Пока отец с гостями отправился в рабочий кабинет, а мать отдавала распоряжения по предстоящему ужину, мы с Дариной убежали наверх.
Если моя комната все это время оставалась нетронутой и напоминала жилище девочки-подростка, то у нее все было иначе. Ничего не осталось от моих воспоминаний – новая мебель, новые занавески на окнах, даже настроение комнаты стало другим. Взрослым.
На туалетном столике вместо безделушек стояли цветные бутылочки с духами и кремами, появилась шкатулка с украшениями. На кровати больше не было большого плюшевого кота, с которым сестра так любила в детстве засыпать.
Это царапнуло, задевая какие-то непонятные струны глубоко внутри. И хотя я была рада возвращению, на языке оставался привкус горечи. Ощущение того, что я пропустила целую жизнь, давило на плечи, как и осознание того, что ничего уже не будет как прежде. Мы выросли.
В отличие от меня Дарина не печалилась. Она порхала по комнате и неустанно болтала:
– Ох, Ванесса. Ты не представляешь, сколько всего мне надо тебе рассказать! – она распахнула шкаф и принялась копаться в вещах, аккуратно развешанных на плечиках, – Если бы ты только знала, как сильно я на тебя злилась, когда ты уехала! Если бы ты только знала! Уууу…
– Я-то в чем виновата? Моего мнения никто не спрашивал.
– Я сначала ревела днями напролет, а потом начала сердиться. Злилась, что у тебя есть дар, а у меня нет. Злилась, что ты не отказалась ехать в этот дурацкий Май-Брох. Знаешь, о чем я мечтала? Что однажды ты сбежишь из своей тюрьмы, тайком проберешься обратно в усадьбу, и я буду прятать тебя на чердаке. Представляешь? Глупость какая.
– Почему же глупость, – я усмехнулась, – я мечтала о том же. Только хотела прятаться не на чердаке – там пыльно, а в погребе. Потому что там еды много.
После этих слов мы обе прыснули со смеху, а Дарина, поддавшись чувствам, снова стиснула меня в объятиях:
– Я очень рада твоему возвращению. Мне так тебя не хватало.
– А как же муж? – хмыкнула я.
– А что муж? Разве он заменит сестру, которая семь лет где-то моталась? – Дарина отпустила меня и снова принялась за вещи, – сейчас я найду нам самые красивые платья…
Меня тема ее замужества крайне волновала, поэтому я не могла сдержаться и засыпала ее вопросами:
– Как тебя угораздило выйти за саорца? Он и правда нормальный? Может, надо было отказаться?
– У меня, дорогая моя Несса, точно так же, как у тебя, не было выбора, – весело произнесла она, выдергивая с вешалок розовое платье, а следом – небесно-голубое, – просто в один прекрасный момент пришел отец и сказал, что моей руки просит жених из Саоры. Ты представить себе не можешь, как я тогда испугалась, как рыдала и скандалила. Даже из дома сбежать пыталась. А потом…
– Что потом? – напряженно спросила я.
– Потом увидела его и влюбилась, – рассмеялась сестра, продолжая кружить по комнате. К платьям добавились туфельки в цвет и накидки, – м-да, не густо… Дома у меня нарядов гораздо больше и все они роскошнее. Здесь все простенько, без изысков.
По-моему, платья, которые она нам приготовила, были прекрасны. Но меня больше интересовали не они:
– Влюбилась и…что дальше?
– Дальше была свадьба и уже почти год безмятежной счастливой замужней жизни. Мне очень повезло с супругом. У Шайриса особняк в столице, положение в обществе, целая конюшня дорогих лошадей…
– Ты же не любишь лошадей, – напомнила я.
После того как в детстве упала с непослушного пони и сильно ушиблась, сестра наотрез отказывалась ездить верхом.
– Разве? – кажется, Дарина удивилась. На мгновение между бровей проступила хмурая складочка, но тут же разгладилась, – так это было давно. Сейчас люблю. Я люблю все, что связано с мужем. Он замечательный. Ты в этом убедишься за ужином.
Продолжая без устали щебетать, она подскочила к туалетному столику, открыла шкатулку с драгоценностями и принялась в ней шуршать:
– Так, так, так, что у меня тут.
