8 октября 2014 г.
г. Сергиев Посад, храм Святого Духа Свято-Троицкой Сергиевой Лавры
Каждый раз, собираясь здесь на праздник преподобного Сергия, мы размышляем о его жизни, подвиге и трудах. И сегодня мне бы хотелось вспомнить о том, почему преподобный Сергий эту святую обитель, которая была основана им в дремучих лесах, посвятил Пресвятой Троице.
Православный Символ веры, который Церковь хранит с апостольских времен, начинается со слов: «Верую во единого Бога…»; Бог един, и нет никаких других богов, кроме единого Бога, Который сотворил небо и землю и всех нас, Который непрестанно промышляет о спасении каждого. В то же время мы имеем особое откровение от Самого Господа через Его единородного Сына о том, что Бог един в Трех Лицах: мы веруем в Отца, Сына и Святого Духа и исповедуем эту троичную веру во всех молитвах, которые возносим, даже когда молитва адресована Одному из Лиц Святой Троицы. И читая молитву «Отче наш», которую Сам Господь Иисус Христос, Сын Божий, дал человечеству, мы завершаем ее славословием в честь Святой Троицы. Существуют и другие примеры, когда, начиная молиться Одному Лицу Святой Троицы, мы завершаем молитву славословием всем Трем Лицам.
Почему? Потому что, как говорили отцы IV века, полемизируя с различными возникавшими тогда ересями – арианством и прочими, Три Лица Святой Троицы – не три Бога, но единый Бог. Это не три самостоятельно действующих существа, но Три Ипостаси, у Которых единая воля. Все Три Лица Святой Троицы принимали участие в сотворении мира. Все Лица Святой Троицы совещались о сотворении человека, и мы называем это совещание предвечным Советом единого Бога, единого в Трех Лицах.
Когда преподобный Сергий в радонежской глуши основал монастырь, он имел перед глазами удивительный и Божественный пример Самого Бога, в Троице единого. Этот пример он представил своему монашескому братству, чтобы напомнить: у Лиц Святой Троицы единая воля, единое действие, и их соединяет между собой Божественная, неизреченная любовь.
Мы знаем из Священного Писания, что Бог есть любовь (1 Ин. 4, 16) и что Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3, 16). Любовь, которую Бог имеет к роду человеческому, – любовь жертвенная: Сам Господь принес Себя в жертву. И не потому, что Бог Отец прогневался, а Сын должен был умилостивить Его гнев, как писали некоторые средневековые латинские богословы, но потому, что Богу было угодно, чтобы человек был спасен жертвой Самого Бога, в которой принимали участие все Три Лица Святой Троицы.
Преподобный Сергий напоминает своему монашескому братству о единстве и любви, царствующих среди Лиц Святой Троицы, чтобы и монашеское братство, созданное по образу триединого Бога, имело в себе единство и любовь, которые бы скрепляли иноков.
Ученик святого Сергия Радонежского преподобный Андрей Рублев изобразил это Божественное триединство в красках, когда написал икону Троицы – удивительную и словно не относящуюся ни к какому церковному празднику. Этот образ не является иконой праздника Святой Троицы, ибо на праздник Пятидесятницы мы имеем совсем другую икону – на ней изображены апостолы, соединенные схождением Духа Святого, это тоже образ единства людей по образу Божию. Но тот образ Божественного триединства, который был предложен преподобным Сергием своим ученикам, а затем запечатлен в красках преподобным Андреем Рублевым, – совершенно особый. Он превосходит меру человеческого понимания, проникнуть в его глубину можно только благодаря подвигу, который несут люди, постоянно имеющие перед своим духовным взором образ Божественного триединства и созидающие по этому образу свою жизнь.
В человеческом сообществе есть много способов объединиться, самый простой и естественный – это семья. И если она созидается по воле Божией, по благословению Церкви, в семье царствует любовь, которую запечатлел преподобный Андрей в образе Святой Троицы, потому что семья созидается по образу Божию и Господь благословляет брак, а плодом союза между мужчиной и женщиной в семье становятся их дети.
Но есть и особая семья, которая созидается людьми, пожелавшими всю жизнь без остатка посвятить Богу и Церкви. Такой семьей становится монастырь – обитель, куда люди приходят для того, чтобы жить в одиночестве по образу единого Бога и в то же время жить в общежитии по образу триединого Бога. Каждый из них одинок в своем подвиге: ни у кого из них нет семьи, детей или того, с чем связаны для обычного человека семейные радости и утешения. Каждый из них в одиночестве в своей келии несет свой подвиг, возносит молитвы к единому Богу. И в то же время все они составляют единое братство, которое должно быть объединено одной волей, одной любовью и «едиными усты и единым сердцем» воспевать Господа.
Таким же братством должна быть и вся Святая Церковь. Приходя на Евхаристию в своих храмах, за этой Божественной службой мы ощущаем то особое единство, которое скрепляет между собой весь род человеческий, и тогда каждый храм соединяется с другими храмами, где тоже совершается Евхаристия. И в конечном итоге не множество Евхаристий совершается одновременно – даже сейчас, в этом монастыре, когда в каждом храме служится своя литургия, которую возглавляет архиерей, – но совершается единая Божественная Евхаристия, в которой участвуют все люди, верующие во единого Бога, во Святой Троице славимого. Она объединяет всех истинно верующих по лицу всея земли вне зависимости от того, где они находятся.
Наша Святая Церковь создана по образу Божественного триединства, вот почему мы соприкасаемся с этой тайной всякий раз, когда собираемся в храм на Божественную Евхаристию. Наш разум не может вместить эту тайну: как один может быть одновременно тремя, как может быть единый Бог и при этом Три самостоятельных Ипостаси, каждая из Которых может действовать по отдельности, и в то же самое время у Них единое действие и единая воля? К тайне Божественного триединства мы приобщаемся через святую Евхаристию, через все церковное бытие, через тот жизненный уклад, который Церковь установила для верующих. И в особой степени мы приобщаемся духу единства и любви, когда посещаем святые обители и прикасаемся к жизни монашеского братства.