Ее метания по квартире со стороны, вероятно, выглядят лихорадочно. Разбросав в прихожей обувь, она несется в гостиную. Сваливает на диван пальто. Кофточку стягивает по пути в ванную. Накрывает плечи банным халатом, машинально стягивает полы, переплетает пояс. Умыв лицо горячей водой, оборачивает полотенцем волосы. Вернувшись в гостиную, дает себе двухсекундную передышку.
Набирает отца по видеосвязи.
Он оглядывает ее внимательнее, чем обычно, прежде чем Яна успевает с выверенно-медленными интонациями пояснить, что, ощутив сезонную слабость, долго принимала ванну.
Мехмед недовольно поджимает губы, но, к облегчению дочери, покровительственно принимает ее объяснения.
– Что-то случилось, папа? Почему ты звонишь так поздно? У вас же все хорошо? Как здоровье? С мамой все в порядке? С тобой? – разговаривая на турецком, впервые чувствует себя кем-то другим.
Не собой.
Даже голос наполнен какими-то неосознанными подобострастными нотками. Льстит отцовской гордости. Пытается угодить поведением.
Для этой турецкой девочки Рагнарин чужой, далекий и недосягаемый. Нереальный.
– Что за вопросы, дочка? Аллах, Аллах! Я что, не могу позвонить своему ребенку? – прищелкивает языком Мехмед, но, видя ее беспокойство, значительно добреет. – После ужина пришлось возвращаться в пекарню. Сломались сразу две печи. Провозился с рабочими несколько часов. Пришел домой, сердце растревожилось. Думаю, дай позвоню дочке, узнаю, все ли у нее хорошо?
– Ах, как прискорбно, отец! Пусть Аллах помогает.
– Спасибо, дочка. Уже все починили.
– А мама спит?
– В кухне хлопочет, ты же ее знаешь… Закрытие сезона гранатового варенья, – усмехается отец.
– Ну, да… Пусть Аллах помогает.
– Раз у тебя все хорошо, не буду задерживать. Отдыхай. Помни, что на тебе большая ответственность, мое доверие и все надежды.
Последние фразы она знает наизусть с детства. Слышала их миллионы раз. Но именно в этот момент они – будто выстрел в голову.
– Да… Доброй ночи, папа.
– Сладких снов, дочка.
Войдя в квартиру, Рагнарин направляется сразу в кабинет. С гулким грохотом бросает на стеклянную поверхность письменного стола ключи. Достает из нагрудного кармана телефон. Медлит, взвешивая его на ладони, прежде чем опустить на столешницу.
Снимает пиджак. Аккуратно вешает его на спинку кресла. Вздыхая, растирает ладонями лицо.
Пересекает кабинет. Замирая у высокого арочного окна, трогает пальцами черную металлоконструкцию. Упираясь, перекладывает на ладонь практически весь свой вес. Опускает взгляд вниз.
За стеклом фасадный карниз засыпает первый робкий снег. Луны не видно. Небо затянуто темнотой.
Внутри Рагнарина тоже темно и горячо.
Приглашая Шахину, он не строил никаких особых планов. Ему нравились ее непосредственность и умение говорить, что думает и чего хочет. Этого было достаточно, чтобы развивать отношения в определенном ключе.
А теперь? После этого звонка и ее странного поведения?
Нужна ли ему Шахина? Где она? Где он? Есть ли необходимость в их общем «вместе»? Есть ли? Зачем?
В его жизни каждая минута имеет значение. Сегодня он на Яну, так хотелось ее увидеть, и вовсе истратил целый прайм-тайм[1]. Позади, на столе, лежит договор франшизы, который Рагнарин должен проверить и утром выслать шведам. Время близится к началу нового дня, а он в старом застрял.
«Как ты жил без меня? Все эти дни? Целый день сегодня? Как у тебя получилось?»
Циферблат трескается. Время останавливается. Мыслями к ней возвращается.
Решать нужно незамедлительно. Идти дальше? Или оставаться в этом состоянии и позволить развиваться тому, что он, похоже, не способен контролировать?
Нужно ли Рагнарину это?
В его руках незримая мощная сила. При желании, он может воздействовать на экономическую, социальную и политическую системы всего государства. Стоит лишь толкнуть платформу, задать ей определенное направление. У «RAGNAR» в арсенале весь оружейный потенциал. Но это оружие, которым нельзя размахивать на понтах, если не собираешься сразу же пустить в ход.
Так же и в отношениях. Он, мать вашу, просто не имеет права действовать необдуманно.
Нужна ли ему Шахина? Сейчас, когда выясняется, что это не окупится банальной сексуальной связью? Когда становится понятно, что будет непросто? Когда, в общем-то, мало что можно получить в обмен на свои собственные ресурсы?
Рагнарин привык принимать решения, которые несут весомые результаты. На его плечах ответственность перед родителями, которые когда-то создали ювелирную империю. Перед людьми, которые вкладывают в этот эмират свой труд. Перед самим собой, в конце концов, перед тем, во что он верит.
Он с чем-то борется. С чем-то внутренним и глубоким. Вот только с чем? Нужна ли ему эта борьба? Нужна ли ему эта мозгодробильная неземная Янка?
Дикость, но даже если кто-то со стороны расстарается и поставит ему диагноз, Рагнарин ни хрена не поймет.
Она же, будто чувствуя, что решается ее судьба, присылает сообщение.
Яна Шахина: А если ради меня?
Мало что понятно, когда не слышишь интонаций, не знаешь направленности. Предшествующего диалога ведь не было.
Но Рагнарин с поразительной ясностью понимает, что она подразумевает под этим вопросом.
[1] Прайм- тайм – наиболее удобное, лучшее время.