Кажется, она и впрямь была счастлива. Я же продолжала испытывать беспокойство:
– А второй саорец? Ты его знаешь?
– Кир? Конечно, знаю. Он нередко бывает у нас в доме. А что?
Я замялась, потом нехотя призналась:
– Он меня пугает.
В ответ Дарина снова засмеялась:
– Это он умеет. Порой как глянет – так сердце в пятки. Манера у него такая. Но ты не переживай, он тоже хороший.
Как по мне, на хорошего он был похож меньше всего, но в голосе сестры звучала бодрая уверенность. Выбрав несколько пар серег, она подскочила с ними к зеркалу.
– Что мы все про меня, да про меня. Лучше расскажи, как ты? Как академия? Как твоя магия?
***
– Я– отлично. Академия – осталась позади. Магия – есть.
– Напомни мне, каким чудесам ты там научилась?
– Лечить могу. Хочешь покажу?
– Я здорова, как молодая кобылка, – отмахнулась Дарина, прикладывая по очереди то одни серьги, то другие, – а второй дар?
– Читать могу.
– Пффф, и все? Я тоже умею читать, безо всяких там академий.
Я хотела признаться ей про третий дар, но внезапно слова встали поперек горла. Я так привыкла скрывать его ото всех, что не смогла себя пересилить. Потом скажу. У нас еще будет время для разговоров по душам.
– Я умею читать по-особенному.
– Покажешь?
– Конечно, – улыбнувшись, я посмотрела на отражение сестры, и замерла в недоумении.
Внезапно она мне показалась какой-то серой, уставшей и нездорово худой. Глубокие тени под глазами и взгляд полный тоски, никак не вязались с ее суетливой бодростью.
– Дарина? – встревоженно позвала я, – с тобой все в порядке?
Она развернулась ко мне с беспечной улыбкой:
– В полном. А что?
Я еще раз взглянула на отражение, потом на нее саму и не увидела ни измученной бледности, ни синяков под глазами, ни горько поджатых губ.
Показалось…
Противостоять жизнерадостному напору сестры было просто невозможно. Она буквально силой переодела меня в небесно-голубое платье с белыми кружевами, переплела волосы, собрав их в замысловатую прическу, заставила примерить ее серьги и подвеску.
А потом, пока я крутилась перед зеркалом, рассматривая свое преобразившееся отражение, стояла над душой и картинно возмущалась:
– Как можно быть настолько красивой?!
– На себя посмотри.
– Я-то ладно. К себе привыкла. А вот ты… Признавайся, вас там в Май-Брохе чем-нибудь подпаивали, чтобы вы цвели и пахли?
– Да кто ж его знает. Может, и подпаивали, – в шутку предположила я.
– Теперь местным красавицам туго придется. Они от зависти все волосы себе повыдёргивают, когда узнают, какой ты вернулась. И за женихов своих еще крепче держаться станут. Хорошо, что Шайрис во мне души не чает, а то бы я тоже завидовала и ревновала.
Почему-то при этих словах я подумала вовсе не о блондине, женившейся на моей сестре, а о втором саорце, что опалил равнодушием при первом знакомстве.
Кажется, ему я совершенно не понравилась.
Хотя…какая разница? Скорее бы уехал. Потому что как-то неспокойно стало дома, неправильно.
Снизу донесся звон серебряного колокольчика – приглашение к столу.
– Идем! – тут же встрепенулась неугомонная сестра и первая устремилась прочь из комнаты, а я, еще раз крутанувшись перед зеркалом, поспешила за ней.
Ужин накрыли в малой гостиной, выходящей высокими окнами на буйно цветущий сад. В центре стоял богато накрытый овальный стол, за которым могли удобно расположиться десять человек.
Отец, на правах хозяина занял место во главе. По левую руку пристроилась маменька, а за ней я, а по правую – сначала Кириан, потом Шайрис и Дарина.
Ужин сопровождался неторопливой беседой.
Говорили по большей части отец и гости, иногда добавляла мама, своей мягкой улыбкой и тихим смехом поднимая настроение присутствующим. Мы же с сестрой в основном переглядывались и пихали друг друга под столом, едва сдерживая смех. Прямо, как в детстве.
Дарина, пользуясь тем, что сидела дальше всех от отца, морщила нос на брокколи и закатывала глаза, когда кто-то слишком умничал. А я делала точно также, когда она словно мартовская кошка таращилась на мужа.
