Современный мир диктует свои условия существования. Сейчас гендерная принадлежность определяет для тебя всё. И если ты родился альфой, то считай, что с золотой ложкой во рту. И совсем не повезет, если твой гендер – омега. Их подкладывают в постель к влиятельным альфам для заключения какой-нибудь сделки; их продают за границу в качестве рабов или секс-игрушек, хотя одно другому не мешает; их эксплуатируют для деторождения. Слово омеги не имеет никакого веса. Они – ничтожество. Даже самый лютый преступник, будь он бетой или альфой, ценится куда больше омег. Но, тем не менее, власть идет на уступки, строя специализированные школы, исключительно для омег; закупая дорогостоящие подавители из заграницы и меняя законы в пользу низшего класса. Но омеги всегда останутся ничтожеством. И об этом будет молчать каждый, кто имеет хотя бы толику власти, выставляя на свет лишь то, что правительство делает для них, приумножая свои заслуги и преуменьшая заслуги омег перед обществом. Да, пусть инженеры, врачи, великие ученые из них так себе, но омеги именно те, кто поддерживает этих великих людей, именно те, кто всегда выслушает недовольство своего альфы за чашечкой теплого чая и именно те, кто забирает весь гнев общества на себя.
Мел Рид хоть и был одним из представителей низшего сословия, но в свои двадцать три он практически ничем не отличался от любого среднестатистического беты. Ничем, кроме внешности. Всё-таки природа наградила парня хрупкой точеной фигурой, бледной кожей и утонченными чертами лица. Родители и все знакомые пророчили омеге прекрасное будущее с любящим альфой и несколькими детишками, одаряющими уютный домик задорным смехом. Но судьба распорядилась иначе, когда на трассе I-405 вся семья Мела погибла в аварии, а выживший мальчик, перенесший с десяток сложнейших операций, остался бесплодным. Последнее хирургическое вмешательство стало фатальным исходом, когда всего одно неудачное движение хирурга, и парень впал в долговременную кому.
Но спустя долгое время…
– Я Джек, – пробасил кареглазый брюнет, протягивая ладонь. – Джек Норман. Помнишь меня?
Мел не так давно пришел в сознание и всё ещё пребывал в прострации, пытаясь вспомнить, что произошло. Память услужливо рисовала обрывки океанариума, табличку «Санитарный день» на двери и мост. Всё внимание Мела было сосредоточено на детском гневе, поэтому он не особо запомнил пейзаж за стеклом новенького Форда, которым отец так гордился, и плохо слушал родителей, думая о том, чем бы заняться по приезде. А дальше была пустота. Рваные куски памяти постепенно заволокло беспросветным дождем, барабанящим по крыше их авто, маскируя воспоминания.
Мел помотал головой и взглянул на крепкого парня, утверждающего, что тот Джек Норман их с Френком друг детства. В это было сложно поверить. Ведь последний раз Джеку, которого помнил Мел, было от силы лет восемь. Джек был соседским мальчуганом, который хвостиком увивался за ними. Щуплым, загорелым и улыбчивым. Сейчас же перед Мелом сидел мускулистый обеспокоенный мужчина. Альфа. Но, стоит признать, общие черты между прошлым Джеком и Джеком настоящим всё же были – в глазах парня плясали знакомые игривые искорки, а запах костра, перебиваемый морским соленым аккордом, обволакивал альфу пуще прежнего.
– Да, – хрипло ответил Мел, опустив взгляд. Ему стало немного не по себе рядом с ним. Бледная кожа, пересохшие губы, больничная сорочка и непонятно какое гнездо сейчас красовалось на голове Рида. Мел был омегой, а Джек вполне привлекательным альфой. И ясное дело – Рид хотел выглядеть хорошо. Чтобы скрыть волнение, Мел принялся рассматривать свои большие пальцы с маленькими аккуратно подстриженными ногтями. Он не узнавал ни себя, ни этот изменившийся мир. И от этого стало страшно.
– Тебе двадцать, Мел, – объяснил Джек, увидев, что в уголках серых глаз скопились маленькие кристальные капельки. – Ты пролежал в коме пятнадцать лет. И, черт возьми, как же я рад, что ты пришел в себя.
Джек сгреб парня в медвежьи объятия и по-братски поцеловал в висок. Норман сжимал крепко, до хруста затекшего позвоночника, словно позабыл того, что Мел только несколько часов назад пришел в себя. А Мел всё ещё пребывал в прострации, заторможено отвечая на объятие. Он положил большие ладони чуть выше талии старого друга и всхлипнул, сжав в кулак ткань. На ладонях ощущалась приятная материя флисовой клетчатой рубашки, и едва заметная дрожь товарища. Джек расчувствовался, пытаясь сдержать искренние слезы. Глаза увлажнились, крупный нос покраснел, а на щеках появился румянец. Большой медвежонок, как мысленно назвал его Мел, стал совсем родным и теплым. От этих мыслей Мелу захотелось крепче обнять мужчину, а припухшие губы Джека, который тот интуитивно облизнул, натолкнули Мела на совсем не братские мысли. Рид тут же вздрогнул, отстраняя парня от себя.
