Вход на территорию Академии охраняли два призрачных великана в мощных доспехах, которые внезапно появлялись с двух сторон, стоило войти по арку гостеприимно распахнутых ворот. На преподавателей и студентов, у которых был ученический амулет, они только хмуро косились, но если только кто-то чужой пробовал попасть сюда без соответствующего пропуска, то один из великанов тут же отвешивал наглецу совсем не иллюзорный пинок, и того выносило наружу словно выстрелом из пушки. Правда, срабатывало заложенное под площадью защитное заклинание, и вопящее тело не расшибалась о булыжники, а только чувствительно по ним прокатывалась, отделавшись синяками и ссадинами. Иногда переломами, но это уже если конкретно не повезло.
У меня амулет был всегда с собой, поэтому я махнул охранникам ладонью и прошёл во двор, где булыжник мостовой тут же сменился идеально ровным зелёным газоном.
Прямо скажем, территория тут была большая, но правильными формами похвастаться не могла. Посередине возвышалась громада замка, с парой высоких дозорных башен на противоположных углах и квадратной башней донжона поднимавшейся ещё выше.
Перед зданием академии было, собственно, большое поле треугольной формы. Только газон и больше ничего. Студенты любили между занятиями тут раскладываться на травке, разбившись на компании. Кто-то штудировал учебники, кто-то перекусывал принесённой с собой едой, если не мог или не хотел дотерпеть до обеда.
Слева от здания располагалась вторая прямоугольная площадка, представлявшая почти лабиринт из деревьев и кустарников. Множество представителей растительного мира тут росли не только ради эстетического удовольствия, но и как источник алхимических ингредиентов. Были и теплицы, с оранжереями, в ведении местных ботаников.
И последняя, оставалась, на этот раз, прямоугольная площадка, справа от здания, частично перекрытая донжоном, где в углу у стены располагалось здание бывших казарм, а теперь вотчина преподавателей боевой и физической подготовки, а сама площадка была тренировочным полигоном. Не для заклинаний, конечно, для отработки магических плетений использовался обширный и хорошо защищённый подвал Академии.
Времени до начала занятий оставалось совсем немного, можно было даже сказать, что они уже начались. Но встав с утра, и увидев с каким затаённым предвкушением, бабка подаёт завтрак, я немедленно от него отказался и побежал столоваться в ближайшую харчевню. Моя соседка не завтракала вообще, поэтому ушла в академию раньше, ну а я, получается, опоздал.
Впрочем, преподаватели не опаздывают, они задерживаются.
Я быстро взбежал по ступенькам широкого крыльца, вошел в опустевшее фойе и, ведомый памятью Вольдемара, направился в аудиторию, где меня ждала, ещё не подозревающий об этом, моя группа «А1».
Единичка, сразу за буквой, в обозначении группы, означала курс, так что тянуть мне этих оболтусов, надо будет ещё два с половиной года, пока они не окончат третий курс и не пойдут помиру, то есть по миру, ища свой магический путь.
А всего групп на курсе было четыре, – А, Б, В и Г.
И вновь взгляд приковывали расписные потолки, совсем не характерные для средневековья, яркие, тщательно прорисованные. Не натуралистичные, где любовно вырисована каждая мышца и всё предельно анатомично, как в нашу эпоху Возрождения, а именно что ближе к современным мне авторам, пишущим в фэнтези стиле.
Мягкий ковёр, километрами устилающий пол длинных каменных коридоров, приглушал шаги и эхо почти не гуляло под арочными сводами за счёт него и тяжёлых портьер на стенах.
Коснувшись складок плотной ткани, я заглянул туда и увидел небольшую нишу в стене, в которой было бы так удобно прятаться. Возможно, когда-то здесь стояла тайная стража, призванная обеспечивать покой господина. Хотя, возможно, там просто когда-то стоял горшок, в который мог сходить, если приспичит, любой житель замка или гость. В ту доакадемскую пору, когда город ещё не знал центральной канализации.
