Дрожащими руками я держала телефонную трубку, когда в горле встал обжигающий ком, по голове пробежали мурашки, после которых последовало онемение в области волос. Меня только что по телефону бросил любимый, первый и единственный. С кем мы клялись в любви до гроба, с кем мой мозг уже распланировал дальнейшую жизнь вместе до самой смерти в один день…
Мы начали встречаться как раз в тот момент, когда я погибала от тоски по умершей маме, и наши отношения спасли меня от удушающей скорби. И тогда, когда умерла бабушка, и когда мне с трудом приходилось привыкать в семье отца, к которому я до сих пор так и не привыкла. С Ромой мы были рука об руку ни один год. А сегодня все рухнуло… Сегодня моя жизнь разделилась на до и после, и ничего не изменить.
Впервые Ромкин тон, основательно жестокий, без грамма сожаления, разорвал мое сердце на кусочки и порвал душу в клочья. И хотя наши отношения уже давно стали холодными, любимый избегал меня, холодно разговаривал по телефону, быстрее заканчивая разговор… Я из последних сил надеялась, что все наладится, что все будет как прежде, ведь расстаться с любимым подобно смерти, я и подумать об этом боялась. Но вот мы расстались. Но я не умерла, но как бы и жить перестала.
В моих глазах застыли слезы, в душе стал подниматься оглушительный бунт, заполняя каждую клеточку моего тела гневом. Я хотела разгромить весь мир, закатить истерику, заорать «почему?»
Но в этот момент в дверь комнаты раздался стук, и я, вздрогнув от неожиданности, спасла себя от противных коротких гудков резким нажатием пальца на кнопку выключения.
В комнату вошла мачеха, двадцатипятилетняя девушка с блестящими обесцвеченными волосами, что струились по плечам до талии. Челка заправлена назад заколкой со стразами и многочисленными камнями. Большие светлые глаза всегда смотрели внимательно вкупе с приветливой улыбкой. Предпочитала мачеха только платья или юбки, дополняя верх шифоном или кружевами с достаточно открытым декольте. Из-под него выглядывали пышные груди на стройном безупречном теле с легким загаром.
’’И что только папа нашел в ней, почему предпочел ее маме?!’’ Покачала я головой.
Мои челюсти сжимались непроизвольно сами собой, глаза становились двумя полосками. У меня от ненависти перехватывало дыхание. Я не хотела вдыхать аромат ее духов, что были невероятны, и с этой мыслью постоянно приходилось бороться. Мне до одурения нравился запах свежего морского бриза, переносящий в беззаботный летний день у моря на белом песке под жарким солнцем. Но я противилась себе, посчитав предательством перед мамой, понравься мне эта папина пассия хоть на йоту.
– Жень, что-то случилось?
Мое сердце вновь пробила стрела боли, но я еще была в силах держаться.
– Только что позвонил папа и сказал, что завтра мы поедем в деревню. Свежий воздух, витамины. Ура-ура!
Я приподняла бровь, не понимая ее восторга. Судя по интонации Кристины, у меня не остается выбора. А если Рома передумает и решит вернуться, а меня нет? Жгучий ком поднялся из груди и встал в горле.
– Это все? – дрожащим голосом спросила я, еле сдерживая слезы.
– А еще хочу подарить тебе свой сотовый телефон. Хотя папа и против, – раздражала своим ублажающим тоном мачеха. – Оставь номер телефона подруге, и тот, кто тебе нужен, непременно позвонит, пока ты будешь наслаждаться несравненными дарами деревенской природы. Ты же из-за этого расстроилась? Я же поехала по магазинам, куплю продуктов в деревню, корм собаке. Если хочешь, поехали со мной? Возьмем тебе сарафанчиков и купальник…
– Нет, – еле слышно дала ответ я.
Досада, вставшая поперек горла жгучим комом, удушала, угрожая с минуты на минуту хлынуть из глаз Ниагарским водопадом.
Я повернулась спиной к мачехе и жестом руки намекнула оставить меня. И только тогда дала волю слезам от поглотившего водоворота отрицательных событий и случайно всхлипнула так громко, при этом ощутив секундное облегчение, что Кристина с озабоченным видом вновь нарушила мое угнетающее, но столь необходимое душе уединение.
– Жень, все хорошо? – спросила Кристина, демонстрируя готовность помочь.
Но вслед за слезами меня охватил гнев:
– Ты себя кем возомнила? Ты мне никто! Уйди!
И Кристина без возражений ушла, вернув одиночество, что толстой удавкой затягивалось на шее.
Второе секундное облегчение после выброса гнева позволило глотнуть воздуха. А затем в голове опять с болью запульсировал вопрос без ответа: как дальше жить без Ромки?
