5

Ослепленная пламенем факела, Грейс не сразу разглядела келью в форме наконечника стрелы. Вход представлял собой наиболее широкую часть, а дальше комната сужалась до небольшого вытянутого оконца, перед которым стояло распятье. На одной из стен тесаного камня висела грубо сделанная полка; помимо нее меблировку составляли узкий рабочий стол перед окном, стул, сейчас опрокинутый, массивный дубовый шкаф и скромная кровать, половина простыней которой свисала до пола. Воздух был наполнен отвратительным запахом.

Грейс сдержала приступ тошноты. Она осмотрела постельное белье и скорее угадала, чем увидела, вцепившиеся в простыню пальцы, словно хотевшие ее сорвать. Рука, которую она разглядела, была изогнута, заломлена за спину, а тело лежало на холодных плитах пола. Сначала в пламени факела она увидела широко раскрытые глаза мертвого, потом его смертельно бледное лицо, посиневшие губы и голову, повернутую направо. На молодом человеке, очевидно, было ночное одеяние: широкие кальсоны и белая футболка с длинными рукавами.

Грейс опустилась на корточки возле тела, стараясь дышать только ртом. И тут она четко увидела отеки под глазами, сломанный нос, свернутую набок, словно у испорченной куклы, нижнюю челюсть, а главное – ту белесую, подкрашенную кровью субстанцию, что вытекла из носа и засохла на верхней губе.

Грейс коснулась пальцами затылочной части черепа, и рука ее скользнула по лужице желеобразной крови, которую она стерла своим прикосновением. Она ощупала заднюю часть черепа, и часть кости показалась ей мягкой и очень легкой. Жертва умерла от удара? Чтобы удостовериться, что ничего не пропустила, Грейс еще больше повернула голову мертвого. Она не обнаружила никакой другой раны, но была удивлена тем, как свободно голова повернулась набок, хотя уже должно было наступить трупное окоченение. Какой-то неизвестный ей биологический феномен или время смерти было более поздним, чем ей указали?

Грейс не нравилась эта ситуация. Если хорошенько подумать, она была одна в этом изолированном монастыре, где никому не могла доверять. Даже аббату Кэмерону, на первый взгляд столь сильно потрясенному убийством своего жильца.

Она повернулась к входной двери. Аббат шагал туда и обратно по коридору, перебирая пальцами четки. Успокоившись, она вставила факел в подставку, закрепленную на стене комнаты, убрала пистолет в кобуру и достала из внутреннего кармана жакета телефон. Она сфотографировала тело и комнату с разных ракурсов, стараясь взять крупным планом все видимые раны на теле жертвы.

Медэксперт не сможет сюда прибыть до окончания бури, а если убийца все еще находится в монастырских стенах, он не замедлит догадаться о присутствии здесь полиции. И как он среагирует? Времени было в обрез. Хотя так было не принято, но она отослала снимки Уолласу Мюррею, сопроводив их сообщением:

«Время обнаружения тела: 2:15 ночи, по показаниям свидетеля. Первые выводы? Соображения относительно белой субстанции под носом? Отметить гибкость трупа при повороте головы и легкость черепа».


В ожидании ответа она начала осмотр кельи.

Учитывая опрокинутый стул, смятые простыни и, главное, состояние тела жертвы, не было никаких сомнений в том, что молодой человек пытался оказать убийце сопротивление. Эта борьба должна была произвести шум, но не достаточно сильный, чтобы встревожить монахов, спавших в противоположном конце монастыря.

Грейс открыла дубовый шкаф, где обнаружила кое-какую одежду, две пары обуви, пустой чемодан и паспорт, лежавший на этажерке. Он был выдан на имя Антона Сьюйака, родившегося 25 октября 1995 года в Эдинбурге. Она немедленно сообщила имя убитого Эллиоту Бакстеру, чтобы тот собрал все возможные сведения об этом человеке, который, судя по паспорту, ни разу не выезжал за границу. К текстовому сообщению она приложила фото жертвы.

Грейс закрывала шкаф, когда услышала голоса в коридоре. А ведь аббат уверял, что в течение по меньшей мере часа сюда никто не придет.

Она подкралась к приоткрытой двери и прислушалась.

– Но вы ска… сказали, что… что присоединитесь к нам… и не… не идете!

Голос, хотя и принадлежал мужчине, был очень высоким; неизвестный говорил торопливо, со странным выговором.

