– Что ж, могу всех поздравить. – начала говорить преподавательница, когда через три часа экзамен закончился и мы сидели в той же аудитории, что и этим утром. – Этот экзамен, как бы странно мне не было это говорить, никто из вас не провалил. Завтра вы сдаете Европейские связи русской литературы. Послезавтра в восемь утра вы должны как штыки стоять на вокзале.
– И куда нас отвакзалят? – спросил главный остряк нашей группы зеленоглазый парень с рыжеватыми волосами по имени Петр.
Все засмеялись, а преподаватель, еле скрывая улыбку наконец сказала куда нас отправляют.
– Директор предложил новый план практики для вашего потока, так что вы поедите тремя отдельными группами в разные места. Первая группа отправится в деревню под Угличем. Она совсем небольшая, там и молодежи то нет особо, одни старожилы остались, но это даже лучше, ведь вы сможете узнать у них много чего интересного. Первые десять человек по алфавиту.
Мы с Алиной переглянулись. Мы в одной группе. Так же, как и Миша.
– А поменяться не с кем нельзя? – спросил он, и я вздрогнула.
– Нет, если бы можно было меняться, мы бы вас тогда и вовсе не разделяли. – сказала преподавательница и продолжила говорить кто куда поедет дальше.
– Ну может так и надо было сделать. – сказала вдруг Алина, и я заметила, как Миша вздрогнул. – Мы бы сами выбрали, кто куда хочет ехать, и с кем…
«Ну не мог же он с ней…» – подумала я, и поняла…вообще-то это могло случиться.
Алина всегда как-то странно тепло к нему относилась. Защищала его после расставания, постоянно твердила какой он замечательный, и что таким парням нужно давать второй шанс, липла, когда меня рядом не было…что ж. Интересно, а если бы я его простила, как бы Алинка на это отреагировала. Неужели обрадовалась?
В любом случае Вселенная вернет все тем, кто делает плохие вещи.
Постепенно я снова вернула мысли в нужный поток и полностью смогла окунуться в атмосферу ожидания поездки, как и остальные ребята.
Я уже давно не была в деревне, лет наверно с десяти. Как умерла бабушка, мы с мамой больше не появлялись в полуразвалившемся домике, который остался без присмотра и ухода. Только на родительское приезжали на могилу, но так и не смогли зайти в сам дом.
После детальных инструкций нас отпустили, и я, ни с кем не прощаясь, пошла домой. Алина видела, как я уходила, но не стала меня догонять. Наверно обиделась из-за платья.
Не став садиться на автобус, я решила пройтись немного пешком. Погода была отличная. Жары, несмотря на то, что время подходило к часу дня, да и лето уже вступило в свои законные права, не было. Плюс спасали высокие деревья, которые отбрасывали свою тень на тротуары.
Я неторопливо шла навстречу вечно куда-то спешащим людям.
«Еще две недели практики, и я стану полноценным филологом.» – довольно подумала я.
Со всеми этими экзаменами и домашними делами, я даже не задумывалась о том, куда пойду работать. С чем именно свяжу свою карьеру. Все было так туманно, и я решила позвонить знакомой гадалке, к которой мы постоянно заглядывали с Алиной.
– Алло. – послышалось в телефоне после двух гудков.
– Карина, здравствуйте, это Надя. – сказала я.
– Да, я вас узнала. – сказала женщина. – Хотела зайти?
– Да, если вы свободны.
– Приходи хоть сейчас. Я сегодня свободна. – не раздумывая, сказала гадалка, и я, поблагодарив ее, свернула на другую улицу, решив дойти до нее пешком.
Дорога занимала больше двадцати минут, и поэтому совсем скоро я уже звонила в домофон. Дверь пикнула, и я зашла в прохладный светлый подъезд.
Карина жила на восьмом этаже. Я вызвала лифт. В этот момент в подъезде снова запищал домофон, и через пару мгновений я увидела девушку.
Она была немного странно одета для той, кто мог жить в этом новом районе. Длинная юбка, обтягивающая цветная кофта с длинным рукавом. Повязка на голове, в стиле а-ля Капитан Джек Воробей. С виду цыганка, а может просто стиль такой.
Девушка подошла ко мне, и молча встала рядом, видимо тоже дожидаясь лифта. Наконец он приехал, и мы зашли в него вместе с ней.
От девушки сильно пахло цветочными духами, и я невольно глубоко вдохнула их. Голова закружилась практически мгновенно, и я схватилась за поручень в кабине. В глазах начало темнеть, и воздуха как-то стало не хватать, последнее, что я увидела, было невозмутимое лицо той девушки, которое склонилось надо мной.
«– И что это вы ко мне пожаловали? – спросил средних лет мужчина.
– Я хотела вас попросить…барин, дозвольте нам остаться. Наши люди…старики и дети, мы никому ничего плохого не делаем ведь. – начала говорить Надья.
– Вы пугаете деревенских. – проговорил помещик. – если не хотите, чтобы вас сожгли, лучше уезжайте. Были у нас пришлые, тоже норовили все остаться, однако деревенские мужики скоры на расправу с теми, кто им неугоден.
– Но, пожалуйста, мы только обосновались. – снова заговорила цыганка, но помещик Булгаков лишь отмахнулся.
– Мне нужно спокойствие на землях, – устало сказал он. – а вам нужна жизнь. Не заставляйте меня отдавать приказ своим казакам, чтобы вас выгоняли оружием. Пострадают, как вы говорили, и старики, и дети.