На часах обеденное время, впереди бесконечный день, который я привыкла проводить только с любимым. А как проводить день одной? Я уже забыла. Чем себя занять? Ничто не поможет перенести горе, которое случилось сегодня. Раздражение с новой силой зажгло, разъедая, как кислота. Эта пустота сводила с ума. Мне больше не хотелось жить!
За окном благоухал май, первые теплые деньки. Аромат распустившейся под окнами сирени в палисаднике врывался в комнату вместе с прогретым воздухом. Только я не ощущала нежно-сладкого аромата, и плюс ко всему травмированный рассудок блокировал зрение, представляя глазам бездонную пустоту, рвущую любящее сердце на куски.
Из-под парты вылез взрослый ротвейлер Ден, и когда я перестала хвататься за голову и присела на кровать, пес положил на мои колени черную морду с рыжим подпалом преданно посмотрев в глаза.
– Как же мне плохо… – пожаловалась я собаке на последнем издыхании. – Я умру! Я выброшусь в окно.
***
Сон это путь, длинный путь, что не подчиняется жизненному пути наяву. И в этом сне Андрей легко управлял мотоциклом ясным днем. И хотя колеса железного коня вращались со скоростью по асфальтированной дороге, Андрей все равно ощущал невесомость без встречного воздушного сопротивления, словно отпусти парень руки от руля, и мотоцикл сам повезет хозяина, куда тому заблагорассудится, и сам будет вписываться в повороты, тормозить и держать тот путь, что нужен Андрею.
Но в этот миг пространство заполонило светом розового заката и теплым ароматом весенних цветов. И вот Андрей уже не едет на мотоцикле, а стоит крепко на ногах, сложив на груди сильные руки. Когда мимо пробежала она – легкая, словно пушинка, в светлом платье…
Андрей оцепенел, впервые лицезрев столько притягательной красоты незнакомки, смех которой отозвался в ушах перезвоном колокольчиков, и тело парня наполнялось тягучим сладострастием, похожим на то чувство, когда он в первый раз влюбился.
Брови Андрея взметнулись вверх, рот непроизвольно открылся.
Девушка голыми ступнями спустились по яру, словно грациозная лань, отчего ее длинные волосы то развивались по ветру, то ударялись о спину, словно волны о скалы. Очаровательная незнакомка подняла руки вверх вместе с прозрачным платком, закружилась, лаская уши смехом, и, упав на сочный зеленый ковер, исчезла.
Глаза Андрея стали еще шире, он везде ее искал, пока вокруг темнело. В кромешной темноте она стояла напротив, маня глазами и приоткрытыми алыми губами. У Андрея в пересохшем от желания горле приятно першило. Охваченный дикой страстью, доминирующей над другими чувствами, Андрей ринулся к ней и проснулся. Страсть не отпускала, окутывая тело приятной негой.
Парень встал с кровати и, распахнув шторы на открытом окне, представил лицо горячему свежему воздуху.
– Проснулось, ваше величество? – услышал Андрей суровый голос отца с улицы.
Мужчина сидел возле поленьев и держал в одной руке топор, а во второй сигарету. Глубокие морщины на его загорелом лице были напряжены, темные глаза строги и мудры.
– Мне нахлебники в доме не нужны!
– Сейчас приду тебе помогать, пап, – сонно ответил Андрей и задернул шторы обратно.
– Только позавтракай сначала, – сменил гнев на милость отец.
В комнату Андрея вошла обеспокоенная мать Дарья, худощавая женщина средних лет с короткой стрижкой, но выглядела она удовлетворительно для своих лет.
– Андрюш, – присела мать на не заправленную кровать. – Сынок, когда это закончится, а? Ты бы видел, как сегодня негодовал папа.
– Мам, ну хватит, все. Я больше не буду, обещаю.
– Не уж-то закончились девушки в нашей деревне?
Андрей развел руками, согласно кивнув.
– Повестка пришла из военкомата. Этой осенью ты пойдешь в армию, раз не поступил в городе в институт.
– А если у меня родится ребенок?
– Ты даже девушку еще не нашел.
– Вот с этим реально проблема, – согласился парень.
Дарья встала с кровати.
– Пошли позавтракаешь, точнее пообедаешь. Да, иди отцу помогай.
Когда Дарья вышла на кухню, бабушка в спешке собирала карты со стола, чтоб их спрятать. Рядом сидела Лина, старшая сестра Андрея, и виновато смотрела по сторонам.
– Екатерина Семеновна, ну опять вы за свое? – вежливо и в то же время сердито бросила Дарья и, надев фартук, подошла к плите с супом.
– Вы же знаете, я терпеть не могу все эти ваши штучки.
– Между прочим, это я нагадала Алешеньке тебя, – ответила ей свекровь.