Шум и гам за дверью аудитории я услышал задолго до того как к ней подошел.
Расслабились, студенты, расслабились, раньше, как мне подсказывала память, сидели тише воды, ниже травы. Пикнуть лишний раз боялись, зная мстительный нрав и хорошую память Локариса.
Бесшумно распахнув дверь, я почти тут же уткнулся в спину кривляющегося парня, что изображал какую-то пантомиму, веселя всю остальную группу. Был он весьма крупных габаритов, почти полностью перекрывая как проход, так и обзор.
Внезапно он вскинул вверх руки, вставая на цыпочки и нарочито басом прогудел, вызвав новый взрыв хохота:
– Я, – чёрный плащ!
«Меня пародирует», – понял я.
Протянув руку, крепко взял студента за плечо, почувствовал, как он вздрогнул, мгновенно застывая на месте и произнёс ласковым тоном:
– А почему гуляем по аудитории после звонка?
– Ай! – фальцетом взвизгнул тот, оборачиваясь.
Увидев меня, тут же закатил глаза, и рухнул на пол в глубоком обмороке.
– Мама, Чёрный плащ!.. – послышался чей-то испуганный шёпот.
– Бороду сбрили… – прошептал ещё кто-то.
– И постригли…
– И похудел, похудел как.
– Ой мама, что будет?! – запричитал в углу женский голосок.
Тяжело вздохнув, репутация предшественника мне аукаться будет ещё долго, я распорядился, ткнув пальцем в тело на полу:
– Так, этого уберите на место.
Прошел к учительскому столу на возвышении, рядом с доской, уселся, и раскрыв журнал, принялся проводить перекличку по списку.
Механически слушая, как студенты откликаются на разные голоса, вдруг вычленил особенно тихое и боязливое, – «Я».
Оторвавшись от журнала, уставился на втянувшего голову в плечи студента и тут же узнал того, по чьей вине Локарису оторвало руки. Под моим пристальным взором, он стал потихоньку съеживаться и сползать под парту.
Когда над столешницей оставались только его испуганные глаза, я произнёс:
– Ботлер, а ну замри. Сядь нормально.
Тот обречённо уселся на стул обратно.
– Бари, напомни мне, в следующий раз к тебе, когда будешь магический эксперимент проводить, не подходить, – веско произнёс я.
– Х-хорошо, профессор, – чуть заикаясь, мелко закивал тот.
– Ладно, следующий…
Закончив перекличку, я посмотрел на сидевшую на первой парте старосту группы:
– Полдарк, Силлана, сейчас занятие по основам магии, ну ка напомни, какие темы проходили в моё отсутствие?
– Значение аспекта Копьеносца на формирование заклинаний стихии воды, – бодро оттараторила та, подскочив.
– Хорошо, а ещё?
Та тут же сникла, затем, стараясь не глядеть мне в глаза, тихо произнесла:
– Больше ничего.
– Как так? – брови мои удивлённо взлетели вверх, – а заменяющий меня преподаватель разве больше ничего вам не задавал?
– Нет, профессор, профессор Олдвен, каждый раз, приходя, задавал нам только эту тему. Мы говорили, что уже её проходили, но он только отмахивался и уходил.
– Старый маразматик, – пробурчал я еле слышно, вспомнив о ком она говорит.
Баргас Олдвен был замшелым грибом, проработавшим в Академии чёртову прорву лет и временами впадавший в маразм. Держали его только за обширнейшие знания и заслуги в области изучения теоретической магии. Группы на постоянной основе ему уже не поручали, а использовали вот так, на подмену, и для занятий по теормагу со студентами желающими пройти углубленный курс.
– Ну ладно, раз вы все декады изучали аспект Копьеносца, то значит для вас не будет сложностей рассказать основные принципы формирования заклинаний с ним. Садись, Полдарк.