– Хорошо. Я услышала вас, барин, – кивнула Надья и решила зайти с другой стороны. – но ведь это не совсем ваши земли. Мы расположились в паре верст от реки. А за ней уже не ваши владения.
– Ты вздумала мне указывать девчонка? – недовольно прищурил глаза он. – Ты хоть понимаешь, что если я захочу, тебя прямо сейчас бросят в темницу до конца дней твоих!
– Я не хотела вас ни в коем случае обидеть, барин. – сделала испуганное лицо девушка, и покорно склонила голову.
– Кто ты такая, чтобы меня обидеть. – покачал головой он. – Я все сказал. Вам нужно уйти из этих мест. Завтра вас уже не должно быть. Иначе мне ничего не нужно делать, деревенские сами придут и перебьют вас всех.
– Но вы же власть, только вы и можете остановить их, мы никогда больше не пустим к себе деревенскую молодежь. Помогите нам, барин. – попытала счастье девушка еще раз.
– Я просто не смогу. Крестьяне ныне бунтуют по поводу и без. – сказал помещик Булгаков. – казаки не смогут их остановить. Даже оружие не сможет остановить взбесившихся людей.
Она беспомощно смотрела на него, не зная, что ей делать. Она надеялась на то, что он выслушает ее и поможет. Выслушать выслушал, но не помог.
Помещик был прав. Что может один глас против толпы, даже если это глас барина.
Надья вышла из его поместья, и подошла к своему коню, стараясь не замечать взгляды слуг и казаков, которые стояли на улице. Цыган никто не любил. Все боялись. Считали колдунами.
Она запрыгнула в седло, и, присвистнув, развернула скакуна.
Пятками пришпорила бока животному и поскакала прочь.
Путь проходил как раз через деревню, недалеко от поместья, и девушке пришла безумная мысль.
Мысль, которая в последствии изменила всю ее жизнь.
Время было послеобеденное, но людей на улице было полно. Старушки, сидевшие на скамейках у домов. Молодые женщины в светлых сарафанах, идущие от колодца с полными ведрами. Маленькие дети, бегающие практически голышом по улице. Мужчины скорее всего были на полях, но несколько крепких фигур она тоже разглядела.
Деревня ничем не отличающаяся от табора, в котором она жила. Но почему-то к ним испытывали ненависть. Надью заметили практически сразу.
На ней в разы отличалась одежда яркой расцветкой, распущенные длинные черные волосы, карие глаза.
– И что тебе здесь нужно, цыганка? – спросил старик, который первым подошел к остановившейся девушке.
– Я хочу поговорить с вами. Со всеми вами. – громко сказала девушка.
– А кто сказал, что мы с тобой захотим говорить? – снова спросил он, и позади девушки вышло еще несколько молодых парней.
– Я не желаю вам зла. – спокойно сказала Надья.
Вокруг них начала собираться толпа.
– Не могу сказать о нас того же. Да и откуда нам знать, для чего тебя послал ваш табор.
– Мы хотим остаться. Мы вас не трогаем. – сказала Надья, – К чему нам все это. Мы не появляемся в вашей деревне, мы спокойно живем у себя.
– Наша молодежь начала болеть, после того, как вы появились! После того как к вам начали сбегать. – сказала какая-то женщина, стоявшая впереди всех.
– Но это они к нам приходят, не мы их зовем. Мы ничего не делаем им плохого, я не знаю, отчего они болеют! Я уверена, что и без нас ваши люди хворали, вы просто решили на нас всех собак спустить. – отчаянно сказала девушка, и в этот момент почувствовала, как ее стягивают с коня.
Она пришпорила лошадь, но ее уже крепко держали, и поэтому, когда лошадь поскакала, Надья упала на землю.
– Что вы делаете? – громко спросила она, стараясь не обращать внимание на ноющую боль в бедре и затылке.
Надья пыталась подняться, но молодые парни уже крепко ее пригвоздили к земле.
– Мы пока что ничего. – сказал старик.
– Тогда отпустите меня. – сказала девушка, отбиваясь.
– А вот здесь милочка, я вынужден отказать. – усмехнулся мужчина, – Бросьте ее в погреб. Пусть посидит там. Будет знать, как в нашу деревню без приглашения захаживать.
Ее подняли, и поволокли куда-то в сторону.
– Отпустите меня, что я вам сейчас плохого сделала? – закричала Надья.
– Вот именно, сейчас ничего, а до этого? – сказал мужчина. – Откуда нам знать, что не ваше дьявольское племя засуху на наши земли и жару наколдовали. Никакого урожая не будет с такой погодой!
Толпа начала шушукаться громче, кивая на слова старика.
– Отпустите меня!!! Мы уедем, отпустите!!! – кричала цыганка, пока ее волокли по улице.
– Так давайте убьем ее. – крикнула какая-то горластая баба. – она подохнет, так и эти испугаются нас, и наверняка уберутся с земли. Авось и проклятье с земли уйдет, не погибнет наш урожай!
– Тихо Настасья, мы людей просто так убивать не станем. Барина дождемся. Что он скажет с ней делать, то и сделаем. – шикнул старик, но Надья уже этого не слышала.
Ее бросили в погреб, и крепко закрыли за ней двери.
«Ох я глупая, и с кем я решила поговорить. – думала она. – Еще нас называют чертовыми отродьями. А сами воплощение доброты.»
Девушка постепенно привыкла к полумраку, и смогла различить скамейку у дальней стены, напротив дверей. Аккуратно дойдя к ней, уселась и стала ждать своей участи, надеясь на то, что конь поскачет прямиком в табор.