавляет. Может быть, потому что должна буду оплатить собственным телом.
Мэйсон не разделяет истеричного веселья, продолжая наблюдать с нейтральным выражением.
– Пара минут не спасёт меня, Картер, – смех угасает, на смену ему приходит опустошение. – Прибереги свою помощь для кого-то другого.
– Пара минут? – он поднимает краешек губ. – Серьёзно? Мне не девяносто лет.
– Мне плевать, сколько это длится. Я хочу уйти, и буду благодарна, если ты отпустишь.
– Если я этого не сделаю?
– Мы простоим тут до утра. Когда-нибудь надоест. Ты можешь помочь тем, что не будешь тратить моё время.
– Я хочу помочь.
– Я уже сказала, ты поможешь, назвав ближайший мотель.
– Ладно, но я буду тем, кто довезет тебя туда.
– Если это единственный способ прекратить наши отношения, то согласна.
Он иронично поднимает бровь.
– Между нами есть отношения?
– Отношения бывают разными, не переворачивай мои слова под своё понимание.
– Например? Какие между нами?
– Апокалипсические. Хочу предложить закончить их. Сделаем вид, что не знаем друг друга.
– Допустим, что я не хочу этого. Что тогда, Трикси?
– Во всём должна быть взаимность. На поле две команды и пара ворот. Отсутствие одних говорит о том, что игра не равнозначная.
– Мы занимаемся боксом, там нет ворот, – парирует Мэйсон.
– Тогда у тебя отсутствует противник, бой с самим собой?
– Смотря, за что борешься. Можно бороться с собой.
– Вряд ли ты нокаутируешь себя.
– Не физически, но морально.
– Наш разговор зашёл в тупик. Предлагаю разойтись и наслаждаться жизнью так, как делали это раньше.
– Я больше не могу ей наслаждаться, как раньше.
– Разве это должно волновать меня?
– Да.
– По какой причине?
– Потому что ты являешься причиной.
Я чувствую прилив сил.
Улыбка расползается на губах.
– Серьёзно? – я едва сдерживаю смех. – Ты понимаешь, где ты, и где я?
Он сводит брови, а я решаю дать развёрнутый ответ.
– Мы из разных лиг, Картер. Я играю за одну команду, а ты бегаешь по разным. Я даже не хочу знать, сколько раз эти слова помогли вскружить голову недалёкой дурочки.
– Ни разу.
– Тогда, стоит пересмотреть тактику. Если на постоянной основе используешь одну, рано или поздно начнёшь проигрывать.
– Я не использовал её. Она не существовала до сегодняшнего дня.
– Правильно делал, потому что не работает.
– Работает.
– Нет, Мэйсон.
– Мэйсон, – ехидно повторяет он. – Признайся себе в том, в чём я признался себе.
– Ты видишь только то, что хочешь видеть.
– У тебя не получится меня обмануть.
– Конечно, нет, ты можешь сделать это самостоятельно.
– Я довезу до мотеля.
– Я передумала.
– Передумала, потому что знаешь, что я прав.
– Я устала и хочу завершить этот бессмысленный разговор.
– Мы завершим его, когда я довезу тебя.
Выдыхаю и отпускаю чемоданы, позволяя ему выиграть, но лишь для того, чтобы получить своё. Я мечтаю остаться одна, желая расслабиться хоть на секунду. Чёрная полоса, в которой повязла моя жизнь, завершится. У всего есть конец. Я не та, что сдаётся и подстраивается под обстоятельства. Я та, кто выстраивает их.
Занимаю заднее сиденье, Мэйсон устраивается за рулём. Его взгляд встречается с моим в зеркале заднего вида.
– Знаешь, почему ты села назад?
– Удиви меня, – я провожаю взглядом кампус.
– Потому что боишься принять правду.
– И какую правду?
– Ту, где ты что-то чувствуешь ко мне.
– Господи, ты абсолютно невыносим, Картер.
– Мама так говорит.
– Я второй раз хочу согласиться с ней.
– Ещё она говорит так про отца. Ты точь-в-точь повторяешь её слова.
Ненароком смотрю в его сторону. Мне не нравится. Совершенно не нравится тот факт, что смотрю на него, что хочу смотреть. Я ёрзаю по кожаной обивке и стараюсь успокоить подступающую. Заезженной пластинкой кручу мантру: «Не надо. Не делай этого». Но разве сердцу прикажешь?
И я злюсь.
Злюсь на себя за то, что он прав; за то, что чувствую к нему что-то. Так не должно быть. Так не может быть. Ненавижу его за то, что он не может быть таким же, как тот урод из кафе. Желаю, чтобы он испортил мнение о себе, даже если придётся выкинуть меня на обочине, я буду так рада возненавидеть его. Я хочу найти причину и повод, чтобы ненавидеть ещё больше.
– У тебя есть время передумать, – нарушая тишину, говорит Мэйсон.
– Что?
– Тебе не придётся тратить деньги на мотель, если останешься у меня.
– Только через мой труп.
– Я не трону тебя, обещаю.