Спустя некоторое время, когда с основными блюдами было покончено, и слуги принесли десерт, внимание компании переключилось на меня:
– Дари рассказывала, что ты училась в академии Май-Брох? – внезапно спросил Шайрис, и я невольно смутилась, почувствовав, как взгляды всех присутствующих обратились ко мне.
Вернее, только один взгляд. Впервые с начала ужина, на меня посмотрел второй саорец. Снова без интереса, скорее за компанию.
Мне он не нравился, но вида я не подала и принялась старательно отвечать на вопросы:
– Да. Я отучилась там семь лет.
– Понравилось?
– Ну…– немного кашлянула, – как сказать… скорее да, чем нет. Местами было непросто, но в целом – это прекрасное заведение.
Пока я говорила, Дарина морщила нос и, вскинув брови, едва заметно трясла головой, изображая меня.
Получалось очень смешно, поэтому я не могла сдержать улыбки.
– Преподаватели, наверное, были строгие?
– О, да! Порой я была готова уйти босой и в чем мать родила…то есть налегке, лишь бы оказаться подальше от чессы Витони. Очень суровая женщина, но справедливая и интересная. Когда она вела занятия по истории, мы даже не дышали, настолько захватывающими были ее рассказы.
Я рассказывала о том, как проходили мои дни в академии, отвечала на вопросы, и в какой-то момент подумала, что мне будет не хватать той жизни. Что несмотря на все трудности, в ней была какая-то своя прелесть и беззаботность.
– Как интересно, – Шайрис с улыбкой поддерживал беседу и выглядел искренне заинтересованным, – а какой дар у тебя открылся? Если, конечно, не секрет.
***
– Никакого секрета. Я – целитель, – просто ответила я, – и достаточно неплохой.
Мой дар и правда был выше среднего, поэтому я им гордилась. Кто-то из выпускниц Май-Брох мог залечивать порезы на пальцах, кто-то мог срастить кости при несложном переломе, моих же сил хватало на то, чтобы полноценно вылечить тяжелобольного или сильно покалеченного человека.
Шайрис сидел напротив меня, поэтому зрительный контакт между нами был самый, что ни на есть прямой. Я увлеченно рассказывала о своей жизни, он кивал. И все было хорошо…
Пока в один прекрасный момент, мне не показалось, что слева от него сидит осунувшаяся женщина и уныло ковыряется в своей тарелке.
Замолкнув на середине слова, я обернулась. И тут же наткнулась на сияющий взгляд сестры.
– Я так тобой горжусь, – восторженно произнесла она, а у меня почему-то побежал холод вдоль позвоночника.
С трудом сглотнув, я снова обернулась к собеседнику и внезапно поняла, что не помню, о чем говорила. А потом, заметив, что на меня смотрит не только он, но и Кириан, и вовсе растерялась.
– Все в порядке? – спросила мама.
Я кое-как кивнула и улыбнулась.
И во внезапно образовавшейся тишине, было слышно, как звенит о край тарелки вилка, мелко дрожащая в моей руке.
К моему невероятному облегчению, неуютное молчание сломали слуги.
Та девушка, которая уносила со стола грязную посуду, в дверях столкнулась с той, которая несла новые приборы. В результате подносы упали на пол. Грохот, звон, испуганный вскрики.
Все, кто сидел за столом разом обернулись, чтобы посмотреть, в чем дело.
Все, кроме Кириана…
Он почему-то продолжал смотреть на меня. Я же старательно делала вид, что не замечаю этого и следом за остальными таращилась на слуг.
Внешне спокойна, но сердце надрывно гудело где-то в горле, острыми уколами отдавая под лопатку.
Что я только что увидела?
Тогда, в комнате, думала, что просто показалось. Но теперь…
Спустя пару минут слуги проворно убрали последствия небольшой катастрофы и исчезли на кухне, а за столом снова начались разговоры. Я кое-как успокоилась, спрятала свою растерянность поглубже и натянула беззаботную маску.
Что бы ни происходило – сначала надо разобраться самой. Может, мне все-таки кажется? Перенервничала, устала с дороги, вот и вижу не пойми что.
