Хотела бы я поспорить, но чем больше вчитывалась в оставленные заметки, тем сильнее мрачнела. Эдриан-Гад-Такой-Харт, напротив, веселился, оставляя едкие комментарии по каждому поводу.
– Наладить контакт с призраком библиотеки. Попросить его не мешать читать книги, – пробормотала я, толком не понимая, кому мог насолить библиотекарь.
– Скорее, не мешать спать! – фыркнул в ответ дракон, не глядя срывая часть липучих квадратных бумажек. – А сир Грант отличный дядька, просто ему надоело оттирать от древних фолиантов шоколадные слюни и слушать храп.
– Узнать, кто поёт арии в кабинете четыре ноль четыре, – заинтересовалась я.
Интересно, хорошо хоть поёт? Из-за своей занятости я давным-давно не выбиралась в город: то в лекарском крыле дела, то доклад сделать, то помочь Бетти с конспектами. Не хватало культурных развлечений, а арии… хоть какое-то разнообразие.
– Да пусть себе поёт, – махнул рукой Харт. – Четыреста четвёртый далеко от жилого сектора, кому он там может помешать? А так, можно сказать, стремление к творчеству!
– По ночам нужно спать, чтобы потом не опаздывать на лекции, – ответила я занудно даже для самой себя. – Установлен комендантский час, в конце концов.
– Это не отменяет того, что запрос идиотский. И вообще, не вас ли с Бетти я недавно ночью видел возле кухни?
Последнее я проигнорировала, будто не услышала вовсе. Подруга задержалась на отработке по боевым искусствам и пропустила ужин. Пришлось по старой студенческой традиции нести магарыч в виде изношенного сапога с отслоившейся подошвой и остатками защитных заклинаний домовым академии. Те жуть как любили всякого рода обувку, а уж магическую – в особенности, и за такой ценный дар презентовали нам четыре сочных куриных ножки с клятвенными заверениями целый месяц баловать нас свежей выпечкой из-под полы.
К слову о булочках: на широком подоконнике одного из окон кабинета был организован чайный уголок. Гладкий керамический чайник с изысканным орнаментом, чашки с блюдцами и пёстрая мозаика баночек, каждая из которых хранила свою уникальную смесь: от благородного черного чая до заморских эльфийских трав. Чайная зона казалась источником умиротворения и отдыха среди напряженной рабочей атмосферы кабинета. Неплохо!
Тут взгляд зацепился за очередную записку, приклеенную к окну.
– А вот… Урегулировать вопрос с проходом в библиотеку после 22:00 для Матильды Р. Договориться до пятницы, – торжественно произнесла я.
В конце концов, артефакт избрал нас для того, чтобы заниматься помощью студентам, вот с этого можно и начать.
– А по ночам нужно спать, чтобы не опаздывать на лекции, – ехидным тоном процитировал меня Эдриан. – И вообще, кто знает, чем там эта Матильда Р. занимается? Сир Гранте по ночам переселяется в подвалы, отслеживать не может.
– Чем-чем?.. Книги читает. Образовывается, в конце концов. Чем ещё можно заниматься в библиотеке?! – раздражительно буркнула я, ощущая невероятное и доселе неизведанное желание причинять всем вокруг добро. За эту Матильду Р. я прямо-таки уцепилась, будто она по меньшей мере моя ближайшая родственница.
– Святая простота, – усмехнулся Эдриан-Самодовольный-Харт, добавляя в тон издевательские заигрывающие нотки: – В библиотеке можно заниматься чем угодно. Особенно будучи девушкой с высоким интересом к обнажённому мужскому телу.
Видимо, кто-то с целительского факультета изучает особенности…
Додумать не успела, ехидная улыбка Эдриана буквально вопила, что не о том я подумала. Желание помочь Матильде Р. растворилось в небытии.
Эдриан издевательски рассмеялся и добавил:
– Айлин, не устаю поражаться, откуда в твоей голове столько непристойностей? – изрёк Эдриан невинным тоном. Ну прямо девица, случайно подслушавшая разговоры о том, что происходит в супружеской спальне. Шут! – Матильда просто рисует этюды, периодически обращаясь к анатомическому атласу! Она как-то показывала. Получается неплохо, но явно не хватает практики. Насмотренности, так сказать. На…щупанности.
– Видимо, из-за практики она к тебе и обратилась, – кисло заметила я, уже собственноручно срывая лист со стекла. Ничего против творчества подобного толка я не имела, просто вряд ли ректор погладит нас по головкам за такие согласования. Невероятно хотелось найти тот самый запрос, который положит начало нашему вынужденному правлению.
– Всего-то попросила побыть натурщиком, – ничуть не смутился Харт. – Во вкусе ей не откажешь, конечно.
Ну кто бы сомневался!
– Боюсь даже представить, что впоследствии сделали с этим эскизом, – фыркнула я. – Одна четверть женского общежития измазала помадами и духами, пытаясь приворожить, а вторая истыкала иголками, проклиная за разбитое сердце.
– А куда делась ещё половина? – делано оскорблённо поразился Эдриан.
– Подозреваю, даже не догадывается о твоём существовании, – мстительно ответила я.
– Ну нет, Вейсс, ты меня недооцениваешь! – фыркнул Харт и затем совсем язвительно добавил: – Впрочем, если ты в первой команде, то моя душа спокойна. Была бы спокойна.
– Была?
