Выйдя из кабинета, я обнаружила все еще возмущенную розовощекую Лару, окруженную студентами, активно жестикулирующую и возбужденную. Не понимаю, что такого, всего пара вопросов. В то, что Бекетов мог задать неприличные вопросы я не верила.
– Лара! Ну что, идем? – я нетерпеливо помахала ей рукой. Лара мгновенно вынырнула из круга любопытствующих и побежала ко мне, придерживая руками с тысячей (как мне показалось) разноцветных браслетов длинные полы юбки, цвета горького шоколада. На самом деле, подруга одевалась вполне себе стильно, если считать ее стилем бохо-ведьминский стиль. Ярко-бирюзовая свободного кроя льняная блузка отлично сочеталась с коричневой юбкой, подпоясанная золотисто-бежевым широким поясом. Золотые кольца в ушах и на руках. Она всегда идеально подбирала сочетания цветов и смотреть на это разнообразие, мне, верхом экстравагантности которой, являлся черно-белый монохром было приятно и необычно. Радовало глаз. Ну что поделаешь, в наше время приветствуется любой индивидуальный стиль, за модой гонятся не все.
– Почему ты так разволновалась, они ведь спрашивали только о пропавшем семечке?
– Не только, в том-то и дело! Столько вопросов, я даже не помню, о чем, обо всем на свете, о том, где я вчера весь день была, о моем доме, даже о тебе, кажется… – тараторила Лара.
– Обо мне? – я удивленно остановилась.
– Да… Кажется… Я не помню, я так волновалась, они меня буквально сканировали. Я тебе говорила, что чувствую сканеры? Любые, медицинские и сканеры Судей тоже, тебя когда-нибудь сканировал Судья? Вот и здесь было то же самое…
– Подожди, – я поморщилась, – там был только Бекетов и Фитц, какие еще сканеры… Лара, помедленнее…
– Я тебе отвечаю! Наверное, кто-то там еще был! Я чувствовала! – Лара снова пошла пятнами, раздраженная, что я ей не верю.
– Ладно, успокойся, я тебе верю. Что-то там, значит было, просто не все же такие чувствительные, как ты… – сказала я примирительно, дотронувшись до ее руки. – Так что про меня спрашивали?
– Не помню точно, но, кажется я говорила, что ты ищешь работу. – Она виновато посмотрела на меня, ожидая реакции.
– Да? Ну и что такого? Я действительно ищу работу. Не переживай. Ладно, я пойду, а то сегодня на общественном транспорте. Давай, до завтра.
– Извини еще раз. Я могу тебя подвезти, я взяла родительский аэролет, мой в ремонте, навигатор часто сбивается.
– Нет, спасибо, я хочу пройтись, раз уж сегодня рано закончили.
Помахав на прощанье, я направилась по широкому тротуару в сторону дома. Вот уж действительно, наша планета находилась на пике своего процветания, подумала я, окидывая взглядом город, подаривший мне покой, подругу и надежды на будущее. Я хорошо знала историю, и помнила, что так было не всегда. Земля пережила множество войн и катастроф, люди стали болеть, меняться и генетически вырождаться. В результате чего, главным принципом выживания землян было действовать по предписанным правилам, жить в жестких рамках и ограничениях. Дедушка, папин отец, рассказывал, как он выбирал себе жену – по генетическим картам, точнее, его выбирали, у него практически не было права голоса. При отказе жениться на выбравшей его подходящей генетически женщине, других предложений могло и не поступить. Рассказывал и о том, насколько скудной была растительность, какой синтетической была пища, рафинированными чувства и малочисленным население. Но мы это преодолели. Дед утверждал, что действительно открылся портал и пришли другие люди, предложили свою помощь, но большая часть материалов, подтверждающих их приход, была засекречена. Не все приняли их помощь благосклонно, были и протесты, были митингующие за помощь и были те, кто против. Говорят, саженцы и семена каких-то особенных деревьев, способных восстановить экологию, рассадили по всем Округам, равномерно, как известно, ни одно не прижилось. И, тем не менее, именно с этого момента и началось всеобщее восстановление. Первым, как ни странно, началось возрождение лесов. За каких-то пару лет, когда уже стали забывать о портале и незнакомцах, вдруг потянулись в небо вершинами деревья, стоящие до того слабыми и тонкими, обросли богатыми кронами, зачастил подлесок, загустели, заколосились травы. Сельское хозяйство поднялось всего за пару лет. В лесах появились животные, стал меняться воздух, а в океанах появилась рыба. Дед рассказывал, как вдруг стал пахнуть свежестью воздух, до этого бывший словно безвкусным, пресным, проходящим через огромные фильтры, установленные в каждом городе. И вот именно тогда что-то вдруг сдвинулось в сознании людей. Первыми начали меняться женщины, повально отвергающие претендентов, указанных в генетических картах. Они митинговали, отказывались сдавать генетический материал и рожать в двадцать один год от малознакомых мужчин, как до этого было предписано. Женщины стали требовать свободы в выборе своей пары. Они захотели любить.
