Фуфло

Молчание было полным, но недолгим, и уже через мгновение сменилось восторженными возгласами.

– Вот это да!

– Ай да Агушин!

– Молодца стажер! – загалдели сотрудники.

Теперь находку, невзирая на продолжающую разноситься по кабинету вонь, аккуратно по очереди разглядывали все. Даже Моджис не удержался и повертел пистолет в руках, затем брезгливо оттерев их платком.

Агушин торжествующе осмотрел гудящих и обсуждающих его везение следователей и вновь возбужденно обратился к ним:

– Кстати, коллеги, чуть было не забыл! Наша дружная реакция на этот вонючий вещдок напомнила мне еще одно важное обстоятельство…

Все напряженно замерли. Теперь, когда Агушин нашел важнейшую улику – пистолет, практически все еще раз поверили в его счастливую звезду и удачу.

– Так вот, старухи-соседки, нашедшие труп, сказали, что он был еще жив и даже говорил с ними.

Следователи возбужденно зашумели:

– Вот те раз!

– Что сказал-то?

– Прямо сказка!

– Может, он и убийцу своего назвал? Адрес, имя? – Моджис попытался поддеть этого не в меру напыщенного Агушина. Но тот отреагировал на последнее замечание спокойно:

– Именно! Да, Рональд Рональдович. Как это ни странно, но он именно назвал своего убийцу!

Агушин торжествовал, а коллеги восхищенно и завистливо глядели на стремительно восходящую звезду Геннадия Дмитриевича.

– Итак, по показаниям свидетельниц Волковой и Новиковой… – он полистал протокол и, отыскав нужное место, зачитал его вслух: – Так, а вот… «Шлиц на вопрос, кто его убил, ответил фразой, которая звучала следующим образом»… – Агушин сложил губы трубочкой, затем растянул их, пытаясь передать точнее эти звуки: – Фффу-уф…Фффы…Фффа… оффф. Вот так описали этот ответ очевидцы. – Агушин вытер рукой забрызганный усердием рот и вопросительно оглядел притихших сотрудников:

– Какие идеи?

Следователи молчали. И только Рональд Моджис нашелся, что сказать:

– Что ж, плодотворно.

Он встал и, прищурившись, посмотрел на Агушина:

– Только предсмертные стоны выдавать за рабочую версию, на мой взгляд, нелепость!

В кабинете повисла тишина. Их противостояние не было секретом ни для кого в комитете. Все ждали, чем же закончится этот разговор.

– Даже так? – поднял брови Агушин.

– Да уж, – развел руками Моджис, – извините, Геннадий Дмитриевич, но из сказанного свидетелями мне приходит на ум только одна ассоциация. Надеюсь, вы не обидитесь? – Он вопросительно и хитро глянул на Агушина. Тот пожал плечами: дескать, мне все равно.

– Так вот, все эти «эф», «уф», «фу» и «оф» складываются в одно хорошо известное всем нам слово, как нельзя более подходящее для характеристики этих «свидетельских» показаний. И название им – ФУФЛО!

Загрузка...