– Брат Колин, я повторяю вам, что пошел за новыми сменными факелами, потому что буря продолжается.

– Я вас… я вас ис… искал по всему монастырю!

– Вы испугались, что я вас брошу? Но вы же знаете, что я никогда не сделаю ничего подобного.

Голос аббата имел теплый и обволакивающий тембр, но Грейс угадывала за этой внешней уверенностью страх.

– А почему у вас… у вас в руках кур… куртка вся мокрая?

Молодая женщина прикусила губу.

– Потому что я ходил проверить главный рубильник, который стоит снаружи, и вы это знаете, брат Колин. А теперь…

– А почему вы… вы… вы перед дверью постояльца Антона? Что… что-то случилось? И дверь откры… открыта. Да, его дверь открыта, и внутри свет.

Грейс застыла и готова была побиться об заклад, что аббат побледнел. В этот самый момент у нее в кармане завибрировал мобильный и прозвучало два звонка, прежде чем она успела сбросить вызов.

– Что… что это за шум? Эй! Антон, вы здесь?

– На сей раз довольно, брат Колин! – загремел голос аббата. – Как бы вы ни были взволнованы, я запрещаю вам подрывать мой авторитет. Немедленно возвращайтесь в скрипторий и просите у Господа прощения за оскорбление, нанесенное вами одному из его земных служителей!

– О, простите… – простонал монах.

И его шаги стихли вдали.

Грейс вышла к аббату.

– Небольшая помеха. Вы что-нибудь нашли, инспектор?

– Пока нет. Кто этот брат? Почему он здесь?

– Брат Колин немного отстал в умственном развитии, и он впадает в панику всякий раз, когда не видит меня больше часа, – объяснил аббат. – Я не думаю, что он пришел сюда, потому что причастен к убийству. Думаю, он действительно всюду искал меня.

– Вы в этом уверены?

Аббат Кэмерон с глубоким вздохом покачал головой.

– Я уже ни в чем не уверен, инспектор. В конце концов…

– Убийца не всегда возвращается на место преступления, и, во всяком случае, это не происходит так быстро. Но с умственно отсталым человеком… Брат Колин ранее проявлял склонность к насилию?

– Нет, никогда! Даже в отношении животных.

– Вы можете мне поручиться, что он останется в скриптории вплоть до нового приказа?

– Да, он меня слушается и боится божественного наказания больше, чем любой другой из нас.

Грейс посмотрела на свой мобильный. Ей звонил Эллиот Бакстер. Она вернулась в келью и перезвонила ему, вставив в ухо наушник.

Ожидая, пока он ответит, она осматривала келью, в которой лежала рассыпавшаяся стопка научных журналов. Она пролистала их в поисках пометок или закладок, но не обнаружила ничего особенного. Зато она обратила внимание на листок бумаги, приколотый к висевшей на стене пробковой доске.

– Это Грейс, я была…

– Я отправил группу в Эдинбург по адресу, указанному в паспорте этого Антона Сьюйака, – перебил ее Эллиот Бакстер. – На данный момент на него ничего нет, он нигде не засветился. У него даже нет аккаунтов в соцсетях. Что еще ты обнаружила?

– Пока ничего конкретного, – ответила Грейс, пробегая взглядом текст на замеченном ею листке. – Убийца знал, что полиция рано или поздно приедет, так что наверняка зачистил место преступления. Без экспертов я ничего не смогу обнаружить. Собираюсь допросить монахов, но, если мне удастся выявить убийцу, неизвестно, как он среагирует. Надеюсь, подкрепление скоро прилетит. Буду держать тебя в курсе.

– Дождись подкрепления, прежде чем начинать допросы.

– Нет, ты же сам знаешь: чем больше проходит времени, тем больше убийца успокаивается и оказывается подготовленным к допросу.

– Для всех нас, и для тебя в первую очередь, будет лучше, если ты окажешься права.

– Послушай, Эллиот, о’кей, год назад я допустила серьезную ошибку, но, напоминаю тебе, я не новичок.

– Посмотрим.

И он положил трубку.

Грейс в нерешительности смотрела в потолок: расшибить телефон о пол? Дождаться подкрепления, как велел Эллиот? Перезвонить и послать его к чертовой матери? Вариантов было много, но она выбрала единственный правильный, по ее мнению: сохранять спокойствие и верить в себя.

