– Чего это сегодня призраки взбесились? – спросил Федя.
– Не знаю. Но я такого никогда не видела, – ответила Стеша.
Они медленно катились на самокатах по Цветочному бульвару. Возле кафе «У Феликса» Стеша притормозила. Несколько лет подряд в самые жаркие дни ребята приходили сюда, чтобы выпить лимонной газировки с кубиками льда или съесть мятное мороженое, которое старик Феликс подавал в стеклянных креманках. В музыкальных автоматах можно было выбрать любимую песню, а если у хозяина случалось хорошее настроение, то он устраивал шахматные турниры прямо за столиками со скатертями в клеточку. В сентябре начинался сезон тыквенных пирогов и горячего шоколада с корицей.
– Зайдём? – предложила Стеша и откинула золотистые косички за спину. – У меня живот к позвоночнику приклеился.
Федя тоже ужасно проголодался, но у него в кармане не было ни копейки. А кушать за Стешин счёт он не хотел. Подруга его и так часто угощала.
– Тебе бы только похомячить! Мы же в музей едем! – напомнил Федя, с грустью косясь на витрины кафе с нарисованными эклерами и рожками мороженого.
– Что ты пенишься, шампунь! Хомяк у нас – это ты, – проворчала Стеша. – Дай хотя бы Кефира покормить. У него же стресс после полётов!
Ребята продолжили путь по бульвару и вскоре остановились на небольшой площади со скамейками и длинноногими фонарями. Стеша расстегнула рюкзак и выпустила кота. Кефир потянулся, зевнул и поднял мордочку навстречу солнечным лучам.
– Кис-кис! Прыгай на скамеечку! – Стеша вынула из бокового кармана рюкзака бутылочку с водой, пакетик с кормом и маленькую мисочку. Кот не торопился, сидел на тротуаре и тщательно умывался. Федя повалился на скамейку, но она внезапно растаяла в воздухе, коричневым облачком покружилась над площадью и превратилась в куст с гортензией.
– Эй! – возмутился Федя, потирая ушибленный бок. – Тухлый прикол! Вообще не смешно!
Стеша, покатываясь от смеха, указала на табличку с объявлением: «Уважаемые горожане. Прежде, чем садиться, проверьте скамейку. Здесь обитают призраки-перевёртыши».
– Думаешь, она охотница за привидениями? – чуть позже спросил Федя, когда они сидели на скамейке, в этот раз настоящей. Он вытащил из кармана помятую булочку – всё, что осталось от школьного обеда. А Кефир хрустел кругляшками корма и пил воду из мисочки.
– Кто? Эта мадама из Амстердама в зелёном платье?
– Ага! Черноголовик её сразу послушался.
– Она же директриса! По-моему, её все должны слушаться. К тому же зачем охотнице работать в школе? У них знаешь сколько дел с призраками! – Стеша спохватилась. – Пойдём уже в музей, а потом сразу домой. Опять кучу домашки задали!
***
Смотрителем музея был Сократ Платонович Тараруев, старик с седыми колечками волос и необъятным животом. Он постоянно носил с собой блокнот, куда записывал разные мысли, что часто посещали его светлую голову. Тараруев с радостью водил посетителей по выставкам и печалился, когда музеем никто не интересовался. Поэтому, когда звякнул дверной колокольчик, он расплылся в улыбке и понёсся встречать гостей.
Федя и Стеша вошли в просторный холл с огромными гипсовыми скульптурами древнегреческих богов. Пахло старым деревом, как в уютных, обжитых домах. Стеша ойкнула, увидев Тараруева в салатовом кардигане и пёстрых шароварах в индийском стиле. Даже величественная статуя бога огня и кузнечного ремесла Гефеста с молотом в руках померкла рядом со смотрителем.
– Добро пожаловать в обитель истории! Итак, детишки, вам нужна экскурсия? О-о-! Великий Посейдон! Да ты же дочка Игоря Полянского, – Тараруев ткнул пальцем в Стешу. – Передавай папе от меня привет и благодарность за щедрые пожертвования музею. Если бы не Игорь… А ты, конечно, внук знаменитого Григория Медведева, – Тараруев улыбнулся Феде и прижал ладони к груди. – Я хорошо знал твоего деда. Мы познакомились с ним, когда в музее завелась нечисть. Григорий справился с этой задачей блестяще. Что говорить? Он был очень талантливым. Я предлагал ему писать книги о своих похождениях по городам и странам. Он бы мог стать богачом. Но Григория интересовали только привидения. А его вклад в благополучие Дивеи невозможно оценить. Ведь это Григорий Медведев составил договор о мирном сосуществовании с призраками. С тех пор мы живём в спокойном и безопасном городе и не боимся выходить на улицы.
Ребята переглянулись. Сегодняшний день вряд ли можно назвать спокойным и безопасным.
– Итак, друзья! Какой отдел вас интересует?
Федя смутился:
– На самом деле нам нужен… совет, Сократ Платонович.