– Моя семья… где они все?
В глазах Джека читалась скорбь и боль. Густые длинные ресницы, которым раньше завидовали Мел с Френком, казалось, стали ещё гуще. А мелкие веснушки вовсе сошли на нет. Джек возмужал. И об этом, в том числе говорила и двухдневная щетина на щеках.
– Погибли. Извини, – твердо ответил парень, взяв Мела за руку и сжав ладонь в качестве поддержки. Мелу это помогло не сильно, ибо он всё ещё медленно соображал. Омега не до конца понимал того, что случилось. Наверняка это всё действие препаратов.
– Все? – спокойно спросил Мел, пристально смотря в глаза друга. Тот ответил ему таким же уверенным взглядом.
– Да, мои родители взяли заботу о тебе на себя, так что теперь ты мой сводный брат. Но и они год назад скончались. Я твой самый ближайший родственник, Мел, – разъяснил Джек, виновато улыбнувшись. Доктор говорил альфе, чтобы тот много не болтал перед пациентом, потому что реакция на известия может быть непредсказуемой, но у Джека не было иммунитета перед этим взглядом Мела ни тогда, в детстве, ни сейчас. Омега всегда смотрел с широко раскрытыми глазами. Он напоминал маленького олененка, которого хотелось тискать и тискать, чем Джек и занялся в следующую секунду – вновь сгреб парня в объятия. Мел никак не отреагировал и вообще выглядел довольно потерянным. Оно и понятно, парень за тридцать минут узнал, что обе его семьи скончались.
– Чем ты занимаешься, Джек? – глухо произнес Мел, всё ещё находящийся в объятиях. Джек замялся. Он убрал руки со спины и отвел взгляд в окно, почесав щеку.
– Скажем так… Я помогаю людям, – многозначительно ответил альфа.
– То есть? – продолжал настаивать Мел. Он видел, что это не очень приятная тема для Джека и, тем не менее, спрашивал. Ему хотелось узнать о Джеке чуть больше, чем то, что Джек его старый друг и сводный брат. Но Норман был категоричен.
– Извини, Мел. Я обязательно тебе расскажу, но не сейчас, – пообещал Джек.
Мел с завидной скоростью шел на поправку. С ним работали психологи, нейрохирурги и ещё несколько врачей. Сперва ему было непросто, ведь он начинал жизнь заново, но поддержка Джека была как раз кстати. Альфа взял отпуск за свой счет, и всё время проводил с Мелом. И когда пришла пора выписки, он признался в том, кем работает:
– Я специальный агент особого подразделения в полиции, Мел, – это было сказано настолько буднично, что Мел закашлялся. Пара сидела на кухне в квартире Джека. Он накрыл шикарный стол, и они вроде как праздновали долгожданную выписку Мела. – Я поговорил насчет тебя с шефом. Он не против, чтобы ты к нам присоединился. Запах твой едва улавливается, да и в декрет ты не уйдешь. Извини, Мел. Но ты реально неплохой кандидат, – аргументировал Джек. Мел потерял возможность дышать. Джек хоть и говорил спокойно, но то, что он говорил, звучало неприятно. Мел был омегой, и так просто сказать, что Мел ущербный, было довольно грубо. Хотя Джек всегда был прямолинеен. К худу ли, к добру, но Мелу казалось, что он когда-нибудь ему врежет за то, что тот так и не научился подбирать слова.
– Да я полгода назад ложку держать в руках не мог! – парировал Мел, размахивая оной перед лицом Джека. Он понимал, что работать всё равно придется, а с его успехом найти её будет практически невозможно. Джек предлагал выход. Но страх «нового» мира всё ещё преследовал парня, наступая на пятки. Когда Мел попал в аварию, ему было не больше пяти лет. Он не ходил в школу, плохо читал и совсем не знал грамоту. Конечно, последние полгода, пока Мел восстанавливался, Джек тратил на экспресс обучение всё личное время, но это не меняло того факта, что Мел боялся. А все новомодные штучки – последнее слово инженерного дела – и вовсе доводили Мела до белого каления. – А ты говоришь пойти в агенты. Будто это так просто!
– Сейчас же всё прекрасно. Мел, пойми, я часто бываю на заданиях. И когда тебя нет рядом, я беспокоюсь. Просто попробуй, – уговаривал Джек, и Мел действительно попробовал.
Следующим днем Мел штурмовал маленькое здание в деловом центре города. И его приняли.