– Бабуль, а погадай мне? – с нотками скептизма попросил Андрей, присев за стол.
И бабушка, озираясь на сноху, вновь достала колоду карт, перетасовала ее, кивком намекнула внуку, чтобы тот пальцем сдвинул часть карт на нее.
В это время Лина достала из холодильника блюдо с утренними бутербродами, а Дарья поставила перед сыном кружку горячего чая из смородинового листа, и все принялись внимательно слушать результат.
– Вижу, – вытащила первую карту бабушка. – Девушку в твоей жизни…
– У него их и так, как у Барбоски блох, – усмехнулась Дарья.
– Нет, эта особенная! – возразила Екатерина Семеновна, продолжая вытаскивать карты: – Хорошенькая, волосы светлые и длинные, а вся такая хрупкая, легкая… На откорм бы ее!
Перестав жевать, Андрей уставился на бабулю с широко раскрытыми глазами, и прежняя сладострастная пелена сна вновь охватила парня.
– Детей у тебя будет трое, – читала она по картам.
– А девушки так и не будет, – со смехом добавила Лина.
– Действительно, мне бы любимую для начала найти, – согласился Андрей.
– Найдешь! ─ заверила бабушка. – Разница в возрасте у вас будет значимая.
– В смысле? – вскрикнул Андрей. – А вот та девчонка… Такая легкая, со светлыми волосами?
– Так вот вроде она и есть, – сама запуталась Екатерина Семеновна, прищурившись на карты.
– Ой, что за глупости? – раздраженно перебила Дарья. – Педофилией попахивает. Ну уж нет!
– Мама, – указала пальцем Лина на плиту, на которой сгорала зажарка для супа.
– Ой-ой… – спохватилась мать. – Все, хватит. Сворачивайте лавочку. Прекратите немедленно!
Не успело солнце подняться выше макушек густого малахитового леса как заполнило собой все нагревая воздух и помогая природе преображаться переодеваясь в зеленые краски. Проворное щебетание птиц становилось громче и увереннее как подтверждение тому что вслед за теплой весной наступает жаркое лето.
На песчаном берегу у мелкой речушки с крутым параллельным берегом заросшим столетними могучими соснами и раскидистыми ивами сидели двое – длинный и худой брюнет Витька Ольшанский и Дибров Андрей.
– Ну как? – спросил первый.
– Что, «ну как?»
Андрей расстегнул олимпийку, снял ее, а затем и футболку, оголив спортивный торс:
– Не думал, что будет так жарко.
– Ты вообще-то вчера с дискотеки ушел с новой знакомой. Я просто знаю тебя, ведь вы переспали? Ну как?
– Да никак…
– Слышь, да ты заелся. Мне бы половину твоих телок!
– Забирай хоть всех. В том, что у меня часто новые девушки, нет ничего особенного, это просто инстинкт. А я хочу влюбиться!
Витя перевернулся набок, подперев голову рукой, а другой свободной рукой поднял упавшую кепку и надел ее обратно на голову.
– Глупости какие-то несешь! Ты пока молодой, пользуйся. Ну, влюбишься, ну женишься. Она растолстеет после первых родов, и будут по всему дому орать твои отпрыски. Особенно по ночам, когда тебе рано вставать на работу, чтобы прокормить семью.
Андрей нахмурил брови.
– У тебя куча баб. Выбирай любую и люби по несколько раз вдень.
– Тебе не кажется, что у нас с тобой разные моральные устои?
– А Ритка? Вроде у вас все серьезно.
– О боже, – протер пальцами глаза Андрей. – Серьезно? С чего ты взял?
– Вы как бы встречались, – пожал плечами Витя.
– С ней, возможно, и серьезнее, но я то ее не люблю!
– Вот тебе не угодить! Ты просто избалован женским вниманием и сам не знаешь, чего хочешь, – вынес свой вердикт друг.
***
Сашка очень рано начала свою интимную жизнь, и не по доброй воле, конечно. Всему виной ее мать, которая не выходила из запоя и постоянно меняла мужиков. Нынешний сожитель Ларисы плевать хотел, что девчонке всего пятнадцать, и часто заглядывал в комнату падчерицы, пока его пассия высыпалась в пьяном угаре. Впрочем, плевать было и сыну Олега – Никите. Этот рассказал своим друзьям, а те своим, и список сексуальных партнеров Сашки увеличился в разы. А ей ничего не оставалось, как смириться, иначе сводный брат мог только жестоко избить… А мать просто закрывала на это глаза, лишь бы в доме был алкоголь.
Вот и сейчас, спрятав в себе весь свой резистанс и жуткий страх, Сашка шла вместе с Никитой и его друзьями в лес.