Эта фраза произвела эффект взорвавшейся бомбы, потому что больше всего на свете Татаруев любил, когда с ним советовались.
– Великий Посейдон! Тогда пройдёмте в мой кабинет.
Кабинет смотрителя был завален старинными книгами, а на столе громоздилась гора бумаг, карт и писем вперемешку с грязными чашками.
– Я вас слушаю! – Тараруев колыхнул двумя подбородками.
– Сократ Платонович, расскажите нам всё, что вы знаете о Мулевуре, Странствующих призраках и их предводителе Злорокане. – Выпалила Стеша, чувствуя на плечах тяжесть рюкзака. Там, на самом дне, дремал Кефир.
Тараруев округлил глаза:
– Что? Почему вы спрашиваете? Это городская легенда. Просто сказка.
– А если это правда? – спросил Федя, накручивая на палец прядь волос.
– Великий Посейдон, конечно же нет! Я занимаюсь историей уже много лет. Это наука, а Мулевур – сказочки-пугалочки для непослушных детишек, – заволновался Тараруев и покосился на пушистую кошку, которая через дверную щель проскользнула в кабинет. – Кис-кис, Лапка. Хочешь молочка?
Лапка коротко мяукнула, запрыгнула на подоконник и с царственным видом застыла у окна. Стешин рюкзак зашевелился, оттуда раздалось требовательное мяуканье. Острые коготочки пробили ткань рюкзака и впились в спину Стеши.
– Эй, не царапайся!
Тараруев возмутился:
– В музей нельзя ходить с животными!
– А вашей кошке можно тут гулять? – спросила Стеша и расстегнула замок. Она хотела успокоить кота, но Кефир укусил хозяйку за палец и выбрался наружу.
– Моей кошке – можно, потому что мы здесь живём уже много лет. Про Мулевур я ничего не знаю, так что забирайте своё лысое чудовище и топайте отсюда! – разозлился смотритель.
Тем временем Кефир осторожно подобрался к окошку, как шпион во время важной миссии, принюхался и замяукал. Лапка сделала вид, что не заметила кота, но хвостом покачала. Вправо-влево, вправо-влево. Недобрый знак! Кефир, настороженно выгнул спину и вдруг – как прыгнет на подоконник! Лапка заверещала, Тараруев заверещал, Стеша заверещала.
Кошка сиганула на стол, и книжная гора покачнулась. Чашки с дребезгом рассыпались по полу, письма и карты разлетелись во все стороны. Кефир погнался за Лапкой, и они стали нарезать круги по кабинету. Тараруев, потрясая огромным животом, бросился за кошкой, а Стеша – за котом.
– Брысь, брысь! Отцепись от моей Лапулечки!
– Кефир, кис-кис! Полезай в рюкзак. Пойдём домой! Там вкусная рыбка!
– А-а-а!
– О-о-о!
– Мя-я-яу!
У Феди закружилась голова от бегающих котов и вопящих людей. Зря пришли, расстроился мальчик. Сократ Платонович или ничего не знал, или просто не хотел говорить. Федя собрал бумаги, что приземлились у его ног, и одна карта, нарисованная от руки, привлекла внимание. В верхнем левом углу листа размещалась скульптура жабы, выплёвывающей монеты. Затем вниз резко шла стрелка, которая постепенно превращалась в лабиринт подземных ходов. Заканчивалась карта в нижнем правом углу, где был изображён сундук с надписью: «Мулевур».
Федя сложил карту, потом ещё раз и уже небольшой прямоугольник засунул в карман. Зачем он это сделал – и сам не знал. Мог бы расспросить Тараруева, но тот вряд ли стал что-то объяснять.
Кефир вышмыгнул в полуосвещённый коридор, туда же побежала Стеша, ну и Федя следом.
– Просто безобразие! Великий Посейдон! – вопил Тараруев. – А кто теперь будет наводить порядок? Чтоб больше ноги вашей тут не было!
– И руки́, и головы́ и даже живота! – брякнула Стеша, хлопая входной дверью.
***
Ксения, мама Феди, к вечеру завелась, как механическая игрушка. Дребезжала и скрипела. Она носилась по комнате сына в доме на Кленовой улице и сбрасывала со стола, комода и подоконника те вещи, которые, по её мнению, не должны были там лежать. Громыхали, падая на пол, модельные машинки, деревянные мечи и фигурки «лего». Особенно эффектно летали карточки с «Благородными мстителями». Увеличенные копии мстителей, супергероев из комиксов, взирали с настенных плакатов, криво приклеенных на скотч.
– Почему такой беспорядок? Клади всё на место! Самая натуральная свалка!
Федя обиженно ворчал:
– Зачем бросать? Это же моя спальня… Я тут живу…
У него в комнате всегда был жуткий кавардак, но Федя искренне считал, что всё нормально. Валяются везде огрызки, сухарики, крошки от чипсов? Ну так что? Растущему организму нужно много еды! Под кроватью гора грязных носков? Разве это проблема? Вон у одноклассника Митьки собака осталась без хвоста – машина переехала. Вот это катастрофа!