– Увы, пришлось отказать несчастной Матильде Р. Очень уж не хотелось, чтобы обиженные женщины собирались в одной комнате, обсуждали мои заслуги и тыкали иголками в… куда-нибудь.
Впечатлённая представленным образом, я на пару минут притихла, перебирая листы и уже даже не решаясь озвучивать послания на них.
– А вот это можно оставить! – Эдриан отлепил от стены лист и торжественно зачитал: – Разобраться с жалобами Рамзаны Колдхарт на студентку Айлин В. по вопросу неуспеваемости.
– Неуспеваемости?! – возмутилась я, в три шага сокращая между нами расстояние и пытаясь вырвать листок. – Да я в зельеварении даже лучше её любимицы Эстер Гартон!
Эдриан завёл руку за голову, не оставляя мне ни малейшего шанса забрать записку без помощи стремянки. Не желая комично скакать, как собачонка, я сурово свела брови и сложила руки на груди, не сводя с Харта требовательного взгляда.
Тот усмехнулся, опустил руку и заявил:
– Ну, как ни крути, с этим вопросом нам всё равно придётся разобраться. Подозреваю, претензий у ректора к нам только прибавится, а потому стоит учесть хотя бы список его… кхм, рекомендаций.
– О-о, браво! Первая разумная мысль! – ехидно протянула я, всё же улучив момент и вырвав лист с раздражающим меня заданием.
И обнаружила, что лист пуст. Харт всё придумал, чтобы в очередной раз вывести меня на эмоции. И я, как в первый раз…
Ну, ты у меня ещё попляшешь!
– За весь день? – шутливо поинтересовался некромант, явно заранее зная, какой будет ответ.
– За всё время нашего знакомства!
– Готовься, я тебя шокирую и выскажу ещё одну. Сейчас ты пойдёшь в канцелярию академии и возьмёшь две тетради потолще. В одну мы будем записывать запросы студентов и статус их решения, во вторую нашу текучку. Уж не знаю, как с этим разноцветным хаосом разбирались наши предшественники, но нам это не подходит.
Словно в подтверждение этой мысли он поднял левую ногу и отодрал от подошвы один из упавших листиков с очередной запиской. Мазнул по ней взглядом и усмехнулся, предлагая ознакомиться и мне.
Слова, выведенные размашистым почерком, казались воплощением душевного крика: «ИГНОРИРОВАТЬ АЛАРИКА Б. ДОКУЧАЕТ ДУРАЦКИМИ ЗАПРОСАМИ». Каждая буква, будто наполненная энергией гнева и разочарования, была врезана в пергамент с такой силой, что в некоторых местах острое перо проткнуло его насквозь.
Если встречу этого замечательного юношу, перенаправлю на Эдриана!
– Я же, в свою очередь, разберу то, что есть, – не подозревая о моих коварных мыслях, продолжал вещать Харт. – Выкину абсурдное, отсортирую по важности и срокам то, что покажется мне важным.
– А почему в канцелярию иду я, а разбираешь записочки ты?
Топать до канцелярии, расположенной в противоположном крыле, под пристальными взглядами студентов совершенно не хотелось.
– Во-первых, если сортировать будешь ты, то дурацких заданий у нас будет втрое больше, – как ни в чем не бывало заявил дракон, так неосторожно взращивающий во мне жажду рукоприкладства. – А во-вторых, потом тебе предстоит ровным и красивым почерком всё переписать в учётную книгу.
– Ты вообще видел, какой у меня почерк?! – непритворно ужаснулась я. – Его можно назвать каким угодно, но только не красивым!
Эх, припрячь бы к ведению таких документов Бетти… У подруги на редкость аккуратный почерк. Именно из-за своей любви к вензелеобразным заглавным буквам и идеально ровным строчкам она вечно не успевает с конспектами. Я их писала быстро, но после долго и муторно расшифровывала.
– Видимо, у целителей это врождённое, – тяжело вздохнув, пробормотал Эдриан. – Может, поднять зомби поаккуратнее да посговорчивее и доверить ему?
Я позеленела. Надавил, гад, на больное!
Работать в одном кабинете с пованивающей нежитью не хотелось ни под каким предлогом. До сих пор не могу вытравить из памяти воспоминания о тех днях, когда впервые столкнулась с поднятым. Была это моя первая выездная практика – летняя ночь окутала деревню тишиной, и я, зелёная, ещё и полная благих намерений, тайком от всех пустилась на помощь старушке, искалеченной болезнью, не устояв перед мольбами её внучки. Вот только, переступив порог той деревянной хижины на самой окраине селения, я обнаружила не жизнь, а её отсутствие: мёртвые глаза, тянущиеся скрюченные пальцы и мертвенный шёпот, от которого кровь стыла в жилах. И всё это сопровождалось душком, чем-то средним между забытой печалью и разложением.
Позже выяснилось, что старушка отошла в мир иной по естественным причинам, а её внучка в беспамятстве скорби толикой магии пыталась вернуть её к жизни. В её словах-заклинаниях, рождённых инстинктом и интуицией, а не знанием, таилась сила некромантии, которую она не понимала и не могла контролировать. Так, в поисках спасения, она лишь пробудила нежить, которая впоследствии меня едва не прикончила.
Недели лечения и очищения, проведённые, после того как я смогла выбраться из того места, научили меня одному: нежить стоит оставить профессионалам.
– Я куплю себе прописи, – слишком поспешно ответила я.