Квартира Медянской – Шлица олицетворяла собою понятие «полная чаша». Изобилие выступало из всех углов: с богатого лепного потолка, с шикарных персидских ковров под ногами и даже из мягко свисающих портьер на окнах. И пока вдова стояла возле окна и нервно покусывала кончик указательного пальца, вся следственная группа непрестанно водила глазами, оглядывая богатое убранство жилища великого продюсера Шлица. Первым очнулся следователь Агушин:
– М-да. Виктория Станиславовна, вы уж извините.
– Что? – Медянская вздрогнула, оглянулась и замутненным взором обвела комнату, наполненную чужими мужчинами.
– Кто вы? Что вам угодно?
Тон, каким это было сказано, мог смутить кого угодно, однако Агушин считался бывалым следователем вполне заслуженно – и тут же нашелся:
– Мы – сотрудники прокуратуры и органов внутренних дел. Меня лично зовут Геннадий Дмитриевич Агушин, государственный советник юстиции третьего класса, следователь по особо важным делам следственного комитета при Генеральной прокуратуре.
– Да? – Виктория повела бровями и так же отрешенно уставилась на кончик его носа.
– Не сомневайтесь. Вот мое удостоверение, – «важняк» Агушин протянул раскрытые корочки.
Медянская посмотрела мимо и опустила голову, и следователь откашлялся и продолжил уже бодрее:
– Я понимаю, как вам тяжело, Виктория Станиславовна. Что ж мы, не люди?! Мы понимаем. Но и вы поймите нас. Нам надо дело раскрыть.
– Раскрыть… – как эхо отозвалась Медянская.
– Да. И желательно скорее. И так уже Президенту доложили.
– О чем? – она вновь повела бровями, но по-прежнему смотрела мимо Агушина.
Тот икнул:
– Так… об убийстве доложили. Он ведь… ваш супруг… был членом Президентского совета по культуре.
– А-а-а… – безразлично протянула Медянская и вдруг вся поникла, уронила голову на руки и беззвучно зарыдала.
Ее плечи, сгорбленная спина содрогались в такт редким всхлипам. Собравшиеся мужчины переминались с ноги на ногу, а Геннадий Дмитриевич виновато подумал, что насчет хладнокровия вдовы ошибся. В дверь протиснулся человек в белом халате и тут же подошел к плачущей Медянской. Он молча достал из кармана упаковку таблеток, выдавил в ладонь одну и протянул вдове. Она не отреагировала. Тогда врач потянул ее за руку и наклонился ближе, пытаясь вложить таблетку ей в рот:
– Примите. Вам станет легче. Прошу вас…
Его голос был спокоен и убедителен, и Медянская приняла протянутую пилюлю и тут же тяжело сглотнула. Врач встал и повернулся к Агушину:
– Вы старший?
– Точно так, я. Следователь Агушин.
– А я старший судмедэксперт спецкримлаборатории Борис Тетерев. Я прошу пройти со мной. Мои эксперты закончили осмотр. Но есть формальности. Нам нужно оформить… перевозку, – подобрал нужное слово врач и кивнул в сторону выхода. Агушин кивнул в ответ и вышел вместе с врачом.
Тело было уже упаковано в специальный пластиковый мешок. На площадке курили два сотрудника спецмедпомощи в белых халатах, криминалист, судмедэксперт и три постовых милиционера, которые по-прежнему сдерживали зевак, любопытствующих соседей и просто прибежавших на шум людей.
– Подпишите здесь и здесь, – врач протянул бланк Агушину, и тот тут же расписался. – Так. О’кей! Увозим?
– Да, конечно. Забирайте. Когда будет готово заключение? – поинтересовался следователь. Старший врач-эксперт на мгновение задумался, поднял глаза к потолку и, что-то посчитав, ответил:
– Если честно, то не раньше, чем дней через десять.
– Да вы что?! – возмутился Агушин. Он понимал, что за такой срок его вывернут наизнанку. Начальство уже названивало без остановки по всем телефонам, требуя немедленного отчета и результатов. Он специально оставил мобильный телефон в рабочем кабинете, а другой, предназначенный для немногих, переключил на беззвучный режим.
– Меня же начальство голым в Африку пустит! Понимаете?
– Понимаю. Но и вы нас поймите. У нас полтора эксперта осталось в конторе. А криминальных жмуриков по десятку в день. Очередь, прости господи! Ваш брат торопит, и всем быстрее надо.
Врач возмущенно сплюнул в угол, и Агушин, пытаясь расположить его к себе, сменил тон и заговорил вполголоса:
– Слушай, брат, я понимаю. Но и ты пойми, какой шум поднимается! Президент уже взял на контроль.
– Да?
– Точно говорю! – Агушин выразительно поднял брови.
Врач снова сплюнул и, чуть помедлив, ответил:
– Ладно. Считай – уговорил. Позвони завтра к вечеру. Попробуем что-нибудь сделать.
Агушин обрадовался:
– Вот выручил, брат! Спасибо. Слышь, только пулю, когда извлечете, отдайте скорее баллистикам. Я подошлю человечка. Договорились?
– Замазано! Получишь ты свою пулю. Давай! – Он пожал протянутую следователем руку. Тот дернулся и трижды плюнул через левое плечо:
– Тьфу-тьфу-тьфу! Ну, ты сказал! Пулю!!!
– Извини. Профдеформация. Хорош курить. Грузите!
Врач повернулся к коллегам, и скорбная процессия двинулась пешком по лестнице к выходу. Второй раз в жизни продюсер, режиссер, администратор, член Президентского совета по культуре в одном лице Иосиф Шлиц оказался в пластиковом пакете. Однако, в отличие от того давнего случая в детстве, выбраться на этот раз ему было не суждено.