Глава 16
Лавров порадовался, что заранее побывал в квартире, снятой для него Зориным. Надо было освоиться в чужой обстановке, среди чужих предметов обихода. Все должно выглядеть правдоподобно. Хорош же он будет, если начнет искать спиртное, одежду или полотенца, тыкаясь по шкафам и комодам. Камилла сразу поймет, что дело нечисто.
Правда, сейчас ей не до этого. Но мог ли он предвидеть, как все обернется? Она еще в шоке после нападения, не может прийти в себя. Бледная, руки холодные, зубы стучат.
– Зачем ты п-привез меня сюда?
– Тебя хотели облить кислотой, – безжалостно заявил он, нагнетая страху. – Где гарантия, что они не придут к тебе домой, чтобы докончить начатое? Кому ты перешла дорогу, детка?
– Не знаю. У меня нет врагов…
– Враги есть у каждого. Давай, проходи, тебе надо согреться.
Он увлек ее в ванную, облицованную красной и белой плиткой, с огромным зеркалом в фигурной оправе. Жаль, что состояние девушки не позволяет ей оценить обстановку квартиры, где любая мелочь свидетельствует о достатке владельца. Зорин молодец, не поскупился.
«Твоя холостяцкая берлога не соответствует образу крутого мачо, которого ты будешь играть, – заявил тот. – Так что, Рома, осваивайся в новых апартаментах. У нас все по-настоящему, без халтуры!»
Лавров был благодарен ему за заботу. Квартира шикарная, только вот Камилла этого не замечает.
– Кто эти парни, которые напали на тебя? – спросил он, хотя прекрасно знал ответ. – Раньше они приходили в бар?
– Я никогда их не видела…
– Странно. Ты действительно их обсчитала?
– Я не обсчитываю.
– Может, случайно ошиблась?
– Нет…
Девушка дрожала, ее платье намокло и облепило фигуру. Лавров включил воду, добавил туда душистую пену для ванн.
– Раздевайся. А я принесу чего-нибудь выпить. Ты что любишь?
Камилла молча смотрела на свои ноги в грязных брызгах и потеках. Она выскочила из бара в легких лодочках без каблука и бежала в них по лужам и траве. Лодочки остались в прихожей. Она стояла босиком на пушистом розовом коврике и чувствовала тоскливое изнеможение. Ее жизнь перевернулась этим злополучным вечером. Бесповоротно.
Когда Лавров вернулся с бокалом мартини, Камилла понуро сидела на краю ванны. Она не плакала и казалась безучастной. Поцелуи у машины остались за гранью ее сознания, вряд ли она придала им какое-то значение. С тем же успехом Роман мог целовать свой «туарег».
– Послушай, все обошлось, – терпеливо заговорил он. – Ты жива и невредима. Пара капель кислоты, которые попали на тебя, не повод для трагедии. Улыбнись же!
Он дотронулся до подбородка девушки, чуть приподнял и поднес к ее губам мартини.
– Выпей…
Она послушно сделала глоток из его рук. Поперхнулась и отодвинула бокал. Лавров поставил его в нишу, выложенную перламутром, и сказал:
– Ты промокла. Полезай в ванную, не то простудишься. Давай помогу…
Она не испытывала стеснения, когда он расстегнул ее прилипшее к телу платье и снял его. Там, где кислота прожгла крохотные дырочки, на коже остались красные отметины.
Шумела горячая вода. Ванная комната наполнилась паром, зеркало запотело. А Камилла продолжала дрожать. Под платьем на ней был синий кружевной бюстгальтер и такие же трусики.
«Белье дорогое, – определил Лавров. – Небось купленное на деньги Каретникова».
Он ни на секунду не переставал быть сыщиком и анализировать ситуацию.
– Меня убьют, – бормотала она, глядя на красные точки на бедрах. – Убьют… я чувствую!..
– Глупости. Я не дам тебя в обиду. Переночуешь у меня, а завтра что-нибудь придумаем.
– Если бы не ты…
Камилла содрогнулась, представляя себе, что ее лицо могло бы превратиться в кровавое месиво и она бы сейчас не стояла здесь, а корчилась в жутких мучениях.
Лавров любовался ее фигурой: точеные плечи, округлая девичья грудь, стройные ноги. Ему понравилось, что при тонком сложении у девушки не торчали ребра и ключицы. Пупок у нее был проколот и украшен золотой рыбкой.
– Прелестно… – восхищенно прошептал он. – Ты чудо, Камилла!.. Ты еще красивее, чем я думал…
Золотая рыбка сама приплыла ему в руки. Не пришлось долго добиваться ее благосклонности, рассыпаться в лживых признаниях и заманивать в любовное «гнездышко». Все сложилось как нельзя лучше, и в этой неожиданной простоте крылся какой-то подвох. Или у него мозги так устроены, что всюду ищут подставу.
Лавров закрыл кран, и вода перестала журчать. Он попробовал пальцами воду, – горячая, как раз чтобы согреться.
