Рассказывает Юра сумбурно, то излишне подробно, то скороговоркой, а чего не договаривает, я мысленно договариваю за него.
Таню он знает шесть лет. С того самого года, когда Зарубины получили новую квартиру и Юра попал в новую школу. Была самой заурядной девчонкой.
Как-то организовывали лыжную вылазку. Пригласили Таню. Не пошла.
– Мама не позволяет надолго отлучаться из дому.
– А что ты делаешь дома?
– Шью, читаю.
Юра дал ей «Жизнь взаймы». Роман Ремарка. Она вернула книгу через два дня.
– Ты это с какой целью дал мне такую книжку?..
«Дура!»
Так Юра, конечно, не сказал, но подумал.
В прошлом году осенью Светлана Павловна, преподавательница литературы, задала домашнее сочинение: «Русская природа в произведениях Левитана». Нашлись, конечно, такие, что ограничились репродукциями. Но большинство решило пойти в Третьяковку… Клава Полухина, секретарь комсомольской организации, предложила организовать экскурсию Массовое мероприятие! Но Светлана Павловна воспротивилась:
– Не для галочки посылают вас в Третьяковку, пусть каждый побудет с Левитаном наедине.
Пошел и Юра. Побыл наедине с Левитаном. И заодно навестил Нестерова.
– Очень я люблю этого художника. Стою перед «Видением отроку Варфоломею»… До чего все необыкновенно! Сухая осень. Опаленная ветерком травка. Обломанная елочка. За леском церковка. Два голубых куполка. Внизу серые сараюшки. Гряды зеленой капусты… Как надо любить Россию, чтобы так ее написать! И стоит посреди этой России отрок. Смотрю и не могу
наглядеться. Гладкие льняные волосы, огромные синие удивленные глаза, прямой, чуть вздернутый нос, чуть припухлые скорбные губы, тонкая шейка… Да за такую девушку, с таким лицом, умереть можно!
Встал Юра перед картиной, задумался, ушел в себя. Оборачивается и… сперва не может даже понять. Рядом – Варфоломей.
Так заново он открыл для себя Таню. Это была Таня Сухарева, на которую Юра никогда не обращал внимания.
– Таня, ты?
– Я.
– А ты видишь, кто перед тобой?
– Мальчик…
Они вышли из Третьяковки рука об руку. Дошли до набережной.
– Пошли в кино?
– Нет, нет…
Юра не помнит, о чем они в тот раз говорили, но, когда они уже прощались, Таня вдруг широко раскрыла глаза, посмотрела так, точно увидела Юру впервые, и сказала.
– Знаешь, Юра, ты… удивительный!
Они стали встречаться каждый день. Таня стеснялась подруг. Юра пораньше выходил из школы и ждал где-нибудь за углом. Скучно им не было. Они гуляли, радовались первому снегу, ходили по музеям…
Однажды Юра уговорил Таню пойти в театр. Она редко бывала в театре и очень волновалась. Он повел ее на «Марию Стюарт». Юра не поклонник Шиллера, но он решил образовывать Таню. А перед этим дал прочесть Цвейга.
Когда Мария Стюарт шла на казнь, Таня судорожно вцепилась ему в руку.
– А где… собака?
Цвейг рассказывает, как любимая собачка Марии Стюарт выскочила после казни из складок ее платья. Цвейг и Шиллер слились у нее в одно.
Потом ехали в метро. Потом шли пешком. Потом… Потом остановились в воротах ее дома, и Юра ее поцеловал.
Как-то Юра уговорил Таню пойти в кафе. Выбрали подальше от своего района, чтобы не попасться никому на глаза… Таня была в кафе впервые.
Юра заказал ужин. Сухое вино Тане не понравилось. Тогда Юра заказал ликер, и ликер она выпила. Уговорились вернуться пораньше, но решили потанцевать и не заметили, как прошло время. Вышли из кафе около одиннадцати.
– Ой, что мне будет!..
К счастью, на углу стояли такси. Через двадцать минут Таня была дома.
В школу она пришла с распухшим лицом. На щеке синяк, один глаз заплыл.
– Шла в темноте по коридору, сосед внезапно открыл дверь, – объяснила она.
А после уроков призналась Юре, что ее побила мать.
Мать, оказывается, не спала. Сидела в темной комнате у окна и ждала дочь. Она видела, как подъехала машина, как Таня выскочила из такси, как послала воздушный поцелуй…
И как только дочь вошла в комнату, началась расправа.
– И ты молчала?
– А что мне оставалось…
– А отец?
– У меня нет отца…
Оказалось, Таня не знает своего отца. Он обманул ее мать и исчез еще до рождения Тани.
Мать Тани считает, что все мужчины – негодяи.
– Легче видеть тебя мертвой, – говорит она Тане, – чем обманутой каким-нибудь лоботрясом.
Мать Тани выросла в деревне.
После войны на помощь колхозу посылали студентов. Один из них и обманул Танину мать. Она была еще совсем юной девушкой. Пообещал жениться, увезти с собой, а сам исчез, едва узнал о ее беременности.
Мать уехала от пересудов в Москву. Приютила ее какая-то сердобольная бабушка Дуся, помогла даже устроиться на фабрику. Таня родилась уже в
городе. Жизнь, конечно, у матери была не сахарная: работа, ребенок, да еще божья старушка, за которой тоже приходилось ухаживать, как за ребенком.
Бабушка Дуся умерла, когда Тане исполнилось восемь лет. Достались им в наследство комната и незатейливое бабкино имущество: кровать, комод и киот.
После своего признания Таня настороженно посмотрела на Юру:
– Одну тайну ты узнал…
– А разве есть еще тайна?
– Есть. Я скажу. Только позже.
Юра не допытывался: рано или поздно Таня все равно с ним поделится.
По правде сказать, он не придал ее исповеди большого значения: какое, в общем, ему дело, есть у нее отец или нет!
Потом заметил, что Таня ждет и от него рассказа о своей семье.
Он просто предложил:
– Познакомить тебя с моими предками?
– Ой, что ты!
Все же Юра зазвал ее к себе. Она согласилась зайти, когда он поклялся, что дома у него никого нет.
Показал квартиру. Мамины альбомы. Таня все удивлялась, что у Юры отдельная комната.
– Поженимся, тоже будешь здесь…
Юра прервал рассказ. Точно спохватился. Я так и не понял, как далеко зашли его отношения с Таней, виноват он в чем перед ней или нет.
Парень он хороший, но избалован.
Однако заподозрить Юру в непорядочности невозможно, в нем рано проявилось чувство ответственности, он был хозяином своего слова.