Коридор пятого этажа изгибался немыслимым образом. Пол то забирал вверх, то резко уходил вниз, стены то поднимались высоко вверх, то делались такими низкими, что Эмилия едва не касалась затылком потолка. Без магии здесь точно не обошлось! Шестикурсники-то наверняка привыкли, а вот Эмилия совсем растерялась.
Справа и слева тянулись бесконечные двери, и на каждой был начертан знак. Пятиконечные звезды тоже встречались, но вот беда – ни одной черной. Эмилия блуждала уже не меньше получаса и готова была поклясться, что не один раз прошла мимо одних и тех же дверей. Проклятый коридор! Какая-то лента Мёбиуса, а не коридор!
Милли, отчаявшись, уже хотела было возвращаться, да только лестницы теперь тоже было не отыскать!
«Так, Милли! Спокойно! Недавно учили заклятие… как его… Путеводная нить! Должно помочь…»
Путеводная нить – поисковое заклятие, которое приводит к искомому объекту, если на него заранее настроиться. Милли зажмурилась и попыталась представить Стейна. Сделалось не по себе. Шестикурсник внушал ей подспудный страх. И не только потому, что был василиском. Он казался таким высокомерным, настоящим снобом! И всегда смотрел на других, как на мышей. Да, точно, как удав на мышей!
Милли вытерла со лба холодную испарину. К сожалению, других вариантов не было. Помочь ей мог только Стейн. Василиски малочисленная раса, и сейчас в Академии учился всего один.
На мгновение она задумалась, кто страшнее, Стейн или магистр Варр, но потом решила, что магистр Варр с его странными намеками, что Милли пороть некому, куда опаснее.
Эмилия, как учили, задержала дыхание, зажмурилась и попыталась представить золотистую ниточку, натянутую в темноте, ведущую прямо к Стейну. Увидела, а потом и нащупала кончиками пальцев. Теперь сосредоточиться, не открывать глаз и потихоньку идти вперед, пропуская нить между пальцев.
Милли сделала десяток шагов и уперлась лицом в какую-то преграду. Сначала подумала, что в стену или дверь. Но преграда хотя и была твердой, но все же не совсем. К тому же немножко шевелилась, будто дышала. А еще у преграды оказались пуговица, которая ощутимо впечаталась в щеку.
– Ой!
Эмилия распахнула глаза и увидела перед собой мужскую грудь: верхние пуговицы на рубашке расстегнуты, нижние тоже, а Милли уткнулась прямехонько в ту, что была застегнута – одна-единственная. Будто хозяин рубашки надел ее впопыхах.
– И что это за хомяк направил на меня поисковое заклинание? – раздался вкрадчивый голос. Вроде и не ругался, а Милли вся сжалась: в голосе таилась скрытая опасность, как в змее, приготовившейся к броску.
В змее… Приготовившейся к броску… Стейн!
Эмилия задрала голову и встретилась с взглядом ярко-зеленых глаз. Точно, василиск! Никогда прежде Милли так близко не видела его лица и его глаз. Оказывается, они у змеюки очень красивые. У представителей других рас не встречается такой изумрудной зелени. Эмилия замерла, не в силах отвернуться. Не в силах моргнуть. Черный зрачок василиска, дрогнув, вдруг вытянулся в линию и пожелтел. На лице Стейна сквозь кожу проступили зеленые чешуйки.
У Эмилии похолодели руки и ноги, потом стали колоть иголочками – такое чувство, будто она их отсидела. А потом потихоньку начали неметь. А она все смотрела и смотрела в глаза Стейна…
Пока его тяжелая прохладная ладонь не накрыла ее лицо.
– Тебе жить надоело, хомяк? – спросил Стейн, в его голосе будто бы даже скользнула тень удивления. – Ты не знаешь, что нельзя смотреть в глаза василиску?
– Знаю! – пискнула Милли.
И мысленно заскрипела зубами. Ну точно хомяк!
– Все я знаю! – повторила она нарочито грубо. – Пусти!
Стейн убрал руку, но, кажется, он не очень доверял знаниям первокурсницы, потому что на всякий случай сказал:
– Старайся смотреть не в глаза, а на переносицу. Объясняться еще потом с ректором из-за глупых первокурсниц. Что тебе нужно?
Милли уже полностью пришла в себя, а от того, что в кровь выплеснулся адреналин, осмелела и перешла в наступление.
– Мне нужен твой яд. Всего три капли! Тебе ведь не сложно дать мне три капельки яда?
На лице Стейна никогда не отражалось ярких эмоций, но, похоже, Эмилии удалось его удивить: он приподнял бровь и усмехнулся.
– Серьезно? Капля моего яда стоит десять золотых монет. Готова заплатить?
