Держась ближе к стене, она смотрела на окружающих скорее с любопытством, чем с удивлением. Людской поток делился на две очереди: на тех, кто пришел помянуть своих родных и поставить свечки за упокой, и на тех, кто пришел помолиться о здравии. Главным указателем, кому и куда идти, был священнослужитель. Но, чтобы дойти до него и расспросить о запланированном обряде крещения, нужно было все-таки отстоять очередь, купить свечей в прицерковной лавке и поставить свечку иконе, на которой был изображен Иисус. Как точно икона называлась, Марта не знала и, просто наблюдая за впереди стоящими людьми, повторяла все манипуляции. Будучи медиком в третьем поколении, она скорее относила себя к атеистам. Решение принять крещение стало неожиданным для нее самой. Тем не менее, она тщательно к нему приготовилась.
Крепкий запах ладана, легкий гул голосов и полумрак нагоняли сон. Но делать было нечего. Навязчивая идея не оставляла ее в покое. Сейчас, когда она стояла с зажженной свечой перед иконой Божьей Матери, ее сережка в носу выглядела, скорее, как вызов всем прихожанам. Кто-то замечал и отворачивался, кто-то демонстративно разглядывал. Но ей уже было все равно. Главное – дойти до священнослужителя, чтобы исповедаться и причаститься. «Интересно, что батюшка скажет, когда увидит почти бритую голову», – переживала Марта, зажигая свечу перед очередной иконой. Она уже носила пирсинг в носу и ушах, и особого ажиотажа ее коротко стриженный череп у знакомых и коллег не вызвал. Было лишь опасение, что служитель церкви мог ее не понять…
Лучшему другу о кардинальной смене имиджа и крещении она тоже говорить не стала. Хотя чувствовала из-за этого угрызения совести. За десяток лет дружбы, начавшейся еще со школьной скамьи, они испытывали скорее родственные, чем дружеские чувства. Поэтому всегда держали друг друга в курсе своих дел и не теряли связи. Пожалуй, Натан был единственным по-настоящему близким человеком для Марты. Еще будучи школьницей, Марта, единственная в своей семье, относилась к Натану, долговязому рыжему курносому парню, скорее, как старшая сестра. Он был неуклюжий ботан, неспособный на мальчишеские разборки с одноклассниками и приставания к девочкам.
Их сблизила история с его спасением на озере. В двенадцать лет Марта плохо плавала, но Натан плавал еще хуже. Поэтому школьный пикник одноклассников у озера стал бы для него последним, если бы не она. Когда школьный автобус приблизился к озеру, Натан сразу собрал свои рыбацкие снасти, взял в аренду резиновую лодку и отчалил подальше от берега, чтобы порыбачить. В принципе, хороший улов стал бы для него большим плюсом в глазах одноклассниц – всем хотелось попробовать настоящей походной ухи, а не давится подтаявшими бутербродами с килькой, колбасой и сыром. Единственный человек, которого Натан предупредил, что пойдет рыбачить, была Марта. Ей он как-то доверял и в какой-то степени уважал: она всегда могла постоять за себя и кого-нибудь, кто слабее. Пообещав ей, что отплывать далеко от берега он не станет, Натан все-таки отчалил на своей лодке к середине озера. Про него все почти совсем забыли. И, если бы Марта, повинуясь интуиции, не пошла к озеру, пикник бы стал для него последним. В тот момент, когда она уже приближалась к берегу, Натан, согнувшись напополам, пытался ухватиться за края лодки и выпрямиться. Он издавал какие-то звуки то ли радости, то ли ужаса. Весла, которое обычно висит на краю борта, не было. Горе-рыбак, увидев Марту, стал размахивать металлической сеткой с пойманными мелкими рыбешками. В конце концов не удержав равновесие, он стал опрокидываться спиной назад и, раскидав сетку и удочку в разные стороны, выпал из резиновой лодки.
Даже не задумываясь о том, что она могла сама утонуть, Марта кинулась в воду. Она плохо помнила, как доплыла до него, как нырнула под лодку и каким образом ей вообще удалось всплыть вместе с ним к резиновому борту. Но у нее это получилось. С тех пор они сдружились и, как-то не сговариваясь, предупреждали друг друга о важных событиях в жизни, а если требовалось, то обеспечивали друг другу алиби перед родителями. Историю про крещение Натан просто бы не понял, и эта тайна осталась между ней и Богом. Да и лишние вопросы, на которые у нее не было вразумительных ответов, ей были ни к чему.
Когда Марте на шею надели крестик, она еще раз неуклюже перекрестилась.