– Спаси меня, – обреченно попросила девушка. – Ты сможешь? Я не хочу умирать…
– Не думай о смерти, – прошептал он, расстегивая ее бюстгальтер. – Я же с тобой! Я рядом, Камилла… взгляни на меня, – у него закружилась голова, губы потянулись к ее шее. – Сними колье… оно намокнет.
– Оно не боится воды…
– Серебро почернеет, – шептал он, скользя губами по ее холодной коже в пупырышках. – Ты как лед… совсем холодная…
Он взял ее на руки и с плеском погрузил в ванную, осторожно, чтобы она не нырнула в теплую пену с головой. Потом он лихорадочно срывал с себя одежду, бросал на пол. Как в сцене безудержной страсти, которые показывают в кино. Его всегда смешили подобные эпизоды.
Ванна была большая, полукруглая, и когда он бултыхнулся туда, вода чуть не вышла из берегов.
«Не хватало соседей залить, – с трезвой рассудочностью подумал он, нащупывая в воде тело Камиллы и стаскивая с нее последнее синее кружево. – Надеюсь, до этого не дойдет».
Пена пахла травами и медом. Лавров обнимал девушку, ощущая здоровое физическое желание. Они барахтались в воде, пока ему не надоело целовать мыльную кожу Камиллы.
– Согрелась?
Не дожидаясь ответа, он решительно вылез из ванны, помог девушке встать, завернул ее в полотенце и понес в спальню, оставляя на паркете мокрые следы. Заниматься любовью в мыльной воде, когда все скользит и плещется, сомнительное удовольствие. Может, кому-то и нравится, но только не ему.
Камилла покорно позволила уложить себя на широкую кровать со стеганым атласным покрывалом. Все вокруг казалось ей призрачным, – и полутемная комната, и запах пены, и молодой мужчина, который спас ее, вырвал из рук убийц. Ее сознание сосредоточилось на сиюминутном удовольствии, на возбуждении и страхе, приправленных прикосновениями чужих губ и пальцев. Она прерывисто дышала, не отвечая на ласки, но и не противясь им.
В углу спальни что-то шевелилось, мерцало. У Лаврова мелькнула мысль о скрытой камере, но накануне он тщательно осмотрел квартиру на наличие записывающих устройств и ничего не обнаружил.
– Какая ты сладкая… – шептал он на ушко Камилле, продолжая контролировать себя. – Какая горячая…
Именно сейчас, в эту ненастную ночь он должен отвоевать девушку у ее любовника. Сейчас или никогда. Лучшего повода не будет. Сейчас, когда она в его власти… когда он герой, требующий награды. Когда ее ужас сильнее рассудка и страсть затмевает пережитый кошмар, о котором лучше не вспоминать.
Он не мог отделаться от ощущения, что в спальне есть еще кто-то, кроме него и девушки. Кто-то пестрый, мохнатый и хищный, со сверкающими угольками глаз.
«Это все нервы, распаленное стрессом воображение», – отмахнулся Лавров.
Постепенно Камилла втянулась в его игру. Их ноги и руки сплелись, дыхание смешалось, движения достигли общего ритма. Девушка прижимала его к себе, словно щит, который закроет ее от враждебного мира. Она отдавалась ему неистово, как в последний раз, как будто завтра уже не наступит.
В какой-то момент он забылся и вообразил, что обнимает Глорию, что это ее рот ищет его губы, что это она обвила его своими длинными нежными руками. Он хотел бы раствориться в ней, стать ее неотрывной частью…
Камилла никогда еще не испытывала такого страстного исступления. Внутри нее вспыхивали молнии, гасли и снова вспыхивали. Она стонала, кусала губы, чтобы не закричать. Молнии стали непрерывными и переросли в смерч, который подхватил ее и унес выше облаков, к звездам… и еще дальше, туда, где нет ничего, кроме сладостного восторга…
Лавров отдышался и заметил, что рядом с ним не Глория. Он опомнился, вздохнул разочарованно. Наваждение схлынуло, словно цунами, оставляя после себя обломки былого счастья. Камилла прелестна, порывиста и нежна, но она – не Глория. Другая. Какой бы юной и красивой ни была женщина, она – другая. Этот недостаток невозможно исправить.
– Невозможно… – вздохнул он и перевернулся на бок.
На прикроватной тумбочке стоял хрустальный графин с коньяком и бокалы. Лавров забыл принести из холодильника мартини. Коньяк так коньяк. Это даже лучше.
Он плеснул себе изрядную порцию и выпил двумя глотками. Камилле тоже не помешает выпить.
– Будешь? – спросил он, протягивая ей бокал.
Она прикрыла веки в знак согласия. Не могла говорить. Отголоски смерча все еще бушевали в ней, медленно успокаиваясь. Казалось, она поднимается на поверхность из пронзительной глубины. Из тьмы, заполненной золотыми сполохами…
Несколько маленьких глотков коньяка, и девушка опьянела.
– Спи, – прошептал Лавров, укрывая ее одеялом.
Он собирался принять душ, но стресс и бурные любовные ласки сморили и его. Тело отяжелело, отказывалось двигаться.
– Завтра, все завтра, – подумал он, проваливаясь в тревожную ватную черноту…