Закинув ногу на ногу, я вновь расположил перед собой журнал и, ведя пальцем по фамилиям, стал неторопливо говорить:
– А к доске пойдёт… пойдёт к доске…
В аудитории тут же стало максимально тихо. Так тихо, что стало слышно, как под кем-то нервно поскрипывает стул и стучат чьи-то неплотно сомкнутые зубы.
Посмотрев, на дружно уткнувшиеся в парту лбы, я только вздохнул. Вот вроде средневековье, где, по идее, более раннее взросление, к семнадцати годам это уже взрослые люди, в браке, да ещё и с ребёнком, зачастую. А тут словно пятиклашки себя ведут.
Впрочем, к детям с магическим даром здесь относились по-другому, чем к обычным. И инфантилизм в таком возрасте был вполне понятен в силу определённого потакания личинкам будущих магов. А ну как будешь его в чёрном теле держать и строжиться над ним, а он отучится, вернется, и будет тебя самого магией по дому гонять. Такие рассуждения родителей я вполне понимал. Плюс маг это почётно.
Обдумав всё это, я решил быть к ним помягче, всё-таки, я-прошлый, их чересчур застращал.
Тут взгляд мой упал на давешнего клоуна, рухнувшего при мне в обморок. За парту его усадили и он, вроде как, даже успел прийти в себя, опасливо лупая на меня глазами.
– К доске пойдёт, – Маршуш! – ткнул я в него пальцем, решив дать возможность исправить впечатление о себе.
Но тот, вдруг, снова закатил глаза и стёк под стол.
– Да что ты такой впечатлительный! – ругнулся с досадой я, повёл пальцем вправо, по боязливо пригибавшимся головам, – тогда Русавр.
Названный мною студент, тут же всполошенно вскинулся и, по примеру предыдущего, стал имитировать обморок, со стуком завалившись со стула на пол.
– Неубедительно, Авсан, – прокомментировал я, посмотрев на валяющегося на полу парня, – я видел как ты подставил руку, при падении. В следующий раз старайся лучше. А пока вставай и иди к доске.
Тот со вздохом поднялся и поплелся ко мне.
– Итак, расскажи нам, как аспект Копьеносца влияет на формирование заклинаний стихии воды.
Авсан немного помялся, а затем медленно произнёс:
– Аспект Копьеносца влияет на формирование заклинаний стихии воды.
После чего вновь замолчал.
– Да, в самом вопросе всегда есть половина ответа, – терпеливо кивнул я, – но ты не сказал вторую половину, как он влияет.
– Он влияет… – студент принялся судорожно таращить глаза на остальных, пытаясь углядеть какую-нибудь подсказку от одногруппников.
– Ну-у, как он влияет?
Тут, видимо, кто-то что-то показал и он неуверенно произнёс, осторожно косясь на меня:
– Он, растёт?
– Кто растёт? – благожелательно улыбнулся я.
– Аспект? – предположил Авсан.
– А если подумать? – продолжая улыбаться, попытался подтолкнуть я студента к правильному ответу.
– Не растёт? – боязливо переспросил парень.
– А если ещё подумать? Что растёт, ты правильно сказал, но не аспект, а что?
Тот сглотнул, а затем, предположил:
– Заклинание?
Терпение начало потихоньку испаряться, но я вспомнил данное самому себе обещание быть с ними помягче, поэтому только покачал головой и мягко заметил:
– Ну как заклинание может расти? Рост, это изменение какой-о характеристики заклинания, какого-то параметра. Какие ты знаешь параметры заклинания?
– П-параметры заклинания? – Авсан вновь принялся шарить взглядом по аудитории и я, со вздохом, понял, что занятие будет долгим.
Вечером, почти вся группа «А1», не сговариваясь, собралась за углом здания академии. У многих в глазах читалось отчаяние, а лица были серыми от усталости. Несколько минут они подавленно молчали, пока Ботлер, оглядев остальных, первым не произнёс коротко и ёмко:
– Это звиздец.
После чего остальных буквально прорвало.