Я жадно смотрела на сестру и не замечала никакой усталости, никаких опущенных плеч или тусклых глаз. С ней было все отлично – огненная копна завитушек обрамляла румяное лицо, искренний смех…
Шайрис оказался настоящим весельчаком и травил такие истории, что даже обычно сдержанный папенька и тот громко хохотал. Я тоже смеялась. Порой неестественно и невпопад, но ничего не могла с собой поделать. Мне было чертовски не по себе, хотя о моей заминке уже все давно забыли, да и Кир больше не смотрел в мою сторону.
Внутреннее напряжение не ослабевало. И как бы я ни пыталась отвлечься, мысли все равно возвращались к сестре. Я рассматривала ее, пытаясь заметить те самые пугающие признаки, обращалась напрямую, наблюдая за тем, какой будет реакция, но ничего не происходило. Дарина была просто Дариной.
Все, как всегда.
Я не понимала, но от тревоги сводило в груди.
Пытаясь разобраться, я начала вспоминать, при каких обстоятельствах случились виденья. Первый раз, когда я смотрела в зеркало, второй – когда на Шайриса. И там, и там я заметила изменения не на прямую, а боковым зрением.
Попробовать?
Было страшно, но я решилась. Делая вид, что восхищаюсь остроумной историей, я сконцентрировала свое внимание на улыбчивом блондине, а сама даже не слышала слов…потому что сбоку от него снова сидела осунувшаяся Дарина. И смотрела на меня.
Стоило только перевести на нее взгляд – и изнеможденный образ пропадал.
Да что это за чертовщина!
Я опять уставилась на Шайриса, в этот раз рассказывающего о том, какими порой нелепыми делами приходилось заниматься на службе.
И снова Дарина стала другой. Она будто за долю секунды похудела и постарела на десяток лет. Волосы потускнели, вокруг губ залегли горькие складки.
Она принялась что-то говорить мне, но вслух не раздавалось ни звука.
Сестра говорила, говорила, говорила, а я не могла этого услышать. Все, что мне удалось разобрать по ее губам – это мое имя. Она звала меня.
И что самое жуткое, никто за столом не замечал этого. А стоило только в открытую посмотреть на сестру – наваждение исчезало.
Впервые в жизни я пожалела о том, что не призналась преподавателям академии Май-Брох в третьем даре. Я понятия не имела, как он работает и как его использовать. И не у кого было попросить помощи…
– Что-то Ванесса у нас притихла, – внезапно раздался насмешливый голос Кира, прерывая чужие разговоры.
Я вздрогнула и обернулась:
– Яяя…эээ… задумалась.
– О чем?
Он спрашивал спокойно и даже чуточку снисходительно. Но я чувствовала, что этот человек привык получать ответы на все свои вопросы. А еще, внезапно поняла, что ни в коем случае нельзя ему говорить о том, что вижу.
***
Мы будто остались одни в комнате. Больше никого.
Его внимание острым ножом резало по венам. Темный взгляд, вроде насмешливый и расслабленный, а на самом деле цепкий и холодный, словно стальными крюками цеплялся за меня, пытаясь вытащить наружу то, что я так старательно пыталась скрыть.
– Так, о чем ты задумалась, Несса? – лениво переспросил Кир, откинувшись на спинку кресла.
Он рассматривал меня, изучал, как интересный экспонат на выставке. Пока не понимал в чем дело, но чувствовал подвох.
В ушах застучало. Я ничего не ответила, просто опустила взгляд и нервно облизала губы. В руках по-прежнему убого подрагивала вилка. Внезапно она показалась мне такой тяжелой, что я не выдержала и положила ее на стол, тут же опустив ладони на колени. Колени, кстати, тоже дрожали.
– Она у нас такая скромница, – вместо меня ответила мама, не подозревая, что дело вовсе не в скромности.
– Так какой вы говорите дар у вашей дочери? – поинтересовался саорец.
– Ванесса сильный целитель.
– Еще?
– А еще чтец, – мама расплылась в гордой улыбке, – что угодно прочитает, любое послание поймет, даже если до этого никогда не сталкивалась с незнакомым языком.
– Ммм, как интересно.
Я не могла понять, то ли он издевался, то ли ему и правда было интересно. Мне было все равно, в висках билось лишь одно желание – выскочить из-за стола и бежать без оглядки.
