– Помолвка назначена! Через неделю проведем церемонию, а завтра ждем гостей! Молодые должны познакомиться!
– Так скоро?
– Жених недавно окончил учебу. Сейчас у него большие планы. Нет смысла тянуть время, и отвлекать нашего зятя от настоящих дел.
– Не знаю, успеем ли подготовиться к встрече…
– Успеем, дорогая супруга! Успеем!
Разговор родителей за столом протекал безмятежно. Словно они обсуждали погоду, а не мое будущее, и не было причин для волнения.
Закрывшись в комнате после ужина, я предоставила свое тело и разум на растерзание тревоге. Вогнав в сердце неизбежность и страх, подобно палачу с острым клинком, я ощутила, как кислород застревает в горле, не желая насыщать легкие, а тело дрожит, будто лютый мороз сжал меня в тиски своей хладной рукой.
На плечи легло тяжелое одеяло. Если бы можно было укрыться в этом теплом покрове от всего мира… Найти убежище от навязанного будущего…
Неприкаянной тенью я бродила по комнате. Садилась на кровать, подходила к шкафу, брала в руки книгу и, не прочитав ни строчки, убирала ее подальше.
С наступлением ночи, единственная зажжённая свеча, почти догорела. Тусклый рассеянный свет огарка, что тлел на прикроватной тумбе, еле доставал до подушки.
До безумия тихая ночь царствовала снаружи. Ветер не срывал неокрепшую зелень с деревьев, не кружил ее в последнем танце. Капли дождя не стучали о подоконник. Дворовые псы сытно спали в своих будках, не решаясь тревожить молчаливую темень своим заунывным воем. Обласканный покоем, мир вокруг предательски спал.
Только под утро, измучив себя беспокойными мыслями, мне удалось уснуть. Прервался мой целительный сон слишком быстро, не успев дать своей подопечной ни покой, ни здравие ума.
Одним глазом я подглядывала как прислуга, разбудившая меня, ставит поднос на туалетный столик. Она тихо приветствует меня, пожелав: “Доброго утра”, а затем ждёт, когда же я соизволю встать с кровати.
О каком "добром утре" может идти речь, если оно началось с разочарования? На подносе у Рины, моей личной горничной, не было завтрака, горячего кофе или ромашкового отвара, что было бы очень кстати. Нервы у невесты сдали ещё на прошлой неделе. На натертой до блеска поверхности подноса, лежали украшения и аксессуары для волос. Девушке было приказано привести в порядок молодую хозяйку.
Выдрессированная до совершенства, младшая дочь рода Ноа, после умывания, беспрепятственно позволила усадить себя на табурет перед зеркалом.
Стараясь скрыть раздражение во взгляде, я онемело наблюдала, как на моей голове рождается вычурный каскад из завитков и бусин. Чтобы хоть немного отвлечься от печального вида своих волос, навеянного современной модой, позволила себе порассуждать о всякого рода глупостях.
Например: глядя на молодую Рину, не обладавшую тоскливым взглядом, в отличие от ее госпожи, и всегда искренне улыбающуюся, я представила себя на ее месте. Точнее, посмела вообразить, чтобы было бы, если бы я родилась в бедной семье? Смогли бы меня принудить к браку в юные семнадцать лет, или я была бы вольна сама выбирать?
Но романтизировать жизнь несостоятельной девицы без условий, строгости, этикета и родовых обязательств, оказалось не так весело, как думалось в начале.
Желать судьбы человека, который трудится от зари до заката? Стирает простыни, сооружает из непослушной копны волос элегантные прически, утюжит сотни метров ткани, когда сам ходит в скромной одежде. Закупается на рынке свежими продуктами и тащит тяжелую корзину в хрупких руках. Помогает на кухне, моет пол, и еще тысяча обязанностей.
О чем я вообще думаю?
В голове прозвучала фраза матери, изложенная мне неоднократно, о том, что я должна быть благодарна судьбе за то, что родилась в семье известных аристократов, и замужество – это дар!
Голова закружилась. То ли от неизбежности, то ли от недосыпа, а может просто от несогласия со столь навязанными устоями. Внутри рождался протест. Хотелось выкинуть поднос с украшениями в окно, разбить зеркало, открыть дверь и крикнуть во весь голос, что никуда я не пойду! Особенно замуж!
Со всей пылкостью я желала доказать, что правила и традиции рода Ноа, создаваемые веками, не для меня, но воспитание не позволяло!
За дверью послышался шелест тяжелых нижних юбок. Буквально через минуту в комнату зашла Метида.
– Выглядишь ужасно! – Вместо приветствия бросила она.
Я еле сдержала злой смешок и наградила взглядом вошедшую теми же словами. Сестра сильно поправилась после рождения второго ребенка. Ее грудь еле влезла в строгое зеленое платье, корсет скрипел от каждого движения. Щеки были подкрашены румянами, скрывая бледность. Выглядела она в моих глазах сильно несчастной и глупой. Однако сестра улыбалась, всем своим видом показывая, что счастлива тому положению, в котором она находится.
Не понимаю ее! Между нами разница в возрасте всего пять лет. Неужели в двадцать два года я буду выглядеть также, как она? Уставшая, располневшая, думающая только о желаниях мужа и кормлении грудью детей.
– Ты что, не спала всю ночь?
– Только половину, – хрипло ответила я.
Служанка закончила с прической и ушла за платьем. Метида оценила мой образ и, явно настроенная на диалог заговорила:
– Ты же знаешь, что наш род славится женщинами, которые в браке становятся опорой для супруга.
– Ага! – с вызовом протянула я, давая понять, что не желаю слушать нотации в очередной раз. Но сестра продолжила:
– Ты должна смиренно принять выбор наших родителей. Девушки нашей семьи не допускаются к обучению, как бы ты ни хотела. Тем более изучать магию! Забудь о своих глупых мечтах и повзрослей, наконец!
Стиснув до скрипа зубы, я посмотрела на сестру. Она в точности передавала слова нашей матери. Накануне, собрав всю свою волю, я призналась, что всегда хотела изучать магию и не желаю выходить замуж так скоро. Не в свои семнадцать лет. Мама только посмеялась и сказала то, что сейчас мне говорит Метида. Мало было несправедливости, так еще и мои мечты называли глупыми.
– Да, да! – Избегая спора, проглотила я свое возмущение. Быть податливой меня хорошо научили. Воспитание в этой семье всегда было на первом месте.
– Ну, и отлично! Родители твоего будущего мужа предпочли позавтракать с нашими в столовой, давая вам возможность познакомиться и поговорить наедине. Он будет ждать тебя в саду. Пообщайся с ним. Будь скромнее. Не смотри ему в глаза. Держи спину прямо, – резко перешла к наставлениям сестра, а у меня глаза округлились от понимания, что семья, с которой я скоро породнюсь, уже в нашем поместье. И, самое ужасное, мой будущий супруг ждет меня в саду, чтобы поговорить тет-а-тет. Где-то в груди поселилась паника. Она подступала к горлу, перекрывала кислород, обжигала сердце и раскаленной лавой просачивалась в кровь.
Сестра выбрала платье за меня. В глазах был туман. В мыслях – череда глупостей, сменяемая ансамблем пророческих, ужасных будущих дней в статусе жены. Для меня все это было столь нежеланным, что чем ближе я была к выходу в сад, тем сильнее щипало глаза.
Медленно, словно ноги, облитые свинцом, вели меня на казнь, я ступала в глубь сада, где, окруженный цветущими кустами, в самом центре беседки, стоял мой палач.