Любить… мда… Я шла, думая о своей планете и любовалась прекрасным трехуровневым зеленым городом. Пространство словно было расчерчено каким-то сказочным архитектором, небольшие дома из белого камня изящно сочетались с деловыми башнями и общественными территориями. Геометричные вертикальные зеленые зоны с газонами, деревьями, небольшие парки обволакивали своей неповторимой симметрией каждое жилое пространство, где любой мог просто прийти, снять обувь, походить босиком, утолить жажду из питьевого фонтанчика, подняться на второй уровень парка, отдохнуть, посидеть в уютной кафешке или поработать онлайн. Город аккуратно очерчивали бесшумные аэротрассы, то тут, то там мелькали доставочные аэроботы по своим, четко выделенным траекториям, не мешающим степенной жизни мегаполиса. Безопасный, чистый, сбалансированный, радостный город. Полный гармонии и покоя.
Я закатала джинсы, взяла в руки кроссовки и медленно побрела по зеленой полосе, идущей вдоль пешеходного тротуара. Солнышко ласково пригревало, радуя теплой сентябрьской погодой едва ушедшее лето. Красиво. Хорошо. Все это я отмечала мозгом. И старалась прочувствовать каждой своей клеточкой. Но я почти ничего не чувствовала. Все это фиксировало сознание, скрупулезно, через запятую перечисляя, что видят глаза. Эмоций практически не было почти два года с тех пор, как я была вынуждена переехать в этот Округ, перейдя в другой филиал моего университета. После несчастного случая, о котором не хотелось вспоминать, и о котором я не говорила ни единой живой душе, включая хохотушку Лару, которая непременно поддержала бы меня, я в этом не сомневалась. Но есть вещи, которыми не делятся. Да, это было, но давно прошло. Именно с тех пор мне стало все равно, что носить, как я выгляжу, и что обо мне подумают другие. Надо же, еще пару лет назад разве бы я вышла на улицу, не сделав аккуратный макияж, укладку и не одевшись в вещи от лучших дизайнеров? Джинсы – это же полная безвкусица… Кто бы знал, теперь у меня нет ни одного приличного платья. А зачем они мне? Я словно потеряла вкус к жизни, все было пресным. Но это совершенно не мешало мне жить нормально. Лакомиться сладким пирожным, любить спокойные разговоры, жадно втягивать легкими вкусный воздух и радоваться успехам других. Просто это все было, как сквозь через толщу воды. Приглушенно. Потому что в глубине своего замороженного сердца я еще помнила, в какой восторг когда-то меня приводили закаты в моем родном городе. Радостная улыбка мамы, которую подхватывал на руки папа, приходя домой, словно они расстались не сегодня утром, а несколько месяцев назад. Успехи старшей сестры Миры, встретившей отличного парня и получившей работу своей мечты. Теперь это все было …просто нормально. Ничто не трогало, ничто не разгоняло кровь, не ускоряло пульс. Даже ухаживания самого симпатичного парня потока, которого я уже устала отшивать, Ирвина – все ощущалось ровно.
И все же царапала мысль, зачем я завтра понадобилась профессору Бекетову? Да еще так официально… Что-то меня беспокоило. Ну да ладно, решила я, вытянув ноги под столиком в маленьком кафе, расположенном на втором уровне, куда я поднялась на маленьком открытом лифте, беспокойство теперь тоже было вялым, словно надоедливая муха. Я заказала кофе. Свои любимые шоколадные пирожные я разлюбила тоже. Просто ела как раньше – сладкие, жирные, но ни толики прежнего восторга. Сидящая рядом пожилая леди что-то сердито выговаривала своему растерянному спутнику, махала перед ним руками. Если бы здесь была Лара, давно бы уже сделала им замечание, она никогда ни к чему не была равнодушной, ее касалось абсолютно все. А мне было… нормально. Зелень, эмоции, солнечный свет – все это было снаружи. А внутри меня лишь ровное сумеречное небо. Спокойное, безопасное и комфортное.