Конечно, я никуда не побежала. Продолжала сидеть с неестественно прямой спиной и нелепо улыбаться. К счастью, мама неправильно истолковала надрывный румянец на моих щеках, и решив, что дочка внезапно смутилась в присутствии мужчин, сама вела разговор.
– В общем, если у вас возникнут проблемы с прочтением древних книг или манускриптов, то попросите Нессу – она поможет. Так ведь дорогая?
Я дергано кивнула. Потом кашлянула и выдавила из себя надрывное:
– С удовольствием.
На самом деле никакого удовольствия, только зашкаливающее чувство опасности. Я уже жалела, что мама рассказала про второй дар. Как-то уж слишком заинтересованно после этой новости блеснули глаза саорца.
– Какие-нибудь еще способности? – спросил он, заставляя меня внутренне содрогнуться.
Точно что-то чувствовал. Подозревал!
– У девочек из Май-Броха открывается только два дара, – с легким сожалением произнесла мама, – увы.
– Мам, – Дарина тут же надула губы, – у меня вообще ни одного. И мне вообще-то обидно!
– Прости дорогая.
Пропустив мимо ушей болтовню матери с сестрой, Кириан хмыкнул:
– Занятно.
Я не понимала, что его так развеселило, но облегченно выдохнула, когда гость переключил свое внимание на другую тему.
От волнения аппетит напрочь пропал и все, что я могла – это сидеть, словно неживая кукла, и ковыряться в тарелке.
– Несс, хватит уродовать пирожное, – прошептала Дарина.
Я посмотрела на нее и снова не заметила ничего плохого. Румяная, веселая с сияющими глазами… Но это ведь все неправда, да? Ненастоящее? Счастье это, хлещущее через край, неуемная энергия, слишком громкий смех. Это все неправда.
В груди сжалось от тревоги.
Что же с тобой такое, Дариш? В какую передрягу ты попала?
Я понятия не имела, что все это значило, но в одном была уверена – сестре нужна помощь.
Решив еще раз убедиться, что мне не показалось, что это не бред, вызванный усталостью после долгой дороги, я взглянула на Шайриса, как раз рассказывающего очередную веселую историю, и натянуто улыбнулась. Всеми силами изображая интерес слушателя, я пыталась зацепить боковым взглядом сестру… но зацепила Кириана, сидевшего с другой стороны.
В этот момент его глаза изменились – стали ярко-оранжевыми, будто в них плясало бешеное пламя.
И этого никто не заметил. Никто! Ни мама, которая смеялась до слез, изящно прикрывая рот ладонью, ни суровый отец. Про сестру и речи не шло – она все так же слишком надрывно веселилась и с упорством влюбленной кошки льнула к своему мужу.
Только я одна видела то, что Кириан прятал от всех остальных за непроницаемой маской. Видела его настоящего.
Я понятия не имела, что все это значит, но одно знала наверняка – жизненно важно не показать гостям, что я чего-то вижу. Нельзя. Табу!
Поэтому несмотря на то, что от ужаса сковывало внутренности, я продолжала смотреть на Шайриса и даже смеялась над очередной шуткой.
Как угодно, надо держаться, но ни словом, ни взглядом не выдавать себя…
***
Я и держалась. Из последних сил, борясь с паникой и собственным криком, засевшим где-то глубоко внутри.
С одной стороны – изнеможденная сестра, пытающаяся что-то мне сказать, с другой – тот, кто пугал до дрожи.
Он наблюдал за мной. С ленивой усмешкой, не скрываясь, подмечая каждую деталь. Мы даже перекинулись парой фраз, и каждый раз я старательно отыгрывала роль наивной, немного смущенной девочки. Я чувствовала себя букашкой, которую рассматривали под лупой, прежде чем насадить на иглу и пришпилить к стене.
Слишком страшно, чтобы было правдой. Может, это сон?
Кое-как мне удалось досидеть до конца ужина, а потом, когда все собрались на террасу, чтобы продолжить общение на свежем воздухе, я сбежала к себе в комнату, сославшись на головную боль.
– Милая, с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила мама.
– Кажется, я переоценила свои силы, после долгой дороги. Хочу спать.
– Так рано? – изумилась сестра, – мы же только начали! Смотри, как весело!
