И вновь меня ждала библиотека.
Занятия закончились, студенты бегом разбежались по домам, поэтому ничего не мешало продолжить мои изыскания.
Пройдя в дальнюю часть замка, я спустился ниже, и оказался в обширном полуподвальном помещении, заставленном шкафами с книгами.
При входе снова материализовались два призрачных здоровяка, грозно на меня зыркнув, но не увидев во мне постороннего, скрылись обратно. Я, честно сказать, так пока и не понял, были ли это те же стражи, что и на входе в Академию, появлявшиеся здесь просто в более компактном форм факторе, или их более мелкие братья близнецы.
– Вольдемар?
Дарина Принс, наш библиотекарь, была достаточно молодой женщиной, числившейся подружайкой мадам ректора. Их временами можно было видеть в преподавательском зале столовой, пьющими чай и мило беседующими.
Была она, хоть и приятной наружности, но весьма язвительной и вредной дамой. Правда, большинство ухажёров она отпугивала не этим, а чрезмерной учёностью. Этакий книжный червь в обманчиво красивой упаковке.
– Третий раз на этой неделе, почти рекорд. Что же вас сподвигло на такой подвиг?
– Конечно же ваша несравненная красота, мисс Дарина, – ответил я, галантно кивнув, – она как лучик света в тёмном царстве, согревает и освещает путь.
– Вашими устами, Вольдемар, да мёд бы пить, – произнесла та, уперев руки в боки.
Мне не удалось её смутить, но некоторое положительное действие слова возымели. Неприступная библиотекарша заметно смягчилась.
– Ладно, говорите, что ищите?
– Если бы я знал, – пробормотал я задумчиво, – пытаюсь решить одну проблему, но не знаю с какой стороны подступиться.
– Ну а в каком направлении, хотя бы, искать?
– Что-то по изучению магического источника и его функционированию. Желательно с самых основ.
– Эк, вас растащило, – Дарина нахмурилась, – если с основ, то могу порекомендовать «Введение в магию» Лышфофа.
– Это я читал, – предложение Принс заставило меня улыбнуться, – мне желательно что-то не для самых маленьких, а работы посерьёзней.
– Если посерьёзней, то Арабелла Кордез «Распределение манаканалов, их особенности и взаимосвязь с магической предрасположенностью».
Сказано это было с лёгкой иронией, но я, внезапно, заинтересовался. Подобного читать не доводилось, поэтому немедленно высказал желание ознакомиться.
Библиотекарь удивлённо дёрнула бровью, но больше ничего не сказала и, поманив за собой, повела куда-то вглубь стеллажей.
Как оказалось, работа была даже не в этом зале, женщина отперла дверь ведущую ещё в одно помещение, где я увидел стоявшие прямо на полу, стопки книг. Очень большого количества книг.
– Вот, – показала мне на них она, – где-то тут. Каталогизировали, каталогизировали…
– Да не выкаталогизировали, – добавил я.
– Что? – Дарина, нахмурив бровки, повернулась ко мне.
– Да так, – отмахнулся я, – присказка давняя.
– Если хотите управиться до ночи, советую присказками не увлекаться. Рекомендую искать в левой части архива, по моему, всё, что после восьмисотого года, складывали туда.
Местное летоисчисление шло от даты того самого катаклизма, после которого возникла Ледяная пустошь посреди континента. Сейчас, например, шел 1035 год после Катаклизма, или коротко 1035 г. п. К.
– Поможешь? – с надеждой взглянул я на женщину, но та только фыркнула, и с гордо поднятой головой удалилась, приговаривая что-то вроде, что делать ей больше нечего, как дышать бумажной пылью.
Делать нечего, пришлось засучить рукава и начать перебирать пыльные стопки, ища нужное. Часть книг мне была известна, являясь перепечатками работ разных авторов, что когда-то были учебным пособием для учеников. Актуальные стояли на полках в общем зале, а устаревшие пылились в запасниках, навроде этого архива.
Тут мне попалась солидная книженция по метамагическим преобразованиям для третьего курса, от неизвестного автора, какого-то Силезия Вахминского и сравнив её с тем пособием по которому учился сам Вольдемар, я внезапно понял, что том в руках будет раза этак в два толще.
– Картинок, что-ли, понапихали? – с некоторым удивлением, буркнул я, но беглое пролистывание показало, что иллюстраций тут было ничуть не больше чем в новом пособии.
Отложив учебник в сторону, чтобы потом в спокойной обстановке сравнить в чём разница, я закопался в стопки снова.
Внезапно обнаружился, неизвестно как затесавшийся среди солидных изданий, дневник ученика первого курса, некоего Саладана. Полистал и его, обнаружил, что количество дисциплин, двести лет назад, было больше. И, спрашивали за них, судя по всему, сильнее, страницы так и пестрели красными буквами «Г».
Система оценки знаний была четырехбальная, «А» – отлично, «Б» – хорошо, «В» – удовлетворительно и «Г», соответственно, неудовлетворительно.
Мало того, выяснилось, что само понятие дневника мне известно исключительно по моей земной памяти, а не Локариса. Когда учился он этого в Академиях уже не было, как не было их и у студентов моей собственной группы.