– Ты теперь не одна, – священник погладил ее по голове. Она подняла глаза. После нескольких секунда молчания, он добавил. – Не знаю, хорошо это или плохо, но чей-то Дух тебя явно бережет.
– Надеюсь, это все-таки хорошо, – буркнула Марта, повязывая платок.
– Назло всем живи. Поняла? – неожиданно добавил он.
– Я врач. Я знаю цену жизни, – ответила Марта, не понимая, к чему клонит милый старец и почему он вдруг стал таким серьезным. Он смотрел немного выше ее головы и как будто даже обращался не к ней, а кому-то сзади. Дух смотрел батюшке прямо в глаза и понимал, что служитель церкви чувствует его присутствие.
– Я категорически против! Нет тебе причин ходить к этому священнику и в чем-то исповедоваться. Нет на тебе таких грехов, – недовольно произнес Дамиан, обращаясь к затылку Марты. Ему не понравился последний комментарий, и он положив ей на плечи руки, повел перед собой.
Никаких радостных ощущений у Марты, как отзывались об обряде крещения в интернете, у нее не было. Наоборот. Непонятная тревога поселилась в душе и не давала голове покоя. «О чем вообще шла речь? Почему он потребовал пообещать ему такое? Никто не собирается помирать», – задумалась она, закидывая деньги в лоток на выходе из церкви.
Из церковного парка она вышла прямо к автостраде, забитый автомобилями. Затор в это время не был редкостью. Заметив, что вторая половина трассы практически пуста, так как основной поток был из города, Марта решила сократить путь, иначе до светофора нужно было пройти не меньше пятисот метров. Она прошмыгнула сквозь три полосы автомобильного ряда и собралась перебежать вторую пустую часть дороги. Но сделав буквально несколько шагов вперед, неожиданно для себя, попятилась назад и снова оказалась на разделительной полосе, спиной чувствуя, как автомобили плотно прижаты друг к другу. Через долю секунды в нескольких сантиметрах от нее пронеслась легковушка, спешащая на мигающий зеленый левый поворот развязки. Марта не успела испугаться, но заметила, что краем своего расстегнутого пуховика протерла ей пыльный бок. Первой мыслью после того, как машина скрылась за поворотом, было то, что она все-таки не зря прошла обряд крещения.
– Тебе незачем больше приходить к этому батюшке, – спокойно сказал Дух, крепко сжимая капюшон ее куртки. – Я ведь рядом, – он расслабил ладонь и легко толкнул ее в спину.
Дамиан позволил ей вернуться домой самостоятельно. Хотелось побыть одному и хорошенько подумать, стоит ли Марта свеч? На следующий день, когда он поздно вечером снова оказался в ее квартире, она готовилась ко сну. Подопечная и думать забыла о предостережении священнослужителя, но Дух все еще был зол.
– Ты теперь совершенно несимпатичное существо, – Дамиан недовольно ее рассматривал. – Зря я решил тебя подстричь. Но раз уж ты живешь как монашка, почему бы и не пойти на постриг?
Дух сам себе признавался, что в ней не было ничего особенного, если бы не глаза. Они казались ему знакомыми и напоминали кого-то родного… из другой жизни. Теперь, когда решение было принято, ему захотелось больше узнать о ней. Не спеша блуждая по квартире, он разглядывал книги, девчачьи побрякушки на столике, шкаф с явно девчачьим гардеробом.
В квартире ему было тесно: невысокий потолок давил, а длинные ноги и руки приходилось контролировать. Он, конечно, мог приглушать звук задеваемой мебели и вещей, но делать этого сильно не старался. У него просто не было настроения на такие заморочки. Рассматривая ее платья и палантины, подселенец, не рассчитав силы, раздраженно хлопнул дверью шкафа, и та с грохотом закрылась. Дух понял, что Марта проснулась, но еще не понимала, откуда был грохот. Девушка накрылась одеялом по шею, явно чувствуя его присутствие. Ее огромные от страха зрачки были расширенны. Девушка даже не догадывалась, что смотрит прямо на него, и его это немного позабавило.
– Спи…
Он положил длинную ладонь поверх одеяла, стараясь легко похлопывать. Через минут пятнадцать Дамиан почувствовал, как ее тело расслабилось. Опекаемая спала.
– Обещаю, что я буду добросовестно заботиться о тебе, если ты не будешь полной дурой.
Черная тень вышла в окно и закрыла за собой форточку. На улице шел первый снег поздней осени. Правда, падал он вверх. Духа это успокаивало: снег, падающий прямо на лицо, его почему-то сильно раздражал. Несколько движений ладонями хватало, чтобы иногда устраивать подобные фокусы.