Милли была не готова. Родители присылали из дома три золотые монеты в месяц, больше не могли. Эмилия знала, что они откладывают каждую лишнюю медную монетку, чтобы накопить. Услуги нимф нынче недороги. Крема, возвращающие молодость коже, теперь продаются в каждой аптекарской лавке. Их уже научились изготовлять и без всякой магии. Папа ругался и говорил, что он-то не лезет в аптекарские дела, не готовит пастилки от несварения желудка, так что же они забирают его хлеб! К тому же действия кремов, отваров и декоктов, если их не укрепить магией, недолговечны, но люди предпочитали дешевые средства из лавки проверенным, но дорогим снадобьям нимф.
– У меня нет таких денег, – вздохнула Милли.
Ухмылка Стейна стала шире, из-под верхней губы показался кончик удлиненного клыка. Эмилия плотоядно воззрилась на него. А что если изловчиться, выхватить пузырек, что давно приготовлен и ждет своего часа в кармане, подставить под клык, надавить и…
Стейн заметил ее горящий взгляд и сжал зубы, так что челюсти клацнули.
– Ну ты наглая мелочь!
Он взял ее за плечи и развернул на сто восемьдесят градусов.
– Иди, хомяк. И скажи спасибо, что я тобой не отужинал!
Эмилия уже и сама была бы рада уйти, да только… Четыре красные галочки напротив фамилии, алчный взгляд магистра Варра и его зловещие слова не позволили сделать и трех шагов.
Милли обернулась и увидела, что Стейн все еще стоит на пороге своей комнаты и смотрит на нее. Удивленно, оценивающе. А позади за его спиной на двери действительно руна «Смерть». Жуть-то какая! Но если выбирать между оборотнем и василиском, то… Ох! Василиск по крайней мере не преподаватель, и можно пожаловаться ректору!
– Стейн, прошу тебя…
Милли улыбнулась и включила обаяние нимфы на полную мощность. Будь поблизости гномы или гоблины, да даже орки, они бы сейчас по обе стороны от Эмилии падали, падали, и сами собой в штабеля укладывались. А этот ничего, стоит, смотрит, ухмыляется и точно дразнится – клыки показывает. Гад как есть!
– И что я за это получу? – спросил он.
Сердце Эмилии упало.
– А чего ты хочешь?
– Допустим, поцелуй.
Изо рта Стейна высунулся кончик раздвоенного черного языка. Василиски способны на частичную трансформацию, в отличие от драконов. Зрачок вытягивается, чешуя проступает, а язык Стейн наверняка нарочно сейчас изменил, чтобы Эмилию напугать.
«Фу, гадость!»
Но в целом Стейн красавчик. Высокий, подтянутый. Гад, конечно, но если один разок его поцеловать, то Эмилия, пожалуй, не умрет.
– Ладно, – вздохнула она.
Сделала шаг вперед, зажмурилась, подняла лицо, ожидая, что губы вот-вот защекочет страшный змеиный язык.
– Ты совсем очумела, что ли, хомяк? – спросил Стейн.
Милли совсем растерялась. Он, выходит, целовать ее не собирался?
– А если бы я другое в оплату попросил?
С его лица стерлись все эмоции, голос звучал холодно. В носу Эмилии защипало от подступающих слез.
Василиск не стал продолжать, отвернулся, потеряв всякий интерес. Коснулся ручки двери.
– Стой! – крикнула Эмилия.
Подскочила и схватила Стейна за другую руку. Милли сама от себя не ожидала такой прыткости, она не представляла, что ему скажет. Просто сделалось так обидно! И непременно хотелось, чтобы последнее слово в этом разговоре осталось за ней.
Но тут же все мысли вылетели из головы – кожу, когда она коснулась Стейна, словно обожгло огнем.
– Ай! Проклятие!
Да что за день такой! То гоблин шишку наставит! То василиски всякие жизни учат! Спрашивал его кто-то! А теперь еще и ожег, негодяй!
Слезы все же брызнули из глаз. На ладони, на которую Эмилия дула изо всех сил, вздувались пузыри.
– Дай посмотрю!
Ей показалось, или в голосе Стейна появились нотки сожаления? Не дожидаясь согласия Эмилии, он притянул к себе ее руку и изучил ожог.
– Сумасшедший хомяк! Кто же хватает василиска без предупреждения!
– Так ты не специально?
– Нет. Защитная реакция организма.
Стейн поморщился, словно самоуправство его тела удручало его самого.
– Второе правило – не приближайся со спины и не трогай василиска без предупреждения.
– И сколько еще таких правил? – проворчала Эмилия.
Кожу саднило, а из-за того, что она так позорно разревелась на глазах хладнокровного гада, настроение стало хуже некуда.
– Идем, намажу тебя, – приказал Стейн.
– И яда накапаешь? – с надеждой встрепенулась Милли. – В качестве компенсации.
– Плюнуть могу. Ядом. Устроит?
Похоже, не накапает. Мерзавец. Пресмыкающийся.