– Ты серьёзно думаешь, что слово «обещаю» способно поменять чьё-то решение?
– Когда даёшь обещание, ставишь под прицел самого себя. Ставишь под сомнение цену собственным словам. Одним неверным действием можешь подорвать репутацию и доверие в целом.
– Слова – это всего лишь набор букв. Они не дают никаких гарантий. Я могу сказать всё, что захочу, но это не будет означать то, что я непременно сделаю это.
– То есть, ты врала?
– Ты сильно удивишься, но каждый человек врёт.
– Особенно о чувствах.
– Я не чувствую к тебе ничего.
– Я ничего не говорил о себе, но ты сразу подумала обо мне, – Мэйсон мелодично смеётся, отчего мурашки бегут по коже.
Он паркуется у мотеля с неоновой вывеской, что отражается в лужах.
Я вылетаю из салона, распахиваю багажник и спешно выдёргиваю чемодан. С грохотом ставлю на асфальт. Гнев настолько будоражит кровь, а ноги отбивают сердитый ритм по асфальту, что становится больно то ли от собственной лжи, то ли от того, как яро вышагиваю вперёд.
Мэйсон остаётся за спиной, я чувствую его прожигающий взгляд на спине, но не поворачиваюсь.
– Давай, вали, Трикси. Докажи мою правоту! – бросает он в спину.
Я незамедлительно торможу.
– Я ненавижу тебя! Терпеть не могу, Картер! – салютую средние пальцы. Кажется, даже волосы встали дыбом от переизбытка чувств. – Если бы могла, показала бы их пальцами на ногах!
Он прибился к боковине капота и скрестил руки под грудью, с усмешкой смотря на меня.
– Бесишься, потому что влюблена в меня.
– Ты отвратителен!
Подхватываю чемодан и залетаю в холл мотеля.
Седовласый мужчина за стойкой, смотрит на меня, как на умалишенную и, бьюсь об заклад, уже набирает номер психологической лечебницы. Кстати, очень не помешает. Я буду только рада выбить из головы парня, который остался на парковке.
– Мне нужен номер на пару суток, – заявляю я, пропуская приветствие.
Протягиваю документы и стучу пяткой, бегая глазами по обстановке.
Всё деревянное, приятный аромат заполняет лёгкие. Мебель как будто только что сошла с лесопильни. Тусклые светильники окружают небольшое пространство, отбрасывают тени. Парочка миниатюрных диванчиков у окна, кажется, видели побольше мужчины за стойкой. Им как минимум лет сто.
Я поддаюсь корпусом вперёд и выглядываю в окно, но парковочное место, на котором остановился Мэйсон, – не видно. Я сержусь. Хочу знать, что он уехал, забрав ухмылку к чертям собачим. Тело сотрясается под нахлынувшими эмоциями. Неприятности в кампусе легко отступили, позволив Мэйсону занять лидерские позиции. Слёзы отчаянья больше не душат. Душат другие: из-за его правоты.
Получаю ключи и сломя голову, несусь по лестнице на второй этаж.
Отпираю дверь и забрасываю чемодан, следом захлопываю с такой силой, что здание трясётся.
– Ты не влюблена в него, – проговаривая эти слова, вкладываю в них уверенность и веру.
Шаги туда-обратно.
Пинок ножки кровати.
Тяжёлое пыхтение и круговорот одной фразы вслух, чтобы самовнушение наконец-то начало работать.
Я произнесу эти слова, даже если разбудят среди ночи. Они должны звучать, как клятва солдата, заступающего на службу. Я не верю в любовь с первого взгляда, и даже во влюблённость. Невозможно влюбиться во внешность. Обычно она обманчива, за симпатичной мордашкой может скрываться жестокий убийца, за бездомным – добряк, который отдаст последний кусок хлеба. Для чувств нужно хотя бы знать человека. И я уже достаточно знаю Мэйсона, черт побери. Я отказываюсь верить в то, что за внешностью и повадками хулигана, который идёт по головам и топчет сердца – скрывается что-то нежное и мягкое. Но он уже проявил мягкость, когда безвозмездно отдал конспекты, заметил ошибку в докладе, и ничего не сказал из-за того, что в библиотеке пресекли моё враньё.
Стук в дверь, и я вновь распахиваю её, из-за чего сквозняк влепляет пощечину.
– Докажи, что я не прав.
В следующую секунду губы Мэйсона обрушиваются на мои, из-за чего ноги подкашиваются. Я хватаюсь за его плечи, в надежде удержать равновесие. В сознании щёлкает рубильник, отключая здравый рассудок и включая чувства, благодаря чему, отвечаю на поцелуй.
Но Мэйсон тут же отступает, разрывая физически контакт.
Тёмные глаза впиваются в мои и, прикусив нижнюю губу, он облизывает её языком. Я буквально вижу, как подобно песку, между его пальцев рассыпаются осколки моего будущего разбитого сердца.
– Жить с отрицанием, а? – улыбается он, после чего, отклоняется в сторону лестницы и скрывается за поворотом
Что. Я. Натворила.