– Я так не могу, – запричитала одна из девушек, – он постоянно спрашивает, и спрашивает, и спрашивает. Как я столько запомню?!
– И держит до последнего у доски, не отпускает, всё вопросики каверзные свои задаёт, – добавила староста.
– А улыбка, видели, как он улыбается? – мрачно сплюнул на землю ещё один студент, – так и читается наслаждение, с каким он смотрит на наши мучения.
– А я вам говорил, что это зелье воспоминаний опасное, – вклинился другой, – родители рассказывали, что знали одного, который тоже его пил.
– И что?
– А то! Там действительно вспоминаешь всё. Все обиды, всю злость и ненависть накопившиеся за жизнь. Всё переживаешь, как будто это случилось вчера. Отец говорил, негативные эмоции самые яркие. Вот и представьте, что если раньше он просто нас не любил, то теперь искренне ненавидит.
– Ой, я боюсь, – запричитала девушка.
– Поздно бояться, – мрачно ответили ей.
– Погодите, но он же ни одного плохого слова не сказал, ни разу никого не обругал даже, – неуверенно произнесла Альтина, смотря на одногруппников.
– Вот это и пугает больше всего, – мрачно ответил ей Бари, – уж лучше бы отругал, чем так.
– О, а как он тебе сказал, чтобы ты ему напомнил к тебе не приближаться. Аж мороз по коже. Словно ты для него всё, – не существуешь. Словно ты уже мёртв…
Все дружно посмотрели на угрюмо нахохлившегося Ботлера.
– Ага, – вклинился в разговор Маршуш, – я тоже, как почувствовал его ледяную руку на себе и этот голос, такой спокойный, услышал, чуть штаны не обмочил. Как седой не стал, не понимаю. Меня буквально парализовало. Я отца, когда он за мной с топором пьяный гонялся в детстве, меньше боялся.
– Ох, не повезло тебе, – произнёс сочувственно Авсан, положив ему ладонь на плечо, – прямо с порога так влететь. Будешь у него теперь любимой женой.
– Что ты меня пугаешь?! – фальцетом вскрикнул то, сбрасывая ладонь с плеча, – думаешь я этого не боюсь?! Ещё как боюсь!
– Бедный, – погладила его по руке одна из студенток.
Сочувственный взгляды скрестились на Маршуше и тот, не выдержав, заплакал, закрыв лицо ладонями и сгорбившись.
– Может ректору пожалуемся? – с надеждой произнёс кто-то.
– И что ты ей скажешь? Что он нам просто вопросы задавал, улыбался и ласково разговаривал?
Все вновь замолчали, мрачно обдумывая перспективы.
– И что, вот так терпеть издевательства?! – взорвался Ботлер.
– А ты знаешь способ их прекратить?
Способа никто не знал, поэтому, постояв ещё немного, все принялись уныло идти к выходу в город.
Дождавшись, как все уйдут, я для проформы подождал ещё с полчаса, а затем деятельно принялся за работу. Сдвинув все парты к стенам, освободил пространство по центру и, глубоко вдохнув, с силой провёл ладонями по лицу.
– Ну, пора учиться колдовать.
Как оказалось, несмотря на доставшуюся память, сотворять заклинания также как Вольдемар, у меня, почему-то не получалось. И первые мои попытки на этом поприще привели к самому настоящему фиаско. Благо, рядом не оказалось свидетелей, но дальнейшие эксперименты пришлось отложить до более подходящего времени и места.
И опустевшая академия подходила для этого как нельзя лучше.
Хотел было уже, вывернув особым образом ладони, начать читать первое заклинание, но, спохватился и снял, бережно положив на парты, мантию, оставаясь в кальсонах и свободной рубахе. Сапоги тоже снял, поставив в уголок, а то в прошлый раз, один из комплектов одежды, доставшийся мне по наследству, скоропостижно пришёл в негодность, под действием моих неумелых потуг в сотворении заклинаний. И ведь вроде делал всё по инструкции, повторяя движения и слова по памяти Вольдемара, но что-то пошло не так, и лохмотья, образовавшиеся на мне, были годны только в помойку и восстановлению не подлежали.