Она взяла приколотый бумажный листок и увидела, что это расписание монастырских дел на неделю. Понедельник отводился садовым работам и уходу за кладбищем; вторник посвящался стирке; среда, то есть вчера, – уборке мест общего пользования; четверг, пятница и суббота – переписыванию манускриптов, а воскресенье – приготовлению пищи на неделю. Внизу была добавлена рекомендация: «Благодарим за скрупулезное соблюдение этого распорядка, что мы считаем очень важным для спокойного существования нашей общины».

Грейс вздохнула, возвращая листок на место, и оглянулась, чтобы окинуть взглядом келью. Что могло заставить этого молодого человека на такой долгий срок запереть себя в этом затерянном монастыре?

По ее губам пробежала ироническая улыбка, и она воздела к небу свои большие глаза орехового цвета при посетившей ее мысли. Разве сама она не хотела бы поселиться здесь и спокойно жить только со своими книгами и маленькими привычками? Она охотно призналась себе, что месяц-два, максимум год в таком уединении ее, безусловно, привлекли бы. Но два с половиной года? Если Антон Сьюйак был так увлечен науками, как говорил аббат, он мог бы поступить в какой-нибудь колледж или университет. По крайней мере, найти место, где последние достижения науки были бы у него под рукой. А он обосновался здесь. Почему? Что он искал или, напротив, от чего бежал?

Грейс проверила телефон. Ответа от медэксперта по-прежнему не было. Снаружи, как она слышала, продолжался ливень. Она взяла факел и вышла в коридор. Аббат тут же подошел к ней широкими шагами.

– Ну что?

– Будьте добры, дайте мне ключ от комнаты жертвы, – шепотом попросила Грейс.

Аббат протянул ей всю связку.

– Вот этот, – уточнил он.

Грейс молча закрыла дверь, сняла с кольца нужный ключ и положила к себе в карман. Аббат, ничего не говоря, наблюдал за ней.

– Увы, – сказала она наконец, – пока что я не могу делать никаких выводов. Зато вам, кто, похоже, хорошо знал Антона, должно быть известно, почему он так долго жил в вашем монастыре, нет?

Она слегка изменила интонацию голоса, сделав ее менее мягкой и более властной.

Аббат провел рукой по голове. Он явно был смущен.

– Похоже, этот вопрос вам неприятен, – заметила молодая женщина. – Вы действительно рассказали мне все, что знаете?

Он нахмурил густые седые брови, однако не посмотрел в глаза Грейс, которая вскинула голову и наклонила ее набок, показывая решительный настрой узнать правду в самом начале допроса.

– Когда он только приехал, я попытался расспросить у него, зачем он здесь, – начал аббат, – но он уклонился от ответа и сказал, что забрался в такую глушь именно для того, чтобы ему не задавали никаких вопросов. Я понял, что настаивать бесполезно.

– Как долго он намеревался оставаться в монастыре?

– Честно говоря, инспектор, у меня сложилось впечатление, что он никогда не уехал бы отсюда.

Аббат с сокрушенным видом прислонился к стене. В свете факела Грейс увидела блеск слез, собравшихся в углах его глаз.

– Кто мог совершить такое? И почему? Почему?

Услышав, что его голос надломился от волнения, монах тут же взял себя в руки.

– Если Господь так решил, значит, у него были на то свои причины…

– Брат Кэмерон, – обратилась к нему Грейс, – мне нужно будет допросить всех монахов.

– Но если убийца решит, что разоблачен, он может совершить непоправимое…

– Если он умен, то никак себя не проявит, в противном случае… придется импровизировать, но это моя забота, а не ваша. Согласны? Вы ничего не должны предпринимать.

– Хорошо, хорошо…

Аббат перекрестился.

– Но прежде я осмотрю кельи. В том числе и вашу, – добавила Грейс, поджав губы, что должно было означать, что ей это очень неприятно, но выбора у нее нет.

Он бросил на нее куда более мрачный взгляд, чем она ожидала. Грейс не смутилась, терпеливо глядя на него большими глазами.

– Если вы полагаете, что это может помочь…

Телефон молодой женщины зазвонил снова. Она отвернулась, чтобы ответить.

– Грейс Кемпбелл? Это доктор Мюррей, – прозвучал хриплый голос.

– Спасибо, что перезвонили. Ну что?

– Инспектор, если я не ошибаюсь относительно природы розоватой субстанции, вы имеете дело не с обычным убийством. Далеко не обычным!

Загрузка...