В скором времени Ксения спустилась на первый этаж, и оттуда донеслись обрывки ссоры между родителями. В последние несколько месяцев они ругались постоянно: из-за денег, из-за работы, из-за долгов. Поэтому Воструха, их домашнее привидение-хранитель, становилась с каждым днём всё более прозрачной и грустной. Раньше это была смешная бабулька ростом с трёхлетнего ребёнка, шумная, весёлая, с розовыми щёчками. А теперь она почти не разговаривала, да и ростом стала меньше в раза два.
Федя сидел за столом в своей комнате и рассматривал карту Тараруева. Значит, Мулевур всё-таки существует и несметные богатства тоже. Кто-то даже проложил под землёй тоннели до этого старинного города. Но где же вход? Федя попытался вспомнить скульптуру жабы, выплёвывающей монеты, или картины с её изображением где-нибудь в Дивее. Ни-че-го!
Воструха покружила над мальчиком и присела на край стола.
– Уроки сделал? – едва слышно прошелестела она. – А то пялишься на эту картинку целый час.
– Сделал. А ты как? – беспокоился Федя.
Воструха пошевелила своими длинными острыми ушами:
– Гоняла сегодня мышей в подвале. Откуда только берутся эти серые бродяги?
На первом этаже крикнула Ксения, и тут же входная дверь оглушительно стукнулась о косяк. Воструха скривилась, словно ей стало невыносимо больно. Федя скатился по лестнице и выбежал во двор. Стоял тёплый сентябрьский вечер. Опавшие листья приятно шуршали под босыми ногами. Папа сидел в деревянной беседке с печальным лицом. Он был крупным и бородатым мужчиной, которого звали Эдуард.
– Прости. Помешали тебе готовить домашнее задание? – спросил Эдуард, когда Федя приблизился.
– Я уже давно сделал. Папа… А мама тебя… больше не любит?
Эдуард пожал плечами:
– Не знаю, сынок.
– Просто та фотография… Ну… в гостиной на стене. Там вы с мамой так смотрите друг на друга!
Эдуард привлёк к себе сына и обнял:
– Тогда мы не могли наговориться, а теперь только и делаем, что ругаемся. Помнишь, недавно на празднике города мы купили тебе воздушный шарик. Сначала он был огромным и плавал под потолком, а потом стал сдуваться и уменьшаться в размерах. Скукожился, помялся. Вот так и наша с мамой любовь.
Федя повёл плечами. То шарик, а то любовь! Как можно сравнивать?
Он взглянул на свой дом с голубыми стенами и синей черепичной крышей. Эдуард рассказывал, что дедушка Григорий построил его вместе с друзьями и покрасил в голубой цвет, в цвет неба и надежды. Стены, конечно, перекрашивали уже много раз, но всегда в голубой. Возле дымоходной трубы вертелся флюгер в виде собаки. Считается, что это животное отгоняет злых призраков. Рядом с крыльцом возвышался фонарь, который начинал светиться оранжевым светом, если даже самое захудалое привидение приближалось к забору.
Федя гордился своим домом. А сколько всего интересного находилось внутри! Шкафы ломились от пузырьков с порошками и настойками, на полках громоздились разные артефакты и приспособления. Дедушка использовал всё это для работы, и, если Федя всё-таки окажется охотником, то все предметы перейдут к нему по наследству.
Но кое-что сильно омрачало настроение мальчика. Это гномы, которых мама разместила по всему двору. Она лепила их из гипса, а затем разукрашивала. Для одного гномика Ксения построила деревянный колодец, для другого – скамеечку, для третьего – маленькие качельки. Пятнадцать скульптур, но среди них был сущий уродец, стоящий у входной двери, размером с упитанного семиклассника. Этого гнома по кличке Толстячок Ксения вылепила самого первого, ещё до рождения Феди. Выглядел он так: пузатый живот, короткие ножки, нелепый колпак, а физиономия напоминала рыбу-каплю с крючковатым носом и большим ртом скобочкой. Каждый раз, возвращаясь из школы, Федя щёлкал по лбу вечно недовольного Толстячка. Гномов Ксения любила и не позволяла передвигать их даже на сантиметр. Папа шутил, что, если начнётся пожар, то мама будет спасать не домочадцев, а гипсовые скульптуры в колпаках.
– Папа, только не разводитесь. Ладно? Я не хочу, чтобы вы меня делили. – Феде стало страшно от одной только мысли, что он будет жить с кем-то одним из родителей.
– Отставить грусть и печаль! Пойдём-ка я почитаю тебе перед сном «Легенды Фанто́мии»5.
– Папа, мне уже десять лет, – фыркнул Федя, подозрительно косясь на свою пижаму с Микки Маусом.
– Как десять? А я думал, что пять! – Эдуард защекотал сына. – Всё равно почитаем. И Воструху пригласим, а то она что-то грустит. Кто последний добежит до комнаты, тот тухлый помидор! Только не толкни Толстячка, а то мама нас из дома выгонит!