Да уж, весело…
Настолько, что мороз по коже. Словно меня закинули в клетку к зверю, и он неспешно кружил вокруг, выбирая удобный момент для нападения.
Шайрис, притягивая к себе жену. Она не сопротивлялась, наоборот тянулась к нему так, будто в ее жизни не было ничего важнее этих объятий.– Кажется, наши рассказы утомили Ванессу, – усмехнулся
– Нет, что вы… Было очень интересно, но почти две недели в пути сделали свое дело. Обещаю, к нашей следующей встрече я буду бодра и полна сил.
Я надеялась, что эта встреча состоится нескоро, и я успею разобраться с тем, что видела, решу как себя вести и что делать дальше, но к сожалению голос подал отец:
– Иди отдыхай, Несс. Но к завтрашнему дню будь готова. Нас всех пригласили к Вилсонам.
– Всех? – тихо переспросила я.
– Всех, – радостно ответила Дарина вместо отца.
– Я поняла… постараюсь.
Вместо радости от того, что увижу подруг детства, я испытала лишь горечь разочарования. О какой радости речь, если ОН будет рядом? Одна надежда на то, что гостей соберется много, и на меня никто не станет обращать лишнего внимания.
Распрощавшись со всеми, я покинула гостиную.
Сил хватило лишь на то, чтобы достойно удалиться – с прямой спиной, гордо поднятой головой и мягкой улыбкой на губах. Но стоило только выйти в холл, как выдержка закончилась. Подхватив длинный подол, я бросилась бежать, взлетела по лестнице на второй этаж, ураганом пронеслась по коридору, и только оказавшись в своей комнате, за закрытой дверью, смогла сделать вдох. Судорожный и такой громкий, что я поспешно зажала себе рот, испугавшись, что внизу услышат.
Вдруг у этого огненноглазого и слух как у зверя?
Воровато оглядываясь, я отошла от двери и присела на кровать. После того страха, что натерпелась внизу – ноги отказывались держать. В ушах гремело, в груди – гудело, и вообще казалось, что вот-вот и упаду в обморок.
Самое страшное, что не к кому было обратиться за помощью. В Калирии не осталось Видящих кроме меня. Мама, папа – ничего не замечали, в самой Дарине я теперь была не уверена. Такое чувство, будто ее оболочка жила отдельной жизнью, скрывая то, что творилось внутри.
К кому идти? К соседям? К друзьям? Так они тоже ничего не увидят! Никто не увидит… И не поверит.
Может, написать письмо директрисе академии Май-Борх?
Пожалуй, последний вариант был бы самым верным и простым, если бы не мой обман. Когда в Май-Брохе узнают, что я скрыла третий дар, то разразится скандал. Мой портрет повесят на доску почета, обнулят диплом и не видать мне тогда ни хорошей должности при дворе, ни уважения. Буду всеми презираемым изгоем, парией…
Словами не предать, как сильно я жалела о том, что утаила правду от преподавателей. Лучше бы жила в обнимку с учебниками, зубрила до посинения, не зная ни сна, ни покоя, чем теперь давиться от непонимания и собственной беспомощности.
Страшно и стыдно, но они единственные, кто могли подтвердить наличие у меня дара и заставить других прислушаться к моим словам.
Что ж, ради сестры я была готова на все…
Пусть будет Май-Брох и чужое презрение.
Смирившись с неизбежным, я решила, что как только гости уйдут, я отправлю весточку чессе Витони.
После этого на душе стало немного легче. Я умылась, переоделась в спальное платье и забралась в кровать. Было холодно и странно. Вроде родная комната, та самая в которой прошло мое детство, а я ощущала себя в ней чужой.
Мир и правда очень сильно изменился, пока я сидела в стенах академии. И эти изменения меня пугали.
Несмотря на усталость, сон не шел. Тогда я взяла с полки одну из своих старых книг, поудобнее устроилась на подушках и открыла первую главу. Только дальше нее, так и не смогла продвинуться, как ни пыталась. Вместо того, чтобы сосредоточится на тексте, я прислушивалась к тому, что творилось внизу.
До меня доносился гулкий голос отца, беспечный смех сестры. Но я ловила не эти звуки. Неожиданно для самой себя мне хотелось услышать голос Кириана.