Чуть поёжившись от холодного камня пола, по которому ступал босыми ногами, я вновь вытянул руки, закрутил левой ладонью круг и пропел:
– Свет свечи!
Это было простейшее заклинание освещения, которое должно было сформировать над моей головой шарик света.
Но, вместо положительного результата, снова что-то сухо треснуло в воздухе, искрануло, и рукава рубахи разлетелись хлопьями ткани, оставив руки голыми по плечи.
– Да что ты будешь делать! – в сердцах рявкнул я.
Хорошо ещё страдала только одежда, личная магия нанести вреда телу не могла согласно пятого закона Магии.
– Может надо по грубее? – я вновь, прокашлявшись, выполнил пасы руками и рявкнул: – Свет свечи!
Не вышло, только верх рубахи также превратился в труху и нижняя, уцелевшая часть, скользнув вниз, по ногам, опала на пол.
– Да что я делаю не так?!
Спустя ещё десяток попыток, последние остатки одежды на мне были уничтожены окончательно, и остался стоять я посреди аудитории голый и злой, упорно не понимая, где же я совершаю ошибку.
– Вольдемар?!
Удивлённый женский голос, за спиной, застал меня врасплох, что я чуть было не обернулся всем телом. Удержался, оставшись стоять как был, только повернул голову, оглядываясь через плечо.
– Латиния? Что вы тут делаете?
Это была ещё одна преподаватель академии, коллега Вольдемара, тёмноволосая красотка с зелёными глазами, застывшая в дверях класса. Она была одета не в привычную, по воспоминаниям, мантию, а в платье с глубоким декольте. На руках были тонкие, белые длинные перчатки, а ноги украшали переливающиеся, словно хрустальные, туфельки. Вылитая Золушка собравшаяся на бал.
– Забежала попроведать, перед приёмом в магистрате, хотела справиться о настроении, узнав, что вы вернулись…
– Настроение у меня отличное, – произнёс я, продолжая стоять к ней спиной.
– Я вижу, – внезапно хмыкнула она, – однако удивили вы меня, Вольдемар, удивили. Не ожидала. Но всё-таки, вы почему голый?
– Работаю с магическими потоками. А это лучше всего делать без помех со стороны одежды, – тут же соврал я.
Ну как, – соврал. Магические потоки-то вещь реально существующая. Вот только обычная одежда тут особой роли не играет, хлопок и шерсть не взаимодействуют с магическим полем мага. Вот если бы на мне была одета металлическая броня, тут да, помеха известная. Но пусть считает, это просто эксцентричной прихотью с моей стороны. Не говорить же ей, что у меня просто не получается колдовать.
– М-м… – пожевала та губами, затем с сомнением произнесла, – понятно. Но, надеюсь, в присутствии студентов вы не…
– Нет конечно, – я решил перестать стоять посреди класса как греческий статуй, стараясь двигаться естественно и непринуждённо, подошел к партам на которых лежала брошенная мантия, после чего развернулся, присаживаясь на столешницу и, одновременно, элегантным движением набрасывая мантию на нижнюю часть туловища.
– Со студентами я занимаюсь исключительно в одежде, – заверил я коллегу.
– Это хорошо, – улыбнулась Латиния, оценивающе пробежавшись глазами по моему, оставшемуся обнажённым торсу, – да, кстати, вам идёт ваш новый облик. Сразу помолодели.
– Спасибо, – я вежливо кивнул девушке, но заметил, – прошу простить, но мне хотелось бы продолжить свою работу.
– Да, конечно, – та немедленно заторопилась, – всего хорошего, Вольдемар, увидимся завтра.
Подождав, когда она выйдет и плотно закроет за собой дверь, я вздохнул, пробурчал:
– Ходят, мешают тут всякие.
После чего поднялся, и снова пошел на середину помещения, нужно было тренироваться дальше.