Палкина вызвали к доске уже через пару минут после начала урока. Руновская дала ему задачу по теме, которую начали изучать на прошлой неделе, когда Володя уже с головой ушел в подготовку приема для чиновника. «Главное, не теряйся, – твердил он себе, глядя на витиеватое условие задачи. – Начни делать, и решение придет само собой».
Остальные ученики решали то же самое в тетрадях. Эмилия Григорьевна заполняла журнал. Палкин в это время чертил линии на доске, стараясь не испачкать пиджак мелом, и на боковой створке делал расчеты.
– Я все, – сказал он и положил мел на подставку.
– Не торопись, – ответила Руновская, не отрываясь от журнала. – Проверь лишний раз.
– Уже проверил.
«Надо быть уверенным в себе», – думал Володя и уже не смотрел на доску.
Учительница закрыла журнал и встала из-за стола. Она внимательно посмотрела на решение Палкина, после чего повернулась к классу и спросила:
– Где ошибка?
Володя тут же обернулся на доску. Где промашка? Запятую в числе забыл поставить? Начертил неправильно? Палкин не видел ошибки. Класс тоже молчал. Значит, проверка на дурака, который увидит ошибку даже там, где ее нет. Хитро, хитро.
– Я могу садиться? – с ухмылкой спросил Палкин спустя минуту тишины.
Тут руку подняла Некрасова.
– Да, Аня. Говори, – разрешила учительница.
– В самом начале формула неправильная – там через синус нужно, а не через косинус.
– Верно. – Эмилия Григорьевна взяла мел, зачеркнула формулу Палкина и поставила вертикальную черту у края доски.
Президент, сдвинув брови, глянул сначала на Некрасову, затем на доску. Подумаешь, в формуле чуть ошибся – это ведь сущая мелочь, ничего страшного…
– Потом, угол неправильно посчитан, – продолжала Аня. – Сумма углов треугольника равна ста восьмидесяти градусам, поэтому третий угол будет сорок, а не шестьдесят.
– Именно так. – Руновская зачеркнула еще одну строку расчетов Палкина и поставила вторую вертикальную черту напротив.
Володе хотелось выхватить мел из рук учительницы и швырнуть его в Аню.
– Там еще в конце при делении ошибка, – добавил, не подняв руки, Гриша. – Должно получиться тридцать пять, а не пятьдесят.
– Молодец, сынок. – Руновская зачеркнула ответ и поставила третью вертикальную черту. – Раз, два, три. – Она посчитала все вертикальные черточки, стуча мелом по доске. – Что ж, Володя, это тянет на двойку.
– Почему? – Палкин еще сильней насупился. – Я ведь только в одной формуле ошибся. Остальное – просто технические помарки. Ничего критичного нет, что тут тридцать пять, а не сорок. Я не виноват, что вы калькулятором не разрешаете у доски пользоваться.
– А ты разучился в столбик считать?
– Да это ж прошлый век!
– Ошибка есть ошибка, Володя, – сказала Руновская, положила мел на подставку и вернулась к учительскому столу. – Я не виновата, что ты привык делать все расчеты в свою пользу, пусть даже вопреки математике.
По классу прокатился легкий смешок. Эмилия Григорьевна и сама не сдержала улыбку.
– Вы на что-то намекаете? – процедил Палкин, почти не раскрывая рта.
– Да, вон, на статью, которая комками торчит у тебя из сумки.
В классе послышались более смелые смешки. Вова посмотрел на портфель – он и вправду плохо спрятал листы школьной газеты, поэтому они выглядывали из незакрытого кармана.
– Вам следует быть осторожней в высказываниях, Эмилия Григорьевна, – не глядя на учительницу, проговорил президент и двинулся от доски к парте.
– Ты мне что, угрожаешь? – Руновская посмотрела на Палкина поверх очков.
– Если у вас и возникнут какие-то проблемы, Эмилия Григорьевна, то винить в них вы сможете только саму себя, – ответил Вова, продолжая медленно идти к парте.
– Ты бы лучше не «проблемами» мне угрожал, Володя, а за учебу взялся. После избрания президентом ты совсем бросил учиться. Отметки хуже некуда. За самостоятельные одни тройки. Домашнюю работу перестал делать. Вот сейчас докатился до того, что простейшую задачу не смог решить! – Она указала рукой на доску. – Я тебе двойку ставлю в том числе и для того, что, может, хоть это тебя вразумит или обратит внимание твоих родителей.
– Поймите, у меня в жизни сейчас совсем другие приоритеты, – сказал Палкин, опускаясь на свое место. – Мои родители меня в этом поддерживают, не сомневайтесь.
– Это ж какие у тебя приоритеты? Политика? – продолжала Руновская. – Тебе стоит осознать, Володя, что власть – понятие иллюзорное, абстрактное. А вот математика куда больше относится к реальному миру, чем должность президента школы.
– Это мы еще посмотрим, – ответил Палкин.
– Не забудь дневник поднести в конце урока, мистер президент, – язвительно добавила учительница.